Интернет-издание авторов рунета «Портал»

МОРСКОЙ ВОЛК

Обнажая трюмы, мертвые корабли, Как китов скелеты, замерли на мели, Между переборок — тонны сырой земли, Не волну, а воздух их рассекают кили. И глубоки ямы временных их могил, Навсегда Тритон от них за моря уплыл, На упавших мачтах — ржавчина, скользкий ил. Покрывает палубы слой вековечной пыли… Капитан отчаян — больше не может плыть. Не горит звездой его путевая нить, Без воды соленой водорослями гнить, Будут на душе его очерствевшей раны. А в глазах — кипит бушующий океан, Якоря и порты, бухты далеких стран. А от рома он неделю мертвецки пьян. Только никому нет дела до капитана. Экипаж потерян — гордо ушел ко дну, Наполняют их тела под водой страну. Капитан не может вспомнить и ту, одну, Что в порту прибрежном с ним ночевала рядом. Он один — солёный, вытертый волк морской. И не может на берегу обрести покой, Судовой журнал лежит под его рукой, А в кармане компас, карта с пиратским кладом… На плечах широких — камнем лежит тоска. Его сердце морю отдано, до куска. А у ног в песке видна от кормы доска, На которой только слово одно — «Надежда». Козырьком легла на брови его рука, Но не видит взгляд вечернего маяка. Видно, вышло время старого моряка. Без него не будет море таким, как прежде… А среди ветров, и галсов, да волн седых, Что, не зная силы, берегу бьют под дых. Спрятан тайный остров — дело для молодых. Тот, который капитан называет домом. Каждый камень в том краю был ему знаком. А теперь скелет указывает тайком — Где заносит время крупным морским песком, Мертвеца сундук, и фляжку с ямайским ромом.

ЛЮБОВЬ ГОЛОВНОГО МОЗГА

Сердце бьется о клетку ребер, звенящих от ритма твоей походки. Когда ты, пролетая, ласкаешь шпильками пола тугие доски. Миллионами вольт на синапсах, яростно, плавит мою проводку… Мой диагноз неутешителен. Это — любовь головного мозга. Нет у слов значений. Мой разум — в коме, он не понимает сути. Кто имеет уши — останется глух, если можно любить и верить. От твоей красоты застилало радужку зеркалом жидким ртути. Когда мы заплетались в единый узел из нервов, вен и артерий…. А за завтраком, в белом плену рубахи, взятой тобою без спроса. Ты читала меня, как открытую книгу — с кофе и круассаном. Улыбалась, как Мона Лиза. Могла бы мне просто задать вопросы. Но молчала… А я прогонял, с улыбкою, мысли о главном самом. Отчего ты со мной? Не пойму. На мне уже некуда ставить пробу. Ты нужна мне, как воздух! Но есть ли вера, что я тебе тоже нужен? И какой договор подписать мне должно слезами, и алой кровью, Что ты вправе забрать без зазрения совести тело моё, и душу? Когда ты уходила, мой мир замирал в тоске. И не мог проснуться. Лишь из блистера время в ладонь, таблетками. Чтобы глотать, горстями. В ожидании встречи. Ведь был миллион причин, чтобы не вернуться. Но всегда находился хрустальный мост между нашими пропастями… Вновь стучат каблучки по поверхности пола. Лишь о тебе мечтая, У меня расправляются крылья. Белые. В воздухе за плечами. Безнадежно охрипшим от криков голосом, вслух тебе прочитаю, Все поэмы, что я, под твоими чарами, в муках писал ночами.

Игорь Кремнев

ТЫ УЙДЁШЬ

Ты уйдёшь, не оставив намёка на наше сумасшедшее счастье познанья друг друга. Я останусь в своём одиночестве страшном, в дверь не слыша до боли знакомого стука, не внимая твоей бессознательной речи, объясняющей мне столь абсурдные мысли, и любить, ненавидя тебя, буду крепче, пробуждаясь в поту от нахлынувших истин.

МОНОЛОГ ВРАЧА. Часть 1

Ваш лик, милейший, Мне внушает опасенье: На нём читаются Пороки молодости бурной. Сейчас, быть может, Вы приходите в унынье, Познав историю своей болезни, — Вот Вам награда за несдержанность! Лишь трепетать Вы можете сейчас. Не более того. Прошу, — не расслабляйтесь! И если разума остатки Вы совсем еще не растеряли, То вывод извлечёте из беседы нашей. Я верю твёрдо в Ваше возрожденье. И для меня сомнений нету в том, что Вы себя преодолеть способны. Не зря же столь высоких достижений Вы добились, А это значит, — есть у Вас упорство. И талант, отчасти. И взгляд у Вас ещё вполне оптимистичный. Вся эффективность нашего леченья Сокрыта в Ваших качествах душевных. Я знаю, что не шли по трупам Вы, Взбираясь по служебной лестнице. И совсем не потому, что не было их на ступеньках, А потому лишь, что через себя Вы не могли переступить. Мой Вам совет: причастие пройдите. Нет, не в соборе православном, не в костёле даже. С самим собою предстоит остаться Вам. Наедине. Я также знаю, что Вы были атеистом. Ну, что ж, вот Вам и выбор предстоит. В конце беседы нашей я хотел, Чтоб Вы усвоили одну простую вещь: Не препараты лечат и не йога, Не мануалы-мудрецы из Цейлона, Но только лишь слова. Ведь в базисе всей терапии — Слова врача, идущие от сердца, А в профилактике болезней лежит Уменье вовремя их довести до страждущих. Ну, вот, Вы, наконец-то, улыбнулись…

