Интервенция и Гражданская война

11 августа 1919 г. в Ревеле глава британской военной миссии бригадный генерал Ф. Марч заявил: «Русские сами ни на чем между собой договориться не могут. Довольно слов, нужно дело!… Союзники считают необходимым создать правительство Северо-Западной области России, не выходя из этой комнаты». Марч дал на это 45 минут: если правительство не будет образовано, «то всякая помощь со стороны союзников будет сейчас же прекращена». «Демократически избранное» новое «русское правительство» тотчас же утвердило решение о признании независимости Эстонии. Между тем, участвовавшее во вторжении Юденича летом и осенью 1919-го эстонское правительство неоднократно получало от Советской России предложение о признании независимости в обмен на прекращение враждебных действий, но эстонцы не торопились. Создавая Великую Эстонию, они пыталась захватить как можно большую территорию; 70-тысячная эстонская армия оккупировала Псков. С другой стороны, на нее оказывалось мощное давление Антанты, которой было необходимо время, чтобы Колчак признал Эстонию раньше Советов. Бальфур полагал, что «если они договорятся с большевиками, то в дальнейшем не будет надежды на борьбу с большевизмом в данной области… Произойдет неизбежное крушение северо-западной русской армии» ⁵³⁵ .Колчак сопротивлялся, и лишь в июне 1919 г. по ультиматуму союзников ⁵³⁶был вынужден признать независимость Польши, автономию Финляндии… Прибалтики, Закаспия ¹, Кавказа, чей статус должна была установить Лига Наций ³³⁷.

^IВ договоре, заключенном с закаспийским правительством, которое традиционно «пригласило» англичан, говорилось, что «эта республика будет находиться под исключительным влиянием Англии и будет пользоваться такой же самостоятельностью, как африканские колонии Англии – Трансвааль и Оранжевая». См.: Бабаходжоев А. X. Провал английской политики в Средней Азии и на Среднем Востоке. М, 1962. С. 25.

Но было уже поздно – сам Колчак был разбит, а северозападную армию, как пишет Деникин, «ждало позорное разоружение, концентрационные лагеря, физические лишения и моральные издевательства на территории Эстонской республики, которая 21 декабря 1919 года заключила перемирие и вслед за сим весьма выгодный для текущего моментамир с большевиками. Этому событию предшествовали непосредственно два официальных заявления союзных нам держав: Франции (Вертело) – о том, что Верховный Совет примет меры в отношении Эстонии, если она пойдет на мир с советской Россией, и Англии (Ллойда Джорджа), что держава эта не препятствует заключению мира…» ⁵³⁸

На Кавказе правительство горских народов (лезгин, черкес, ингушей, чеченцев, осетин и кабардинцев) в период немецкой оккупации поддерживало полный контакт с турками, а после окончания Первой мировой стало добиваться своего признания перед британским командованием. В ноябре англичане вступают в Закавказье. Азербайджан был объявлен британским генерал-губернаторством. Азербайджан во время Первой мировой войны поддерживал идею панисламизма и открыто ставил ближайшей своей целью «присоединение родственного Дагестана» ⁵³⁹. В июле 1919 года Азербайджан с согласия и при содействии англичан захватил Мугани с чисто русским населением… Стычка Добровольческой армии с англичанами произошла из-за Грозного и Баку с их нефтяными источниками. На всякий случай деникинцы его заняли, но британский генерал Томсон заявил, что хозяевами Дагестана и Баку являются горское и азербайджанское правительства и потребовал, чтобы «все русские войсковые части… очистили пределы Бакинского военного губернаторства…» ⁵⁴⁰Деникин немедленно заявил, что такой приказ «является актом, враждебным Добровольческой армии, всегда, даже в самые трудные минуты своего существования, хранившей верность своим союзникам» ¹⁴¹. И тут же Лукомский пишет Деникину «Крайне желательно заинтересовать Англию в экономических предприятиях Черноморской губернии и Крыма путем предоставления концессий, что в значительной мере свяжет ее интересы с нашими и даст нам валюту…» ⁵⁴²

На заявление армянского правительства «о стремлении Армении стать на путь полного соглашения с Добровольческой армией для воссоздания России генерал Ф. Уоккер заявил, что никакая агитация в пользу воссоединения Армении с Россией недопустима…» ⁵⁴³«Союзники» точно так же, как и год назад немцы, разжигали национальную вражду на Кавказе и одновременно финансировали и поддерживали как Деникина, так и сепаратистские азербайджанское и грузинское правительства. Например, когда 6 февраля Добровольческая армия выбила грузин и захватила Сочи, министр грузинской республики Гегечкори заявил, что «сочинский округ занимался нами (грузинами) по соглашению и настоянию английского командования» ^I.Или, как пишет Воронович, «вспыхнувшая в конце декабря армяно-грузинская война во многом обязана своим возникновением политике английского командования, рассчитывавшего обессилить грузин и сделать их более послушными указаниям английских генералов» ⁵⁴⁴. Ген. Лукомский вспоминал, что создавалось впечатление, что англичане пытаются создать буферную зону между Россией с Персией и Турцией ⁵⁴⁵.

