Интерпол

Третьепоследствие мюнхенской резни не освещалось в широкой печати. Мир ничего не знает о нем — но в кулуарах власти Западной Европы и Соединенных Штатов Америки сложилось мнение, что Интерпол отстал примерно на полтора десятка лет в том, что касается борьбы с терроризмом, а также потерял большую часть доверия к себе и практическую поддержку.

По какой причине? Ответ не может быть однозначным. Или в этой странной истории смешались и трусость, и высшие намерения. Или сказалась все еще существующая двойственность положения Интерпола в борьбе с международным терроризмом, и чтобы ее постичь, важно узнать «задний план» самой истории.

Мотивы мюнхненской бойни (приведены в книге Т.П. Кутана об ИРА), изложенные вскоре после событий пресс-атташе террористов «Черного сентября», таковы: «Бомба в Белом доме, мина в Ватикане, смерть Мао Цзэдуна, землетрясение в Париже не могли отозваться в совести каждого человека с такой же силой, как операция в Мюнхене… Тем самым было как бы начертано название Палестины на вершине горы, которую видно со всех сторон света». А противоположная точка зрения наверняка выглядит так: Международная общественность не может терпеть подобных мерзостей в мире; должны быть использованы все законные средства для борьбы с этими из ряда вон выходящими примерами беззакония. Говоря словами Улофа Пальме, премьер-министра Швеции, застреленного 17 лет спустя на улице неизвестным убийцей, «террор всегда будет террором, а преступления всегда останутся преступлениями, даже если они совершаются во имя великих принципов и высоких идеалов».

В марте 1987 года президент Франции Франсуа Миттеран во время государственного визита в Мадрид, где еще задолго до смерти Франко в 1975 году баскская сепаратистская террористическая организация ЭТА развязала радикальную кампанию убийств и запугиваний, произнес в своем выступлении следующие слова, переданные TV — Радио Испании: «Поскольку терроризм — явление интернациональное, то и следствие, предупреждение, подавление и санкции против него также должны быть интернациональными». Эта фраза, как и многие другие блестящие высказывания ведущих политических деятелей, является просто упражнением в лицемерии. Как отмечал профессор Малькольм Андерсон, «у Франции имеются трудности в поддержании своей репутации надежного партнера в других западных странах. Такая репутация возникла как следствие неспособности успешно решить свои скандальные дела, что к тому же сопровождалось уступками требованиям террористов во избежание дальнейших инцидентов».

Но факт остается фактом. Президент Миттеран всегда умел находить безошибочные слова, элегантно выражать то, что большинство людей чувствует в глубине души. Международные силы охраны правопорядка обязаны действенно отвечать на терроризм. Необходимы согласованные международные усилия всех стран, именующих себя цивилизованными. Каждый гражданин наверняка ожидал, что Интерпол со всей мощью и решительностью ответит на возмутительные кровавые события на Олимпийских играх.

Но что же произошло на самом деле? Только сейчас я могу раскрыть истинную причину безучастности Интерпола, в которую трудно поверить. Рассказал мне об этом Раймонд Кендалл еще в ноябре 1985 года, вскоре после того, как был утвержден на посту Генерального секретаря: «В начале 70-х годов, когда, как нам это сейчас известно, терроризм начал бурно развиваться, существовало официальное мнение: «Обычно терроризм имеет политические мотивы и поэтому подпадает под действие статьи 3 Устава 1956 года — и мы им не можем заниматься!»

Должен вам сказать, что после того, как арабские убийцы проложили огнем себе дорогу в израильский сектор, западногерманское НЦБ обратилось в Генеральный секретариат в Сен-Клу с просьбой предоставить любую имеющуюся информацию по спискам известных или подозреваемых арабских террористов. И Жан Непот ответил: «Нет. Преступление в Мюнхене носит «политический» характер, а Интерпол такими делами заниматься не должен. Не в моих силах было что-либо сделать: лишь за год до этого я поступил на работу в организацию, и мои обязанности состояли в расследовании дел по наркотикам. Но я сразу же почувствовал, что это неправильно».

То же чувствовали и многие другие, но Непот, делая так, как он считал наиболее целесообразным для организации, привлек к решению вопроса уходящего в отставку президента Интерпола Пауля Дикопфа, который сам был немцем и шефом западногерманской Федеральной криминальной полиции. В то время президент все еще не обладал достаточной властью. Это был почетный пост для старших полицейских чиновников, готовящихся к уходу в отставку. Многие сотрудники в регионах даже не знали фамилий руководителей организации. В своих мемуарах сэр Ричард Джексон весьма иронично подшучивает над своей «неизвестностью» среди работников Интерпола:

«Как-то в 1963 году я собрался в отпуск, накопившийся за несколько лет. В Стамбуле мы с Мэри сели на яхту Стэна Жоэля и отправились в круиз по Эгейскому морю. Шеф турецкой полиции прилетел из Анкары поприветствовать нас. Перед тем как мы покинули берег Турции, глава их НЦБ сказал, что передаст по радио своему коллеге в Афинах, чтобы нас встречали в Пирее. Однако, когда мы достигли берегов Греции, никто не обратил на нас ни малейшего внимания. Лишь позже я узнал почему.

