Инволюция

На первом этаже посылки не оказывается. Немного размявшись, Агата поднимается по найденной при обходе, более—менее надежной, лестнице. Второй этаж мало чем отличается от предыдущего. Картинные галереи нещадно разграблены, от статуй на постаментах остались лишь кусочки отколовшихся при транспортировке камней, а у поломанных витрин зияют пустоты разбитого стекла. Признаков, упомянутого в рассказе Мор, кошачьего этажа найти не удалось. Мародеры на славу постарались, вытащив из комнат столько, что они потеряли всякое своё предназначение и стали похожи друг на друга, как близнецы.

Закончив со вторым этажом, Агата взбирается на третий. Дыры в полу встречаются чаще. Разбитых окон ещё больше. Но на этом отличия от других комнат заканчиваются. Посылки негде нет. «Значит, она на мансарде. Хорошо. Спокойно», — Агата обманывает себя. Всё не хорошо и не спокойно. Лестницы на крышу нигде нет. Агата делает заново круг почёта по третьему этажу. Внимательно водит каменным «фонариком» по потолкам и осматривает стены. Но вход на сокровенную мансарду будто исчез!

В один из таких обысков её посещает идея. «Что, если старик спрятал вход?» Из книги «Дьяволов Родич» она знала, что Джедедия скрывал свои тайны на мансарде. Сёстры обмолвились о так и ненайденных чёрных книгах колдуна. Сложить один плюс один получится…

— И где, всё равно, этот чёртов вход?

Агата на всякий случай выглядывает из окна, запрокидывая голову. Нет. Лезть по отвесной стене она не готова. Покончить с жизнью можно и более изящно. Повздыхав, она возвращается к унылому кружению по комнатам. Усталый взгляд падает на старенькое пианино. Агата пыталась его сдвинуть, чтобы посмотреть есть ли за ним люк, но оно наотрез отказалось двигаться места. Пальцы нежно проходятся по изящной золотой надписи «UNICORN».

— А почему бы и нет? — задаёт сама себе вопрос Агата.

Она старательно пытается оттолкнуть навязчивую мысль о провале её грандиозного плана. Проделать опасную дорогу через лес. Чуть не умереть… от страха. «Хоть сыграю себе погребальную мелодию». Агата поднимает крышку. Маленькая фигурка единорога выгравирована на покрывшемся трещинами пюпитре. Дело остаётся за малым. Из холла первого этажа она притаскивает табуретку. Пальцы нежно проходятся по красной окантовке у основания клавиш. Бывали дни, когда только игра на пианино могла помочь ей собраться с мыслями и выбрать путь решения проблемы. Узловатые пальцы опускаются на клавиши, принимаясь выплетать невидимый узор из звуков. Натренированные годами, они порхают, точными сильными движениями вырывая из самых недр инструмента всю мощь и красоту звучания, чтобы в следующий миг ослабеть в диминуэндо. Плавные трели неохотно стихают, не желая отступать от напряжённого настроя, будто старец, пытающийся предупредить путника, сдается под храбрым напором юноши и теперь лишь предрекает зловещим шёпотом судьбу опрометчивого юнца. Последний штрих, и протяжная нота зависает в гнетущей тишине комнаты, пока Агата не отпускает педаль.

Прощально коснувшись клавиш, Агата закрывает крышку пианино. От толстого слоя пыли в воздух поднимается маленькое облачко. Резко вскинув руку ко рту, Агата оглушает притихший дом звонким чихом. Открыв глаза в следующий момент, она не сразу понимает, что произошло.

— Какого… Да что тут творится?!

Секунды хватило, чтобы пианино пропало. Вместо него на Агату смотрит в метр высотой чёрный проём в стене. Направив луч камешка, висящего у неё на ружье, девушка освещает винтовую лестницу, поднимающуюся на крышу. Чтобы втиснуться в него, приходится встать на четвереньки. «Как будто для котов делали». Крутые ступеньки медленно поднимаются вверх. Ружьё с источником света Агате приходится толкать впереди себя.