^IВыделено А. С. Лукомским.

У. Черчилль следующим образом подводил итоги интервенции: «Интервенция дала еще и другой, более практический результат: большевики в продолжение всего 1919 г. были поглощены этими столкновениями с Колчаком и Деникиным, и вся их энергия была, таким образом, направлена на внутреннюю борьбу. В силу этого все новые государства, лежащие вдоль западной границы России, получили передышку неоценимого значения. Колчак и Деникин и ближайшие сподвижники убиты или рассеяны. В России началась суровая, бесконечная зима нечеловеческих доктрин и сверхчеловеческой жестокости, а тем временем Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и главным образом Польша могли в течение 1919 г. организовываться в цивилизованные государства и создать сильные патриотически настроенные армии. К концу 1920 г. был образован «санитарный кордон» из живых национальных организаций, сильных и здоровых, который охраняет Европу от большевистской заразы…» ⁵⁴⁶Ллойд Джордж 29 ноября 1919 г. на Парижской конференции говорил более определенно, без ссылок на большевиков: «Объединенная Россия угрожает Европе – Грузия, Азербайджан, Бессарабия, Украина, Балтия, Финляндия, а по возможности и Сибирь должны быть независимы» ⁵⁴⁷.

А вот как подводил итоги интервенции бывший министр Временного правительства ген. А. Верховский уже 22 марта 1918 г.: «Великая скорбь посетила родную землю. Обессиленная лежит Россия перед наглым, торжествующим врагом. Интеллигенция, рабочие, буржуазия и крестьянство – все классы, все партии России несут муку и позор поражения. Все лозунги провозглашены, все программы перепробованы, все партии были у власти, а страна все-таки разбита, унижена безмерно, отрезана от моря, поделена на части, и каждый, в ком бьется русское сердце, страдает без меры» ⁵⁴⁸. Если отделение Польши было во многом объективным следствием развития ее взаимоотношений с Россией, то Финляндия и тем более Прибалтика были отторгнуты от России откровенно насильственным путем. Сначала немецкой армией, а затем «союзниками». Цель и тех и других была не в самоопределении балтийских народов и даже не в борьбе с большевиками, а в ослаблении России. Германии и «союзникам» России это удалось в полной мере, Россия лишилась незамерзающих портов в Балтийском море, береговая линия была сокращена в несколько раз. Если учесть, что Черноморские проливы также остались под контролем «союзников», на границе России и Европы был создан ряд буферных государств, а Россия была разорена войной и революцией, то цели войны «союзников» России против Россииможно было считать достигнутыми…

Позиция большевиков, признавших независимость Польши, Финляндии, Прибалтики, казалось бы, полностью соответствовала интересам «союзников». Деникин по этому поводу упрекал русский народ в «органическом недостатке патриотизма» и обвинял большевиков в распродаже «русских территориальных и материальных ценностей международным политическим ростовщикам» ⁵⁴⁹. Известный экономист Л. Кафенгауз также обвинил большевиков в том, что они сдали Прибалтику ⁵⁵⁰. Но ведь между тем сам Деникин, Колчак, Врангель, выступавшие за лозунг «единой и неделимой», непосредственно получали помощь от тех самых «политических ростовщиков». У. Черчилль писал: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены и большевики установят свое господство навсем протяжении необъятной Российской империи…» ⁵⁵¹И тут У. Черчилль был абсолютно прав – уже после Гражданской войны один из наиболее выдающихся военачальников Белой армии, генерал-лейтенант Я. Слащов-Крымский, напишет статью о смысле борьбы белогвардейцев под названием «Лозунги русского патриотизма на службе Франции» ⁵⁵².

Никаких иллюзий в отношении целей «союзников» и «друзей» России не было уже тогда – создание буферного, санитарного кордона, отделяющего любую Россию, неважно, белую или красную, монархическую, демократическую или большевистскую, было для них в любом случае программой минимум; попытка реализовать программу максимум – окончательного развала России столкнулась с упрямым сопротивлением большевиков.