Турецкое НЦБ, как и было обещано, отправило радиограмму, в которой говорилось о приезде мистера Джексона и предлагалось, чтобы греческая полиция позаботилась встретить его. Греков, похоже, это сообщение поставило в тупик, и они связались с Центром Интерпола в Париже. Запросили более подробную информацию о Джексоне и какое преступление (или преступления) он совершил. Понятно, Париж был озадачен: меня ведь никогда не арестовывали и не разыскивали, и даже, насколько я знаю, за мной не следили на коротком отрезке пути из Пирея в аэропорт».

Без сомнения, это был весьма поучительный случай. Самый крупный президент Интерпола (речь идет о его обхвате) оказывается всего лишь песчинкой в нескончаемой глобальной битве между копами и грабителями.

В 1972 году Жан Непот фактически находился у власти 26 лет — он заказывал музыку. И, конечно, никакой почетный президент наподобие Дикопфа, завершающего свой четырехлетний срок пребывания на этом посту, не собирался с ним спорить. Кроме того, Дикопф не из тех, кто принял близко к сердцу убийство одиннадцати невинных израильтян: сам он до июля 1943 года был офицером СС, пока не бежал в Швейцарию.

Да и в любом случае Дикопф не захотел бы подвергать риску успех Генеральной ассамблеи, которая открывалась через две недели — 19 сентября 1972 года. Его страна впервые после войны проводила Ассамблею, и это должно было стать вершиной его послевоенной полицейской карьеры; год назад он ушел с поста главы Бундескриминальамт (БКА) — западно-германской криминальной полиции. А сейчас на Генеральной ассамблее должен был передать президентские полномочия своему преемнику.

Пока Дикопф находился в председательском кресле, а проницательный и опытный Непот — в президиуме позади него, никому не дозволялось нарушать обычный хвалебный настрой речи 270 делегатов. Американский наблюдатель делился своими впечатлениями: «Многие делегаты были готовы отстаивать мнение, что терроризм — это уголовное деяние, которое не подлежит прощению за политические мотивы. Израильский делегат не смог добиться включения этого вопроса в повестку дня Ассамблеи… Многие представители считали: нынешний Устав требует пересмотра. Подавляющее большинство делегатов было за создание специальной международной службы для борьбы с террористами, а центр ее мог бы располагаться в Лондоне, в Скотленд-Ярде, под руководством Роберта Марка, нового британского комиссара Полиции метрополии». В то же время на 44 страницах отчета об Ассамблее, опубликованного в «Обзоре Международной криминальной полиции»(редактором которого номинально являлся Жан Непот как Генеральный секретарь), мы не найдем не только ни единого слова, но даже намека на ужасные события в Мюнхене, бросившие столь дерзкий вызов силам международной законности.

Но мы увидим там ежегодные отчеты Генерального секретариата перед Ассамблеей по вопросам о незаконной торговле наркотиками, о международных бандах фальшивомонетчиков, о нелегальной торговле алмазами, о сотрудничестве в области борьбы с подделкой валюты и о наплыве фальсифицированных наручных и настольных часов (на дешевые товары ставятся торговые марки известных фирм). Мы увидим также сообщение о планах некоторых стран-участниц выпустить в будущем году памятные марки в честь 50-летнего юбилея Интерпола (если вести отсчет с Генеральной ассамблеи 1923 года в Вене). Есть еще и увлекательная дискуссия по поводу дальновидного предложения Непота создать компьютеризованный международный банк данных по преступлениям и преступникам, к которому по телефонной сети будут иметь прямой доступ все НЦБ. Это была блестящая идея, опередившая свое время, но воплотившаяся в жизнь только сейчас, в 90-х годах. А тогда, в 1972 году, этот проект FIR (по первым буквам французского названия проекта — Fichier ln-formatise des Recherches) был тепло встречен (тут же создали специальную подготовительную комиссию), но после ухода Жана Непота в 1978 году в отставку, без лишнего шума забыт.

Но о побоище на Мюнхенской олимпиаде — ни слова.

Почему так поступил Непот? Он безусловно не был антисемитом, ненавидел терроризм и нарушение общепринятых правил. Он не симпатизировал убийцам с автоматами. Тогда почему же он не позволил своей организации — а это была егоорганизация — вмешаться и призвать к правосудию преступников, спланировавших и осуществивших подобное бесчинство?

Существовала опасность, что если он разрешит организации вмешаться, то все арабские государства покинут ее, и его любимый Интерпол развалится, объясняет Роберт ван Хов. Правду говоря, Интерпол тогда был «папской вотчиной» Непота, за четверть века на командном посту он превратился в последнюю инстанцию. Так же, как Эдгар Гувер, недавно, в мае, тихо скончавшийся во сне, был шефом ФБР так долго, что оно превратилось в его памятник. Многие подумают: к сентябрю 1972 года Непот, которым все восхищались за его выдающиеся способности, слишком долго находился на посту фактического руководителя Интерпола.