Нетронутый веками мир встречает её кромешной тьмой. Логово Джедедии. Именно такое, каким она его себе представляла. Свет камешка выцепляет из тьмы различные диковины с самым сомнительным происхождением. Шкафы, заваленные толстыми томами, высушенные травы, пузырьки, колбы, алтари, меловые круги на полу и даже метла! Всё это выглядит слишком настоящим, чтобы в это поверить. Едва дыша, Агата ощупывает фолианты с металлическими заклепками на углах. Поразительно, как подобное могло скрывать от людских глаз столько лет. Неужели никому и в голову не приходило немного побренчать на расстроенном пианино?

Раньше людям было мало одного мира. Мало знаний. Они стремились постигнуть глубины. Раздвинуть границы неизведанного. Они умели жить.

Старческий усталый голос заставляет подпрыгнуть на месте. Агата лихорадочно оглядывается. Но кроме неё здесь никого нет. Где—то она уже слышала его. «Уоловоротроуд». Резкая остановка и не менее резкая смена окружения. Она потерялась. Отчаялась. И в тот момент Агата услышала его. Надтреснутый вихрь, пронёсшийся в её голове.

— Здесь кто—нибудь есть? Сэр Джедедия? — нерешительно вопрошает Агата. Смутное чувство перемены в атмосфере побуждает её продолжить. — Я бы никогда не пришла сюда без приглашения. Но мне нужно забрать посылку. Её выбросили с самолёта примерно в этом месте. Я осмотрела лес и ваши имения… остался только чердак.

Гробовая тишина становится ей ответом. Агата подходит к большому письменному столу и садится на стул. Среди фолиантов и диковинных колб стоит череп. Человеческий.

— Эй, дружок, это ты со мной разговаривал сейчас? Хотя нет, — Агата поднимает ладонь вверх. — Лучше не отвечай. А то я окончательно с ума сойду.

Несколько минут Агата сидит на стуле, прислушиваясь к беззвучному дыханию дома. Голоса в голове так и не появляется. «Быстрее начнём. Быстрее закончим». Поднявшись, она методично начинает обход крыши. Периодически тишина прорезается удивлёнными возгласами и вопросами, направленными в пустоту. Свет камушка шерстит по стропилам с подвешенными травами, полкам, шкафам и редким залатанным дырам в крыше. Через полчаса Агата возвращается к столу и на подрагивающих ногах садится на стул. Она оглядела каждый уголок мансарды. Посылка, если таковая действительно была, будто испарилась.

Минуты сменяют друг друга. Иступлённый взгляд буравит череп, стараясь придумать хоть какое—либо объяснение. Работая в лаборатории, Агата частенько сталкивалась с безрезультатным исходом. В такие минуты на выручку приходил Уильям. Они брали по чашке кофе и садились на диванчики в комнате отдыха. Агата изливала накопившиеся умозаключения, не забывая упрекнуть весь имеющийся персонал в отсутствие мозга. Уилл молчал. Но его чуткое сердце впитывало каждое слово. Ему нечего было сказать, кроме краткого «угу». Зато понимание, проскальзывающее в его глазах, жестах и мягкой улыбке, действовали невероятно успокаивающе на Агату.

Колышущаяся тьма подталкивает вернуть забытое чувство. Немного помолчав, Агата негромко начинает:

— Я долго работала над одним своим проектом. Делом всей жизни. Однако все мои попытки добиться одобрения со стороны старших сотрудников разбивались об их консерватизм. Эти старики упорно отрицали саму мысль о подобном, уделяя внимание другим исследованиям, которые даже и близко не ровня моему.

Агата закрывает глаза. Голова ложится на стол. Как же ей хочется просто немного поспать.

— Я отстранилась от всего мира. Погрязла в нескончаемых попытках доказать всем реализуемость, безумной, как казалось многим, идеи. Дни и ночи проводила за работой. Отказалась от всего, что когда—то приносило мне радость. Принесла в жертву собственного друга. И… провалилась.

Агата замолкает. Груз воспоминаний давит на сердце, болью отдаваясь в душе.

— Теперь я обречена на бегство. Единственный возможный путь отступления исчез чёрти куда. Нет никого, кто бы мог помочь мне. Ни Уилла, ни родителей. Я…я не знаю. Смогу ли подняться. Бороться как раньше.