Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №12
Шрифт:
Часть III
Перестройка, потрошеный голубь, как стрелять из пылесоса
Спустя много лет случилась Перестройка, открылись границы, кончилась ВЭИвская часть моей жизни, рассыпались сотрудничества и некоторые дружбы, а сотрудница К.Н. со своим мужем, физиком, уехала в Германию. Как-то я шел по Гоголевскому бульвару и увидел издалека К.Н… наверное, мне не надо объяснять вам, почему я дернулся к ней — то ли хотел что-то рассказать, то ли что-то спросить… то ли просто побыть рядом. Она приветливо махнула мне рукой… то есть сделала мне ручкой… я остановился… вежливо и радостно улыбнулся ей и… пошел дальше. О, великое
Мне кажется, что между нами… между тобой, С., и мной — не такой высокий барьер. Прости мне эту наглость, если сможешь…
Когда началась Перестройка и на какое-то время возникла иллюзия, что генералы больше не будут кормить бездельников, А.Е. начал метаться и искать, на чем бы заработать. Известны четыре его попытки, вполне репрезентативные для ситуации вообще. Первая: делать нагреватели для уличных киосков. Вторая: купить большую партию маленьких кусочков мыла и продавать ее меньшими партиями за большие деньги гостиницам. Но мытье — не то, чем занимаются люди во времена футуршока. Это же не кошки, в конце концов…
Третья: покупать вне Москвы оптом электрочайники и продавать их в Москве розничным торговцам. Все было бы неплохо, но каждый третий чайник у покупателя сгорал. Когда количество мест, куда надо поехать и заменить, стало таким, что весь рабочий день уходил на эту деятельность… ну, все ясно. А как же
Ростест, сертификаты и прочая дребедень? — спросите вы. Ну, как бы вам объяснить попонятнее… купить-то уже тогда можно было все — это было первое завоевание Перестройки. Разумеется, и все сертификаты. Но стоило это дорого, а ксерокс был. Компрене ву? Компрене, компрене… Только на том месте, где документы накладываются один на другой, образуется ступенька, а на ксерокопии — линия. Так что ее — «штрихом» и еще раз в ксерокс. Но сертификатом чай не вскипятишь, а чайники тоже этого не делали.
Четвертая попытка: ввоз с Украины (просто там были связи — еще по тем временам, когда мы работали) машины дешевого вина с последующей дистрибуцией. Ну и опять «любовная лодка разбилась о быт». Взятки на таможне оказались такими, что люди рыдали, слушая рассказ А.Е., приведшего машину в Москву. Рыдали от смеха, но А.Е. от этого легче не было. Когда деньги кончились — на самом деле кончились — А.Е. предложил таможенникам снять ящик вина с машины. Таможенники посмотрели на А.Е. странными взглядами, брезгливо поморщились и изрекли — «Мы ЭТО не пьем…» С. бы по этому поводу, наверное, заметила бы, что зарабатывать деньги — даже с помощью жульничества — намного труднее, чем проводить линию партии, преграждая жиденятам доступ к образованию. Ниже мы об этом расскажем.
Но тем временем все вошло в свои берега, истерика кончилась, выяснилось, что несколько оскудевших государственных денег хватает на прокорм тех 10 % сотрудников, которые ничего не умели или ничего не хотели и поэтому остались, нашлись и какие-то способы зарабатывать на стороне… все хорошо. Между прочим — в начале нового тысячелетия А.Е. по прежнему ошивался в вузе, где когда-то боролся за расовую чистоту советского студенчества. Как же, наверное, ему горько ходить теперь по этим коридорам, в которых он вершил судьбы. Но деньги на поступлении в вуз сегодня можно заработать очень хорошие. Надеюсь, что это его хоть отчасти утешит — сказала бы Сэй-Сенагон — в конце концов, наш император, когда у него «не стоит», утешается танцами придворных танцовщиц.
Жизнь начальников тяжела, и вовсе не только из-за пьянства. Например, мой начальник Л. Л. не пил. Но когда мы однажды приехали в колхоз, а он в этот выезд был командиром отряда, он оказался перед сложной задачей. Одна наша сотрудница, И.М., попросила его назначить ее на кухню. Группа была небольшая, человек 15, и дама с частичной помощью еще одного человека справилась бы, и в поле ездить не надо. Зато вставать рано… Одним словом, занятие на любителя, но она попросилась. А мой начальник слышал, что в общепите нельзя работать лицам, больным некоторыми болезнями. И он подошел ко мне за советом — не знаю ли я, здорова ли она, и если не знаю, то, как выяснить, нет ли у нее одной из соответствующих болезней. Я был страшно смущен сутью вопроса и напуган глупостью вопрошавшего и пролепетал что-то вроде того, что мне об этом ничего не известно.
