Интернет-издание авторов рунета «Портал»

Ирина Каденская

ЭМИГРАНТКА

В каком-то городе, где осень и печаль Сжимает сердце холодно и грубо — Пальто, перчатки, черная вуаль И тонкие искусанные губы. И русый локон, выбившийся вниз Из прядей, что зачесаны так гладко. В каком-то городе к Вам обратятся: мисс, мадам, миледи или…эмигрантка. И звать Вас будут Кэт или Катрин. И сидя гувернанткой у камина С чужим ребенком, глупым и дурным, Вы вспомните, что были Катериной В той жизни, что прошла, как будто сон, И больше никогда не повторится. Вы были влюблены, он был влюблён, И падали снежинки на ресницы… …И падали под страшный возглас «Пли!» Тела, тела… вокруг шумели ели, И запах крови и сырой земли. Любимый Ваш в двадцатом был расстрелян. Кому-то — девять грамм, кому-то — крест, А по ночам всё также снится милый… Его в овраге том похоронили, Вас — через двадцать лет на Пер-Лашез.

А ОТ МЕНЯ И ДО ТЕБЯ…

А от меня и до тебя — Слова, как бусины, на нити… Мой ангел с именем Хранитель, И белая, в снегу, земля. Свечи мерцающий огонь… Иллюзия, что всё — как прежде. Осколками своей надежды Я режу до крови ладонь. Ведь от тебя и до меня — Слова, забытые вначале — Те, что мы так и не сказали… И тонкий лед небытия.

ПРИНЦЕССА С ГЛАЗАМИ ЛАНИ

«Как много в миру печали…» Какой-то мудрец изрек. Летают над морем чайки, И лижет волна песок… Пронзительно крикнет птица, Защиплет туман глаза. Принцесса любила принца. И верила в чудеса. Ждала его в мрачной башне C высоким резным окном. И день проходил вчерашний, Чтоб завтрашним стать потом. Принцесса с глазами лани, И жемчугом в волосах. И солнце играло в гранях Витражных. И на часах, Что меряли год за годом, За веком там таял век… В день ясный и в непогоду, Когда шел над башней снег. И день, как смола тягучий, Полынью горчил опять. А в общем, обычный случай, Однажды устала ждать… И тихо пройдя к балкону, Она, не найдя ответ, За чайками вдруг, вдогонку, Взлетела в закатный свет… И лишь на кусочке ткани Из слов прочитали вязь Принцессы с глазами лани: «Прости, я не дождалась»

ОН УХОДИЛ НА ФРОНТ

Он уходил на фронт и с ней Прощался в хаосе вокзала. И молча девочка стояла, Которой не было родней. В горошек платье, поясок, Приколотая к кофте брошка. И думал он: «Еще б немножко Побыть с ней вместе. Хоть часок». Протяжно крикнул паровоз, Качнувшись, тронулись вагоны. И омут глаз ее зеленых Дрожал от набежавших слез. А сердце разрывала грусть, Предчувствие большого лиха. Но он, обняв, шепнул ей тихо: «Не плачь, дуреха, я вернусь». Мелькала насыпь, за окном Тянулись голубые ели… И как пронзительно хотелось, Чтоб это оказалось сном. Но дальше был не сон, а ад — Траншеи и заградотряды, Гул разрывавшихся снарядов И стоны раненых солдат. «Я лишь одной тобой живу…» она в письме его читала. …он не почувствовал удара, Когда упал лицом в траву, Что вдруг закрыла горизонт, В ней таяли и дым, и звуки… И нежною была, как руки Любимой девочки его.

Тина

ПАРА СТРОК

Город сонный, слегка простуженный, Потонул в полуночной мгле. Тусклый свет от луны-жемчужины Мягко стелется по земле. За прозрачными занавесками — Силуэты продрогших лип, Объясняется ветер жестами: От простуды совсем охрип. Разыгрался, шалит, как маленький, В ледяное стучит стекло. Только я не боюсь ни капельки — Мне от строчек твоих тепло. Я окутана этой нежностью, Палантином ажурных фраз. С лёгким привкусом неизбежности Кофе в чашке моей сейчас. Мысли сами ложатся рифмами, Остаётся лишь пара строк. Может, будут чуть-чуть наивными, Но ведь ты не бываешь строг. Светлой музе за вдохновение Наперёд оплачу счета. Лишь продлилось бы наваждение, Лишь бы ты продолжал читать…