Территориальный распад грозил России только полным уничтожением. Отрезанные от морей, находящиеся в крайне неблагоприятных климатических и географических условиях регионы были бы обречены на быстрое вымирание или самоуничтожение. Это означало конец русской цивилизации и русского народа. Ослабленные пограничные регионы Украины, Запада и Северо-Запада России неизбежно были бы захвачены Великой Польшей, Великой Эстонией, Великой Финляндией и прочими великими… наиболее «лакомые куски», например на Черном и Белых морях, превратились бы в протектораты других, еще более великих держав… С потерей европейских морских портов Россия теряла почти 80% всей своей внешней торговли. Только через балтийские порты до войны осуществлялось 30% русского экспорта, из которого на прибалтийские порты приходилось – 75%, а на единственный оставшийся порт Петроград – всего 25% ⁵⁵³. Русский народ пошел за большевиками не только из за «земли», он интуитивно, но отчаянно боролся за свое выживание, чувствуя только в большевиках силу, способную сохранить русское государство. Это можно назвать инстинктом коллективного самосохранения.

Брусилов вспоминал: «Наступила весна 1920 года. С юга стал наступать Врангель, поляки – с запада. Для меня было непостижимо, как русские белые генералы ведут свои войска заодно с поляками, как они не понимали, что поляки, завладев нашими западными губерниями, не отдадут их обратно без новой войны и кровопролития. Как они недопонимают, что большевизм пройдет, что это временная, тяжелая болезнь, наносная муть. И что поляки, желающие устроить свое царство по-своему, не задумаются обкромсать наши границы. Ядумал, что, пока большевики стерегут наши бывшие границы, пока Красная Армия не пускает в бывшую Россию поляков, мне с ними по пути…» ⁵⁵⁴В. Кожинов приводит слова из «Книги воспоминаний» великого князя Александра Михайловича, у которого более 20 родственников были убиты большевиками: «…По-видимому, «союзники» собираются превратить Россию в британскую колонию»,- писал Троцкий в одной из своих прокламаций для Красной Армии. И разве на этот раз он не был прав? Инспирируемое сэром Г. Детердингом ^Iили же следуя просто старой программе Дизраэли – Биконсфилда, британское министерство иностранных дел обнаруживало дерзкое намерение нанести России смертельный удар… Вершители европейских судеб, по-видимому, восхищались своею собственною изобретательностью: они надеялись одним ударом убить и большевиков, и возможность возрождения сильной России. Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны – на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не Щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи…» ⁵⁵⁵

^IБританский «нефтяной король».

Сравнения

Для сравнения сепаратистских процессов, происходивших в России, приведем показательный пример Британской национальной политики в отношении Ирландии.

С началом Первой мировой войны Британское правительство подписало акт о гомруле (самоуправлении) для Ирландии, который палата лордов отклоняла все предыдущие годы. Тем не менее ирландцы выступили за формирование своих национальных частей. Военное министерство предприняло все меры, чтобы подавить эти попытки. В конце 1916 г. в Ирландии вспыхнуло национально-освободительное восстание, которому немцы попытались оказать поддержку. Восстание было быстро подавлено. У. Черчилль пишет: «Быстро последовали репрессии и казни, хотя и немногочисленные, но оставившие глубокий след» ⁵⁵⁶.

Во время войны «на фронте служили 60 тыс. ирландских солдат, но зато 60 тыс. британских солдат несли гарнизонную службу в Ирландии… На парламентских выборах 1918 г.,- пишет У. Черчилль,- провалились все кандидаты, поддерживавшие дело союзников. Националистическая партия, в течение шестидесяти лет представлявшая ирландскую демократию, исчезла в одну ночь. Вместо них были избраны восемьдесят шинфейнеров, совершенно чуждых всем тем процессам ассимиляции… Шинфейнеры были проникнуты старой, унаследованной от прадедов ненавистью, первобытной и неумолимой… дикая и никем не руководимая шайка людей, ненавидящих Англию, будет подтачивать самые жизненные основы империи и вносить в нашу общественную жизнь озлобление, о котором мы не знали в течение целых поколений, пожалуй, в течение целых столетий… За этими людьми (республиканцами), усиливая и пополняя число их сторонников и в то же время позоря этих последних, стоит большое число обычных грязных негодяев и разбойников, которые грабят, убивают, крадут ради своего личного обогащения или ради личной мести и создают беспорядок и хаос исключительно из любви к беспорядку и хаосу. Эти бандиты – ибо никаким другим именем нельзя их назвать – занимаются своей разрушительной деятельностью под прикрытием лозунга республики и нераздельно слиты с искренними и фанатическими сторонниками республиканской идеи…» ³⁵⁷