Готовила она плохо, но никто соответствующими болезнями не заболел. Обычно так в жизни и бывает. Никто не болеет, и готовят плохо…
С этой же дамой была связана еще и такая история. Для дальнейшего (и
для предыдущего — истории с 10 рублями) важно знать и неусыпно помнить, что была она весьма (и в бюсте, и в попке) дородна. Наверное, номер 8 и размер 56, сказала бы, прищурившись, Сэй-Сенагон. Так вот, это был единственный раз, когда люди жили в палатке. И было это на сенокосе в глухом углу, на стыке Смоленской, Калининской (ныне Тверской) и Московской областей. Вечером у костра народ (предварительно хорошо поддав) завел приятный разговор на тему, что в этих местах много кабанов, и они иногда… это… того… нападают… Когда наступила ночь, все отправились по палаткам. И когда дамы улеглись, и все стихло, один наш сотрудник, молодой (тогда) стеклодув Б.С. (мы еще встретимся с ним, в мерцающем свете люминесцентных ламп) начал подрывать женскую палатку и хрюкать. Дамы, и во главе них героиня нашего повествования, вылетели из па латки не одетые (видимо, после выпивки им было жарко) и, визжа, пронеслись по поляне.Эта же дама имела привычку, хорошо поддав, прыгать с размаху на молодых людей, лежавших на кровати. Мне известны два таких случая. В одном из них сетка прогнулась до пола (но клиент все же уцелел), в другом — этот второй я наблюдал с соседней кровати — сетка не достала до пола сантиметров 5, не более, и я даже успел тупо подумать: «Ивану конец». Но он тоже уцелел. Очень был здоровый мужчина И.К., и позже мы с ним встретимся — он любил свежий воздух, особенно зимний, морозный.
Однажды мы жили в квартире в соседнем доме, а женщины — в общежитии при базе. Пили у мужчин. А потом наша героиня отправилась к себе в общежитие по ледяной тропинке через поле (была зима). А чтобы она не заблудилась, ее взялся провожать один наш мальчик К.М., вдвое ее легче. Он взял ее за попу и, как бы руля, направлял движение. Все шло отлично: она перла вперед, как танк, а он рулил ее задом. Но на полпути к ним полезли местные. Она вынула бутылку из-за пазухи и ударила первого нападавшего ею по голове. Нападавший вышел из схватки, но бутылка разбилась. «Вот тут я и разозлилась», — оправдывала она позже свое поведение. Дело в том, что остальных двоих нападавших она сильно побила.
Думаю, что Сэй-Сенагон сказала бы — правильно, так и должна действовать жена самурая. Правда, И.М. не была женой самурая, но все равно действовала она правильно.
Иногда, впрочем, происходили события, которые могли бы поставить в тупик — по крайней мере, мне так кажется — и самураев. Однажды мы жили в помещении местного клуба. А местная молодежь была недовольна этим и пришла выяснять отношения. Последовала небольшая драка с легкой поножовщиной, и они ушли. Народ посмотрел телик и лег спать, а утром, проснувшись, ощутил сильный запах и громкое жужжание. Оказалось, что местные пришли ночью и наклали (не менее чем вдесятером) большую кучу перед телевизором. Жужжали, естественно, тучи мух, летавших по помещению. Замечу, что сейчас следовало бы написать «ящик» или более экзотическое «дупло». Но в те годы говорили «телик».
И еще один пассаж из той же поездки, но связанный не с кабанами, а с волками. Ездили в том районе на тракторах, ибо другого транспорта там и вовсе не было. Вот однажды поехали наши сотрудники (Я.Л. с коллегами) на тракторе за водкой. И, едучи по дороге, стали они догонять небольшую группу волков, мирно трусивших по этой же дороге. И когда грохающее и воняющее чудище приблизилось, серые хищники мирно отошли на обочину, пропустили трактор, презрительно поглядев на сотрудников (чуть не написал — презрительно сплюнув), и продолжили свой путь. Мичурин так и сказал: мы не можем ждать милостей от природы. Взять их — задача сотрудников ВЭИ имени В.И. Ленина.
Сотрудники нашей фирмы проявляли чудеса храбрости и находчивости не только на полях нашей Родины. Высоко несли они знамя социалистического реализма по Земле братских Эфиопии и Индии. Сначала об Индии. Один наш сотрудник шатался по базару в Дели, наблюдая мир. И увидел следующую сцену. Некий гражданин обратился к некоему древнему деду, молча сидевшему рядом со своим слоном, с вопросом «который час?» Дед поднял руку, коснулся слоновьих тестикул, отклонил их в сторону и, когда они совершали колебание, назвал время. Вопрошавший поблагодарил и удалился. А наш сотрудник, покойный Ю.Р., удалился потрясенный. Как дед определил время по колебанию слоновьих тестикул? Ю.Р. походил немного по рынку и понял, что не сможет уйти, не познав этого. Он вернулся на место и обратился с данным вопросом к деду. «Дело не в колебаниях, — ответил дед на пиджн-инглиш, — они закрывают от меня часы во-он на той башне», — сказал дед, отклонил слоновьи тестикулы и показал вопрошавшему часы на башне.