ПОЧТИ НЕ СТРАШНО

Эх, братишка… у нас тут пекло, и опять зарядили грозы. Воздух сплошь из песка и пепла, лагерь сонный, как под наркозом. Передышка вторые сутки, тишина просочилась в вены, Ожиданием давит жутким, ненавистное тянет время. Чтобы попросту не свихнуться, пофигистом стал, бесшабашным, Словно кровь заменили ртутью. И не страшно… почти не страшно… Лишь ночами, бывает, ною, — тихо, чтобы никто не слышал. Вспоминаю в саду левкои, голубей на окрестных крышах. А сегодня припомнил, братик, тот далёкий июльский вечер: Мать — красивая, в летнем платье, ты забрался к отцу на плечи, Мы бредём полосой прибоя, и в закатном усталом солнце Счастье — тёплое и простое — словно волны о берег, бьётся. И как будто не с нами было — кадр из фильма, картина маслом. А реальность — в окопе стылом и закате кроваво-красном. Вот вернусь, и поедем к морю. Верь мне, слышишь, ведь я же старше — Мы сильнее смертей и горя. И не страшно… почти не страшно…

НОЧЬ

Багряным вспыхнула закатом И тьмой укрыла всё вокруг. Такая робкая когда-то, Вошла, как старый добрый друг. Сейчас тиха и безмятежна, Но вскоре ласковой рукой В круговороте страсти нежной Двоих утопит с головой. Искрясь рубинами в бокалах, Дрожа в мерцании свечей, Срывая с губ припухших алых Слова, что нету горячей, Взовьётся — дерзкая, шальная, Дразня изысканной игрой До исступления, до края, Всё увлекая за собой. И разольётся негой сладкой… Вдохнув дымок от сигарет, В окошко выскользнет украдкой, Пока не занялся рассвет. Лишь обернётся на мгновенье, Чтоб в нежном сумраке теней Запечатлеть своё творенье На чёрном шёлке простыней.

АПРЕЛЬСКОЕ БРЕДОВОЕ

Сонный апрель. Не звенит и не греет. В мыслях и чувствах сплошной кавардак. Счастье своё пристегну к батарее, Ключ от замка зашвырну на чердак. Вынесу с мусором боль и разлуку, В форточку выгоню дым от обид, Ревность спалю под горячую руку, Буду смотреть, как прикольно горит. Неба хочу, чтоб светлее и выше, Свежих ветров, щебетания птиц, И аромат зацветающей вишни, И полыхающих алых зарниц… Чайник кипит, в третий раз подогретый, Больно плечом задеваю косяк. Ну же, весна! Настоящая, где ты? Мне без тебя не проснуться никак.

Сарвар Турдибоев

ЖИЗНЬ КОРОТКА, ЗАЧЕМ ЖЕ В СЕРДЦЕ ЗЛОСТЬ

Жизнь коротка, зачем же в сердце злость? Ведь этот мир, как постоялый двор. Здесь каждый день сменяет гостя гость. То славный муж, то пьяница, то вор. Ждёт пораженье каждого из нас. Хоть верный раб, хоть знатный господин. И я приму тот жребий, не страшась, Ведь проигравший жизнь не я один. Но радует меня одна лишь мысль: В моём селе весной цветёт миндаль. И лепестки его, как снег, как пыль, Уносит ветра дуновенье вдаль. И может быть когда-то, в тёплый день, Те лепестки покроют холмик там, Где в памяти родных оставив тень, Я начал путь к неведомым мирам…

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ГРУСТЬ

Я люблю тебя, грусть. Ты черстветь не даешь Сердцу, что приняло за ударом удар. Ты не терпишь толпы и не любишь галдёж. Для тебя тишина лучше пенья гитар. Я люблю тебя, грусть. Шорох листьев сухих, Заунывных дождей барабанная дробь. Из непролитых слёз ты слагаешь стихи, В них не радость уже, но ещё и не скорбь. Ты красива порой, ты светлее тоски. И в тебе иногда есть надежды просвет. Я люблю тебя, грусть. Ты — соавтор строки, Что согреет, как чай или клетчатый плед. Я люблю тебя, грусть. Ты подруга моя. Даже в радостный час, ты притихнешь, но ждёшь. Чтоб вернуться опять, посреди октября. Как забытая боль, как неласковый дождь.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ НЕ БОЯЛАСЬ

Я хочу, чтобы ты не боялась Этих мелких и милых морщин. Для меня ты была и осталась, Юной, нежной, как белый жасмин. Не смотри в зеркала, беспокоясь Зеркала все бессовестно врут. Лишь глаза мои правды не скроют, Красоте твоей дань воздадут. Приглядись и увидишь в них снова, Свет очей, красоту алых губ. И увидишь, я снова взволнован, Очарован, и молод, и глуп. Я же рядом, не думай про старость! И не бойся ты этих морщин, Для меня ты была и осталась Юной, нежной, как белый жасмин.