Интервенция и Гражданская война

В. Воейков пишет: «В Украине почва для возбуждения крестьян против помещиков была прекрасно подготовлена оккупационными немецкими войсками; так как «обер-коммандо» отлично поняло, что выкачивать из Украины необходимые Германии «лебенсмиттели» будет возможно только при существовании помещичьих хозяйств, немецкое командование, войдя в Украину, восстановило в правах помещиков и учинило расправы над разграбившими имения крестьянами. Это обстоятельство и послужило подготовкой масс для обращения их в петлюровцев и последователей всевозможных «батек» ⁴⁷⁷. 4 июля на V Всероссийском съезде Советов ^IАлександров, делегат Украинского крестьянского съезда, говорил: «Против нас (на Украине) выступают превосходящие силы германских штыков… Украинская Рада открыла двери Германии… Немцы уничтожают артиллерийским огнем целые деревни, казнят людей без суда и следствия. Но украинский пролетариат не бросает борьбу с врагом. Крестьяне отказываются отдавать зерно немцам. Мы взрываем поезда, груженные зерном для Германии. Все склады со снаряжением также нами взорваны. Вся Украина вот-вот восстанет против Австрии и Германии». «Я умоляю вас,- продолжал Александров,- прийти к нам на помощь» ⁴⁷⁸.

В предчувствии поражения Германии 9 ноября 1918 г. была провозглашена Западно-украинская народная республика (ЗУНР), территория которой охватывала Восточную Галицию, Лемковщину, Закарпатье и Буковину ⁴⁷⁹. А вслед за подписанием Германией перемирия в Компьене 11 ноября 1918 г. была создана Украинская Директория под руководством с февраля 1919 г. С. Петлюры. С этого времени начался новый виток войны за Украину. На смену Германии пришли «союзники»… Еще 21 декабря 1917 г. английский посол Бьюкенен получил указания своего министерства: «Вы должны обеспечить казаков и украинцев всеми необходимыми фондами; действуйте способами, которые посчитаете целесообразными» ⁴⁸⁰. Соглашение союзников от 23 декабря передавало Украину в зону французских интересов. В начале 1919 петлюровская Директория заключила договор с Францией, по которому признавала французский протекторат над Украинской народной республикой…

^I678 депутатов были большевиками, 269 – левыми эсерами; было еще около 30 максималистов и 6 националистов.

В. Воейков писал: «После поражения на западном фронте немцы были вынуждены начать эвакуацию Украины. Опирающийся исключительно на немецкие штыки государственный аппарат гетманской Украины, сосредоточившийся на внедрении самостийности и угождения так называемым демократическим элементам, естественно, не смог удержать власти в своих руках и направил взоры на союзников. Все надежды как гетманского правительства, так и бежавших из занятых большевиками территорий России общественных деятелей возлагались на организуемый в то время Антантою съезд в Яссах, на который были приглашены наши тогдашние знаменитости: Милюков, Кривошеин, Маргулиес, Меллер-Закомельский, Третьяков, Шульгин, Шебеко и другие» ⁴⁸¹. Киевское население было оповещено: «1. Державы Согласия намерены поддержать настоящую власть в Киеве, олицетворяемую паном гетманом и его правительством, в надежде, что он поддержит порядок в городах и селах до времени прибытия союзных войск… Всяческое покушение против существующей власти, всякое восстание, которое затруднило бы задачу союзников, будут строго подавлены. 2. Державы Согласия заявляют, что они решили не допустить никакого нарушения в деле восстановления порядка и реорганизации России, начатом русскими патриотами и сильно поддерживаемом союзниками» ⁴⁸².

10 августа 1919 г. Черчилль телеграфировал, что «при настоящей критической конъюнктуре было бы благоразумно идти, насколько возможно, навстречу украинским сепаратистским тенденциям». Французское правительство, невзирая на официальный разрыв сношений с петлюровским правительством, держало при нем негласную военную миссию. Франция вооружала как Деникина, так и его противников – петлюровцев. Одновременно Клемансо поручил военному агенту в Румынии генералу Петену «устроить сотрудничество Деникина и Петлюры». Наконец, представитель американской миссии в Варшаве генерал Джудвин, прибывший 6 сентября в Киев, настойчиво убеждал Деникина заключить с Петлюрой перемирие по типу существовавшего между ним и Польшей ⁴⁸³.

