Инвиктум

на меня. Его взгляд колючий, ужасно болезненный и страдающий одновременно. Мне так

жаль его, что сердце сжимается до боли. Ремелин не предпринимает попыток ударить его

одной из своих сил. Он отпускает ее, а затем кладет руки на голову, медленно спуская ладони

по лицу. Он рычит от боли, и я не знаю, что сделать, чтобы помочь ему справиться с этим.

Когда он смотрит на меня, в его глазах стоят слезы.

– Скажи, что это ложь, - шепчет он, задыхаясь от злости и отчаяния. Я не могу лгать ему.

Встаю и подхожу к нему так близко, как могу, прижимая руки к груди, чтобы не дать сердцу

выскочить оттуда. Плачу и качаю головой. У меня нет слов, я больше не способна их

произносить. Кажется, что все утратило смысл. Что бы я сейчас не сказала, это ничего не

изменит.

Не изменит того факта, что наши сердца разбиты вдребезги и собрать их уже нельзя.

Себастьян, тяжело дыша, прикрывает глаза. Я хочу прикоснуться к нему, но как только

совершаю попытку, он отдергивается. С его ресниц капают слезы горечи, слезы ярости и

боли. Он открывает глаза и смотрит на меня, как на чужую. Сжимает челюсти, облизывает

35

5

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

губы и нервно проводит рукой по лицу, чтобы уничтожить следы того, что он умеет

чувствовать.

Он больше не говорит ни слова. Взгляд, полный стыда и невыносимого страдания, и он

пулей уносится из больничного отсека. Ремелин позволяет мне проплакать в голос почти

минуту, а затем говорит:

– Теперь мы квиты.

И уходит.

__________________________5__________________________

(Р)

Я не могу спать.

Уже довольно давно мои глаза и разум не могут найти покоя. И это происходит вовсе не

из-за напряженной обстановки. Мои вены горят, кровь переливается с мерзким звуком, который я отчетливо слышу в собственных ушах. Мне требуется убийство, смерть, подпитка.

Кто-то должен умереть, чтобы я снова чувствовала себя отлично.

Проходит две ночи, но я не смыкаю глаз. Я брожу по пустынным корпусам, осматривая

помещения бункера. Это место явно принадлежало когда-то таким, как мы. Тем, кто был в

тени, прятался от людей, желающих нашей гибели. Я провожу руками по стенам – они не

могут рассыпаться в прах от моих прикосновений – и чувствую энергию, которая когда-то

наполняла это место. Здесь жили Инсолитусы, которые теперь мертвы. От старости они

погибли или от чьих-то рук, я не знаю.

Воздух наполнен ароматом холода. Он овевает пространство бункера, словно старые

призраки тех, кто здесь был до нас. Я не считаю это место своим, здесь я гостья. Чужачка, которой никто не рад. Наверное, это справедливо, ведь я убила одну из них.

Слышу позади себя шаги, и даже не оборачиваясь, знаю, кто это. Тяжелые руки в

перчатках опускаются на мои плечи. Я стою в проеме, ведущим в большой зал, где устроено

что-то вроде маленькой часовни. Но здесь нет алтаря, нет молитвенников или икон – просто

зал с несколькими стульями и пустотой тишины, призванной успокаивать и приводить в

чувства.

– Нужно было просто убить их всех, забрать их силы и к черту эти уговоры, - раздается

эхом голос Джеда. Он обнимает меня ореолом своих рук, прижимая к себе. На наших телах

нет ни сантиметра голой кожи, все скрыто темной одеждой. Всего лишь предосторожность, которая Джеда мало заботит. Я вздыхаю, отклоняя голову назад так, чтобы она оказалась на

его плече. Наши лица не касаются друг друга, но я чувствую тяжелый взгляд Джеда на себе.

У него всегда был такой взгляд – будто придавливающий к земле камень, который ты не в

силах от себя оттолкнуть. С годами он становился все тяжелее.

– Мне нужно это сотрудничество.

35

6

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

Мой голос удивительно тихий, почти неслышный. Если бы здесь не стояла полная

тишина, он, может быть, и не услышал бы меня. Хотя, всегда остаются мысли.

– Зачем? – теперь его очередь вздыхать. Я мягко высвобождаюсь из его объятий и

подхожу к импровизированной скамье, за которой нужно молиться. Но я никогда не умела

этого делать. Да и зачем? Все равно помочь себе могу только я сама.

– Нам не пробраться в Акрополь одним, - говорю я, - Ксана и ее приятели нам помогут.

– Они трусливее крыс, - брезгливо замечает Джед. Я оборачиваюсь и слегка улыбаюсь.

Только он может заставить меня улыбнуться. Такова еще одна его способность. Джед

пожимает плечами. – Ну что? Скажешь, я не прав? Едва ли кто-то из них пойдет на

Акрополь. На твою мать. Они все – глупые дети, которые собственных теней боятся и всю

жизнь скрываются по канавам и пещерам. Из них не получатся убийцы. Они просто не

смогут, Реми.

– Я знаю это. Но Ксана любит всех спасать. Она пойдет за девчонкой Картер.

Джедидайя кривит губы.

– Картеры. Не нравятся они мне.

– Почему? У Рэя занятная способность.

– Может, отнять ее? – коварная улыбка расплывается по его красиво очерченным губам,

– Я только «за». И не надо будет уговаривать его соглашаться. Могу убить его по-тихому, если

хочешь.

– Нет. Он нужен.

– Сомневаюсь, что это разумно – оставлять его в живых.

Гляжу на него. Джед никогда не страдал человеческими эмоциями. Единственным

исключением всегда была любовь ко мне, а больше – ничего. Кромешный мрак. Но теперь я

отчетливо различаю в его взгляде и голосе нотку гнева и ревности. Ему не нравится, что я

собираюсь взаимодействовать с Рэем. Подхожу к нему и беру за руку. Трение перчаток

создает скрипучий звук. Джед смотрит мне в глаза.