МОНОЛОГ ВРАЧА. Часть 2

«Ты зачастил ко мне С каким странным постоянством, Часы приёмные не замечая как бы. Ужели плохо так тебе на самом деле? Что смотришь долу? Мне молчанья твоего безумного не хватит Даже на анамнез. Хочу предупредить, Что внятность слов уместней будет в сочетанье с краткостью. Разжалобить меня и не пытайся даже, — Поди, не первый день знакомы. Который раз выходишь ты на низкий старт? Со счёта сбился? Ты ждёшь совета от меня Очередного, Сам при этом понимая, что терапия в данном случае бессильна. И взгляд твой отрешённый Меня не удивляет. Ты жизнь пытаешься начать По-новому с утра И в первый день недели непременно. А надо было бы с позавчера».

МОНОЛОГ ВРАЧА. Часть 3

«Признаюсь честно: думал я, Что ты забыл уже ко мне дорогу. Стабильность, видимо, не улыбнулась? Иль новых ты врагов успел нажить? Ну, что ж, расслабься на кушетке, — Приляг и помолчи немного; Прикрой глаза, стараясь ни о чём не думать, И выслушай внимательно меня. Твоя недельная щетина, Могла бы выглядеть, как моде странной дань, Но у тебя она с „мешками“ под глазами, А это, брат, изрядно портит имидж. „Боржоми“ вряд ли здесь поможет, А физраствор с глюкозою — тем паче. Я попрошу понять простую вещь: Мы в битвах жизненных, порою Не бережём ни печени, ни нервов, И, рассуждая прагматично, Не ведаем, что ночи мрак Сильней всего бывает пред рассветом».

Надежда Кетрарь

ПОД СЕНЬЮ СКАЗОЧНОГО ЛЕСА

Хочешь Ты увидеть таинство природы, Что никто не видел, чудо из чудес? Если «да», то ночью, в ясную погоду, Отправляйся тихо в сонный древний лес. Там в его глубинах, прямо на опушке, Скрытое от глаза, озерцо блестит. Где под лунным светом плещутся лягушки, Дуб, видавший вечность, рядышком стоит. Плавают русалки в теплых чистых водах. Их волшебных песен слышится напев. В салочки играют, а сама Природа Ото всех укрыла дивных этих дев. Спрятался на дубе леший с бородою. Серый волк надрывно воет в стороне. Леший жарко спорит с белкой под листвою. Спор их непонятен. Может, о луне. Водяной в тиши с кикиморой болтает. Под кустом ракиты притаился зверь. Много разных тайн под сенью лес скрывает. Думаешь, неправда? А пойди, проверь.

КАМЛАЛ ШАМАН

Камлал шаман под светом звезд беспечных, Посеребренных отблеском снегов. Под звуки бубна космос бесконечный Внимал мольбу ему понятных слов. Плясал шаман по колдовскому кругу. Взметнулся ярким пламенем костер, Волшебным светом озарив округу, Под воющих волков нескладный хор. Кричал шаман, взывая к древним духам. Казалось, что в него вселился бес. И пепел от костра ложился пухом На замерший в молчанье зимний лес. Стонал шаман, прося у духов мира, Заканчивая тайный ритуал. (Природа с ним об этом же молила). С рассветом он без чувств на снег упал.

СТАРАЯ БЕРЕЗА

Под окошком старая береза Без листвы который год стоит. Не бегут в апреле ее слезы, Листьями давно не шелестит. Бересты наряд местами рваный Не украсит изможденный вид И дупло, зияющее раной, Мрачный облик не преобразит. Ворон древний, временем помятый, Вновь присядет на ее ветвях, Сытой сладкой негою объятый, Вспомнит юность в старческих мечтах. Он березы той седой ровесник, В пышной кроне находил покой. Помнит хороводов летних песни И беседы под густой листвой. Помнит изумрудное величье И грачей весенних шумный крик. Все ушло. Остались гнезда птичьи. Столько лет, а будто только миг. Жаль мне это дерево седое, Вид его не радует уж взгляд, Как во сне, быть может не живое, Только ветви голые шумят.

ГАСТРОСТИХ

Ах, аппетитно как шкварчит на сковородке сальце. Амбре божественным наполнена квартира. Колбаски кус, укутанный в батона одеяльце, Заждался маслица с большим кусочком сыра. Пора. Картошки кругляши летят на сковородку. Шипят, пыхтят и требуют немножко соли. Слились в единое. А малосольная селедка Ждет шубу новую. Мой будет кот доволен. Под ложкой захрустит почти готовая картошка. Томятся в предвкушении ножи и вилки. «Когда?» Слюной исходит муж заждавшийся — Сережка. «Сейчас?» Открыл домашнего винца бутылку. И вот, Сережка на хлебец икорочки намажет. Открылась крышка. Вот она, картошка с салом. Рецепторы в истоме, запах нежный будоражит. Вмиг комната заполнилась вкуснейшим паром. Быть может, что-то есть вкусней на свете, Но все ж милее мне продукты эти.