27 апреля Польша признала независимость Украины. В тот же день Пилсудский выпустил декларацию, в которой заявлял, что польская армия будет действовать совместно с украинскими военными силами и останется на украинской территории только на время, какое потребуется для организации украинского правительства… Петлюра, в свою очередь, призывал украинский народ сделать все, что было в его силах, для того чтобы облегчить польским и украинским войскам их военные операции… «Одновременно с польско-украинским наступлением,- как пишет У. Черчилль,- в разных местах Украины произошел ряд восстаний против большевистской власти, и украинцы с восторгом встречали своих победителей» ⁴⁸⁴ .

Но даже командующий белой армией Юга России ген. Деникин не строил иллюзий по поводу позиции «союзников». «Общая перспектива: добровольцы идут под флагом Единой, Неделимой России, петлюровцы – под «прапором» независимости Украины, а после победы над большевиками борьба между обоими «союзниками» возобновляется» ⁴⁸⁵.

Отношения России с Польшей и Финляндией занимали особое место.Финляндия и Польша имели привилегированный статус в Российской империи, обладая правами автономии (Великого княжества и царства) в размерах, свойственных, скорее, членам конфедеративного государства, с собственными конституциями (которой не было в России). В статистических справочниках того времени нередко можно встретить ссылки «данные по России, без Польши и Финляндии». Сепаратистские тенденции в Польше всегда были сильны, при этом они всегда носили проимпериалистический характер. В Финляндии они возникали постепенно, наряду с формированием национального самосознания, развитию которого Россия не только не препятствовала, но и наоборот – всячески содействовала. К началу XX века национальное самосознание у финнов развилось до уровня требований национального самоопределения. Существенным фактором, способствовавшим росту сепаратизма, стало сильное влияние европейской цивилизации на формирование самосознания этих народов. Слишком резки для них были различия Запада и Востока.

Польша.История взаимоотношений России и Польши давняя, непростая и неоднозначная, впрочем, как практически у всех соседствующих государств. Ситуацию резко осложняло то, что Польша лежала на пути – как по положению, так и по своему развитию – между двумя мощными центрами цивилизации – Европой и Россией. Да, Россией как центром цивилизации. Ведь именно Россия на протяжении веков несла на себе имперские, цивилизаторские функции для всех объединенных ею народов. Это поразительный факт, ведь та же Польша, Прибалтика, Финляндия, Украина имели гораздо более выгодное, с географическо-климатической и исторической точек зрения, положение, чем Россия; у них потенциально было гораздо больше шансов стать центрами восточноевропейской цивилизации. Однако центром стала Россия, которая, с экономической точки зрения, как сколько-нибудь крупное государство вообще практически не имела шансов на существование…

Все непростые отношения европейских стран и России волнами прокатывались по территории Польши, оставляя весьма существенный след. Кроме того, воинственность Польши, ее постоянные претензии на создание Великой Польши привели к тому, что ради спокойствия на границе Запада и Востока Польша была поделена между соседними странами. Шульгин приводил оригинальное, не лишенное проницательности сравнение поляков и русских – старинная польская поговорка, которая употреблялась еще в XVI веке гласит «Polska stoi nierzadem» значит: «Польша стоит беспорядком»… «То есть они не только не хотели каяться во всех своих безобразиях, в вечной своей легкомысленной «мазурке», но, так сказать, «канонизировали» свою анархию… все продолжалось по-старому, пока не «промазурили» свою «королевскую республику»… А мы каялись… Набезобразим во всю «ширину русской натуры» и потом каемся… «Придите володеть и княжить»… и приходят и княжат…» ⁴⁸⁶И. Солоневич отмечал: «С Польшей у нас был тысячелетний спор о «польской миссии на Востоке»; русская политика по отношению к Польше была неразумной политикой, но поляки разума проявляли еще меньше» ⁴⁸⁷.

