Интердевочка

Эта белая сверкающая громадина, по борту которой было написано пятиметровыми буквами - «Силья-лайн» и нарисована голова мультипликационного моржа, распахнула огромные ворота в носу и стала выплевывать на грешную землю такое количество легковых машин, что я просто ахнула! Что-то около тысячи!..

А за ними, словно мамонты, поперли из парома тяжеленные грузовики с фургонами. Несколько сотен! Английские, немецкие, французские, польские, советские… Цирк, да и только!

Правда, место для наблюдения я выбрала очень удачное - все они, в конечном счете, катились мимо меня. На всякий случай я посадила Фросю на крышу своей «вольвочки», а сама влезла ногами на тумбу. Чтобы нас было хорошо видно.

Из кабин проходящих машин мне кричали на всех языках мира, но я не обращала внимания. Я ждала «свою» машину. И дождалась.

Уже когда в сердце стала закрадываться тревога, я вдруг увидела, как один мамонт несколько раз мигнул дальним светом и трижды коротко просигналил. Я вгляделась в его номера - АВЕ 51-15. «Совтрансавто»!..

–  Витя!.. Витенька!!!

51-15 вывернул из общего потока и подкатил ко мне.

Он выскочил из своей высоченной кабины и снял меня с этой дурацкой тумбы. И не опустил на землю. Он продолжал держать меня на руках, словно ребенка, а я как безумная целовала его шею, лицо, глаза…

Через час мы уже сидели на пустынной терраске того придорожного кафе, куда я затащила его в первую нашу встречу.

Снова две наши машины разглядывали нас своими фарами, снова возилась под столом Фрося. На этот раз мы пили только кофе и я была трезва, как стеклышко. На столе лежала круглая буханка ленинградского черного хлеба.

–  Соседи твои во Всеволожске - садоводство там у них…

–  Я знаю.

–  Дочка их - на юге. Отдыхает.

–  Скажите, пожалуйста!..

–  Алле Сергеевне паренек один помогает - в аптеку там или в магазин. И вообще, хозяйничает.

–  Что еще за «паренек»?
– удивилась я.

–  Нормальный. Лет шестнадцати. Ученик ее. Козлов, Юра, что ли?

Я чуть со стула не свалилась:

–  Козел!!! Вот это да!..

–  Может, и Козел, но парень четкий. Она за ним, как за каменной стеной.

Подошла девочка-кельнер:

–  Что-нибудь еще, мадам?
– и с удивлением посмотрела на буханку.

–  Еще кофе?
– спросила я Витю.

–  Нет, спасибо. Пора. Мне еще пятьсот верст пилить до Гетеборга.

–  Ну, посиди еще секунду, - попросила я и сказала девочке по-шведски: - Пожалуйста, блок самых лучших американских сигарет. И зажигалки одноразовые есть?

–  Да, мадам. Какого цвета?

–  Всех цветов.

–  В упаковке десять штук.

–  Всю упаковку.

–  Простите, мадам. Что это такое?
– спросила девочка и показала на буханку черного хлеба.

–  Русский хлеб, - рассмеялась я.

–  Вкусный?

–  Очень! Хочешь попробовать?

–  Нет, нет, что вы. Сейчас я принесу сигареты и зажигалки.

Она ушла, а мы еще немножко помолчали. Он мне так нравился, как еще не нравился никто в моей жизни. Я ему так и сказала:

–  Ты мне так нравишься, как мне никто еще не нравился во всей моей жизни!

–  И ты мне, - сказал он.
– Точно так же.

–  Черт возьми… Где же ты раньше был, Витя?..

–  А ты где?

–  Я была в таком дерьме, что лучше и не вспоминать.

–  Вот и не вспоминай.

–  Не получается. Нет-нет, да и напомнят.

Пришла девочка-кельнер, положила на стол блок сигарет, упаковку с разноцветными зажигалками и счет. Я расплатилась, сунула черный хлеб в сумку, взяла Фросю на руки, и мы пошли к машинам.

–  На, отдай это Козлу, - я протянула Вите сигареты и зажигалки.

– Маме я ничего не передаю - сама скоро буду. А тот пакетик, который я тебе в кабину положила, отвези на Ракова, пятнадцать… Там адрес написан. Это между Музкомедией и «Пассажем». Отцу моему. У него ноги больные - все время мерзнут. Я там носки ему теплые положила и кое-какие шмоточки для его детей… Ладно?

–  Нет вопросов.

–  Ты прости меня, я тебя так напрягаю, но ты единственное звено…

–  Помолчи, - он стал целовать меня бережно и нежно.

Мне показалось, что я сейчас потеряю сознание…

–  Садись в свой драндулет, - хрипло сказала я ему.
– Провожу тебя километров десять до седертелье. Там я останусь на развилке, а ты не останавливайся, иди прямо на Гетеборг. Я тебе помашу. Так лучше будет…

Мы летели по шоссе, обгоняя всех. Я - впереди, Витя - сзади.

Когда открывался участок дороги, свободный от встречных машин, я снижала скорость и пристраивалась к нему слева - кабина в кабину. Как только кто-то показывался нам навстречу, я сразу вырывалась вперед и занимала свой ряд…

А потом, под зеленым аншлагом «Седертелье» я включила правый поворот, съехала на обочину перед самой развилкой и остановилась. И вылезла из машины.

Витя замедлил скорость, помигал мне фарами, врубил клаксон на полную мощь и с тревожным ревом промчался мимо меня в свой идиотский Гетеборг за какими-то там запчастями, черт бы их побрал!..

Я сидела за стойкой бара заправочной станции, потягивала свой ананасовый сок с кокосовым молоком и наблюдала за тем, как работает Рея.

–  Возьми меня в помощницы, - обронила я небрежно.

–  А в судомойки пригласим датскую принцессу, да?
– развеселилась Рея.
– После того как Ларссона сделали начальником отдела такой фирмы, ты можешь стать только хозяйкой собственного предприятия. Положение обязывает!..

–  Плевала я на это положение.

Рея вытащила телефон из-под стойки:

–  Будешь звонить Эдварду?

–  Нет. Настроение не то.

–  Жаль, - Рея убрала телефон.
– Я люблю слушать, когда вы разговариваете по-русски…

По-русски все-таки пришлось поговорить. Не по телефону, а нос к носу. И не так, как хотелось бы, но пришлось…

Я зачем-то затеяла уборку и таскала воющий пылесос по всему дому, а Эдик пытался после работы смотреть телевизионные новости. Я мешала ему своим пылесосом, он мешал мне своим присутствием - оба мы были раздражены и даже не пытались это скрыть. Наверное, наше вздрюченное состояние передалось и Фросе - с нервным лаем она носилась за мной по всем комнатам.

–  Почему нужно заниматься уборкой дома во второй половине дня?
– резонно спросил он, стараясь перекричать пылесос, телевизор и Фросю.

–  Потому что в первую половину я была занята!
– прокричала я, тупо шуруя щеткой вокруг большой напольной вазы с сухим ковылем.

–  Тогда, может быть, ты сначала приберешь второй этаж и дашь мне посмотреть «Новости»?

А мне в эту секунду хотелось послать в задницу и первый, и второй этаж, и пылесос, и его самого. Мне хотелось сейчас сидеть в кабине тяжелого грузового «вольво», держать на коленях Фросю, смотреть на большие, красивые, сильные руки Вити, лежащие на огромном руле, и подъезжать вместе с ним к Гетеборгу, в котором я так ни разу еще и не была…