Интриган. Новый Петербург

Некоторые нависали выше головы, и фонарь вырывал из мрака острые, как ножи, кромки, о которых предупреждал бригадир.

Такие приходилось огибать дальней дорогой, вынужденно забредая в лабиринт металлических конструкций. Чем ближе к оболочке, тем гуще становились россыпи запчастей, и без должной сноровки в них легко можно заблудиться.

И одним богам ведомо, что могло таиться здесь в ожидании беспечной добычи. Океан — беспощадное место, где хищничество возведено в абсолют, а слабые и неприспособленные неминуемо погибают.

А на дне так и вовсе нужно всегда держать ухо востро. И я уже не раз пожалел, что вместе с фальшивой пушкой не прихватил настоящую.

Гарпун или хотя бы завалящий нож пришлись бы как нельзя кстати, но ни на палубе баржи, ни у других водолазов не заметил никакого оружия.

Значит, все угрозы мнимые, а я просто поддаюсь панике, что недопустимо ни при каких обстоятельствах.

— Гектор, как слышно? Ты далеко собрался? Мы стравили почти всю бобину.

— Сколько осталось? — спросил, разглядывая лист площадью квадратов в двадцать, стеной преградивший дорогу.

Тесла передала вопрос техникам и озвучила ответ:

— Сто десять метров.

— Хватит с лихвой. Не беспокойтесь, я просто обхожу препятствие.

Из-за обилия вокруг крупных деталей видимость упала практически до нуля. Я видел лишь тусклый конус света в десяти шагах напротив. И проку от него столько же, как и от замызганных фар туманной ночью.

Иногда приходилось брести буквально на ощупь — касаясь кулаком листа, чтобы лишний раз не вертеть корпусом. И когда добрался до середины листа, тот внезапно дрогнул, точно с той стороны в него ударила мощная струя.

По старой привычке схватил излучатель, как автомат, и прислонил бок шлема к переборке.

Вибрация — единственный способ услышать хоть что-то в толще воды, и я был готов поклясться, что ощутил протяжное «шершавое» шевеление, словно что-то скользнуло длинным туловищем вдоль металла.

И это что-то находилось совсем рядом, отделенное парой миллиметров авиационного алюминия.

— Николь, — облизал пересохшие губы.

— М? — судя по набитому рту, ученая с удовольствием разделила трапезу с работягами.

— Здесь водится что-нибудь большое?

— Хм… Вообще, я не натуралист и не морской биолог. Но вроде как тут есть змеи, акулы, осьминоги, каракатицы, кракены, мурены, котики, львы, плезиозавры, гигантские медузы, плотоядные черви и ползучие тентакулярные полипы. Но вся эта живность старается держаться подальше от порта. Тут слишком шумно и грязно, так что волноваться не о чем. Разве что излучение тория выманило с глубины какого-нибудь мутанта, но в них я совсем не разбираюсь.

— Подожди! — страшно захотелось почесать зудящее ухо. — Кракены?

— Ну да. Огромные кальмары, что утаскивают на дно корабли. Правда, в последний раз их видели лет эдак триста назад, но…

— Николь!

— Да?

— Тише… Оно рядом.

Дрожь металла повторилась — и на этот раз расползлась во все стороны, точно рябь от упавшего в воду камешка. Чем бы ни было неведомое существо, оно явно не собиралось отступать.

— Божечки, это так волнительно. Я вся в мурашках!

Лучше не обращать внимания на треп и поискать какое-нибудь оружие. Теперь-то штырь или тонкий обломок точно понадобятся. Благо под ногами столько мусора, что хватит на целый полк.

Я добрался до торчащего из ила двутавра и опустился на колено, опираясь на балку, как на посох. С ее помощью сумею встать самостоятельно, и риск того стоил — рядом лежала длинная и достаточно острая арматура.

Правда, толщиной с мизинец, но под водой, глядишь, выдержит. Тем более, опасные морские гады редко носят броню, а огромный краб или креветка-переросток вряд ли смогли бы двигаться так быстро и бесшумно.

И стоило сжать прут свободной рукой, как лист согнулся, точно фольга, а на меня хлынула бесформенная тень, закружила, завертела и волоком протащила по дну.

Черная масса заслонила иллюминаторы и фонарь, полностью лишив меня зрения. Я попытался ударить копьем, но руки словно приварили к корпусу. Подвижность сохранили только пальцы, но и это длилось недолго.

Тень начала сжиматься, и сталь скафандра захрустела, как пустая банка «спрайта» под ногой. Плечи и колени обдало холодной водой — сочленения пошли вразнос, а скоро за ними последуют и суставы. Надо выбираться, но как, если скован от макушки до пят?

— Николь, у меня проблема.

— Что опять?

— Какая-то тварь схватила и пытается расплющить. Я полностью обездвижен, так что дело за вами.

— И что нам делать? Вытаскивать?

— Нет, — сдул брызнувшую на нос струйку.

В памяти уже давно крутились эпизоды из творчества Верна — еще с момента спуска на дно.

В одной из экранизаций «20 000 лье под водой» на батисферу напал огромный спрут, и герои отогнали чудище электричеством.

Впрочем, до этого можно догадаться и самому, ведь помимо изолированного телефонного кабеля, к скафандру подходил трос от лебедки. Который вполне может стать надежным проводником.

— Пустите ток через трос!

— Уверен? Тебе тоже может достаться.

— Не привыкать… И выбора тоже нет — меня сомнут в лепешку через пару минут. Для начала попробуйте сто вольт. Не поможет — врубайте двести двадцать.

— Сейчас. Жди.

А то бы я мог уйти… Воспользовавшись краткой передышкой, унял дыхание и успокоил рвущееся из груди сердце — скоро мотору снова работать на пределе возможного, и скорость ему точно не нужна.

Бригада сработала оперативно, и несколько секунд спустя разряд пронзил тело и тисками сжал каждую клеточку.

Голова закружилась, я едва не потерял сознание, но гейзер адреналина вернул в чувство — отключаться сейчас нельзя, это верная смерть.

Тем более, прием сработал — тварь ослабила хватку, и треснувший фонарь осветил багровое щупальца с двумя рядами толстых белых присосок. Что ж, не зря вспомнил классика фантастики — спрут так спрут.

Осьминогов я люблю, особенно вареных, и сделаю все возможное, чтобы сегодня рабочие отужинали сочным деликатесом.

Я все еще держал импровизированное копье, и как только руки освободились, нанес резкий колющий удар. Целиться не обязательно — огромная туша буквально повсюду.