Польша во многом сама не смогла реализовать свое чрезвычайно выгодное географическое положение между Европой и Россией. Россия, в свою очередь, стремилась обезопасить свои западные границы и одновременно рвалась через территорию Польши к прямому контакту с Европой. Все это резко осложняло отношения между двумя странами, копя взаимные обиды и претензии. Тем не менее Польша не воспринималась Россией как объект экспансии, поэтому там и не проводилась колониальная политика, наоборот – Польша всегда ассоциировалась как иностранное государство, силою судьбы вставшее на пороге России в Европу и по необходимости включенное в орбиту российских интересов. Вопрос Польши как «ворот» из Европы в Россию оставался одним из ключевых вопросов европейской политики на протяжении нескольких столетий. И здесь Польша становилась заложницей великих держав, одна сторона которых пыталась закрыть эти «ворота», а другая – наоборот, открыть. Между тем со стороны образованного русского общества поляки воспринимались как родственная нация. Так, например, генерал А. Брусилов, отказываясь воевать против поляков, говорил: «Мне трудно воспринимать поляков как врагов. Это наша родня, такие же славяне» ⁴⁸⁸. Такова вкратце предыстория вопроса. К нему и вообще к Польше мы обратимся еще не раз, а пока вернемся в начало XX века…

С первых дней войны между Россией и Германией началась борьба за влияние в Польше. 13 августа 1914 г. Николай II обратился к полякам Австрии, Германии и России с манифестом о создании единой Польши с широкой автономией под русским скипетром, на что президент Франции выступил с гневной тирадой: «Итак, Россия еще раз выступила здесь, минуя нас. Если бы она предложила свою помощь для восстановления всей Польши во всей ее государственной независимости, мы могли бы только приветствовать это и желать осуществления этой прекрасной мечты. Если бы она обязалась дать относительную автономию русской Польше, тоже прекрасно. Обещание полунезависимости, даже под скипетром царя, несомненно, встречено было бы с радостью и могло бы быть принято как обещание загладить старую вину (comme une reparation). Но предложить полякам в Силезии, Познани и Галиции свободу вероисповедания, языка и управления под властью императора из династии Романовых – вряд ли это значит найти путь к их сердцу, во всяком случае, это значит возместить Германии замаскированные аннексии, о которых не было заключено никакого соглашения между Россией и нами и которые могут совершенно исказить значение оборонительной войны, они рискуют также повредить тем реституциям, которые Франция имеет право требовать и намерена требовать» ⁴⁸⁹.

Австрийцы ответили на шаг России созданием 16 августа польского легиона Й. Пилсудского. Немцы, используя религиозные трения между польскими католиками и русскими православными, призвали поляков к защите веры. В 1916 г.

Вильсон в ежегодном послании 21 января высказался за создание объединенной Польши с выходом к Балтийскому морю. Николай II поддержал создание единой Польши под протекторатом России. Немцы ответили 5 ноября созданием Польского королевства, с территорией, которая должна была распространяться в восточном направлении «как можно дальше», включая русские, украинские и белорусские земли. Между тем еще в начале войны, 29 октября 1914 г., министр внутренних дел Германии фон Лебель в меморандуме «О целях войны» писал: «Говорят, что в результате этой войны мы должны будем разрешить польский вопрос. Это неверно. Собственно, польский вопрос для нас существует лишь во внутренней политике. Исторически этот вопрос нельзя полностью разрешить, разве только против нас. Поскольку он могбыть разрешен в наших интересах, он был разрешен польскими разделами и Венским конгрессом… Нам неудобна самостоятельная сильная Польша ввиду той притягательной силы, которую она может иметь на наши земли, заселенные поляками, без которых мы никогда не сможем обойтись. Но самое главное – это то, что сильная Польша будет относиться с симпатиями ко всем странам – к России, Австрии, Франции, Англии, но только не к нам…» ⁴⁹⁰