Иные города

Когда боль утихла, она подняла голову и поняла, что он ушел. Стало обидно, что он не захотел ее утешить, и неловко, что она так бурно отреагировала. Растерянно, она поднялась и огляделась: недалеко отсюда находилось кафе Пепе. Словно пьяная, она отправилась неуверенным шагом в единственное место, которое до сих пор было островком спокойствия. Она так и не придумала, что скажет: боль кольцом, словно терновым венцом, сжала голову, и каждый шаг болезненно отдавался в ней.

Пепе заканчивал уборку, до блеска натирая барную стойку. При виде Насти, что вплыла в кафе бледной тенью, словно призрак, он нахмурился.

— Садись, дочка.

Она послушно опустилась на отодвинутый стул. Когда он поставил перед ней не кофе, а стеклянный бокал с коричневой жидкостью, она подняла на него удивленный взгляд.

— Это тебе, пей.

Она выпила настойку, поморщилась и заплакала. Начала рассказывать, но сбилась, понимая, что не может рассказать правду. А придумывать, как подать это иначе, не было сил. Но Пепе и не нужно было рассказывать, казалось, он многое понимает без слов: опущенные плечи, боль в глазах, следы слез на щеках, аура разочарования, отчаяния и страха. Он приготовил чай, сел напротив нее, сняв очки. Ее удивило, каким пожилым он ей показался в тот момент, словно одним махом прибавил десять лет. Жилистые руки с выступившими венами, морщины, пересекающие лицо, уставшие глаза. Но голос его, после того, как он прочистил горло и начал говорить, был твердым:

— Кто бы ни был человек, что расстроил тебя — неважно. Важно только одно: кто ты. Пока ты знаешь, кто ты, ты сильнее. Анастасия, твое имя — твой щит. Это имя значит «воскресшая», а значит, ты поднимешься вновь, после любого поражения, обратишь его в свою победу, подобно тому, как воскресшие боги оборачивали опыт смерти в свою пользу. Ты справишься. Не бойся ошибиться, бойся не совершить ничего из страха ошибки. Иди за своим сердцем. Низкие страсти вредны, но вредна и мораль, не всегда верная. Но сердце не обманет. Интуиция не подведет. Слушай себя. Никто кроме тебя не властен над твоей волей. Чтобы ни говорил тебе демон, чтобы ни обещал ангел, думай о том, что на самом деле хочешь ты. Не они. А ты, Настя, воскресшая. Помни о щите своего имени. Помни о том, кто ты такая. И никто и ничто не сможет нанести тебе вред. Демон внешний не может причинить тебе вреда, а вот демон внутренний может разрушить тебя. Не страшен дьявол, что вьется вокруг, страшен тот, кому ты уступаешь внутри себя.

Они долго сидели в кафе, пили чай, молчали и говорили. Демон стоял на углу, смотрел на их силуэты в витрине и ждал. Он знал, что, набравшись сил, она выйдет из кафе и снова попадет к нему в руки. Он лишь надеялся, что она усвоила урок, и дрожащее пламя ее души, такое неровное, что даже неловко его касаться, выровнялось и стало сильнее. Ему нужна хорошая душа, сильная, смелая, яркая. Он знал, что работает над этим не один. Но пока что Пепе ему не мешал. Даже помогал.

Цезарь вернулся из США и заметил, что Настя шарахается от графа Виттури, стараясь не находиться с ним рядом, в противоположность тому, как раньше ее тянуло к нему, словно магнитом. Присутствие Риты его даже обрадовало. А вот перемены в характере Джонни насторожили. Он попытался обсудить этот вопрос с графом, но тот уклонился от разговора, казалось, его мысли заняты чем-то иным.

— Я все еще думаю о связи между «Обнаженной» и всем, что произошло после, — Итсаску взяла слово после отчета Цезаря о безуспешных розысках похищенного из музея камня. — Словно эта картина не так проста, как кажется. Почему именно с нее начались все неприятности?

— Картина привела нас к книге, — заметил Диего.

— Нет, не картина, а Настя и призрак художника. Но сама картина была уже на тот момент найдена, — Лика поставила на стол чашки с горячим шоколадом.

— Я не особо понимаю в искусстве, — Серж поправил очки и взъерошил волосы, — но результаты анализов красок, полотна, рамы и даже снимки скрытых слоев изображения ничего особенного не дали. Возможно, это был просто красивый шаг-приглашение нашего соперника к игре.

— Я думаю, что настоящая цель была не только запутать нас в это дело, выяснить насколько четко Настя видит призраков, но и что-то еще, связанное непосредственно с картиной. Они не зря украли ее.

— Может, просто дело в том, что эта картина ближе всего художнику, поэтому говорящий с призраками надеялся либо сам выведать у него месторасположение книги, либо с моей помощью? — слабо возразила Настя. — И есть еще вторая картина…

Но тут Джонни насмешливо хмыкнул, и она поспешила замолчать.

— Возможно, они искали что-то не на самой картине, а в раме или еще где, для чего нужно было время, — Ильвир набил трубку какой-то душистой травой и закурил. Запахло благовониями, а дым стелился из трубки загадочными загогулинами.

— Я предлагаю еще раз всем вместе взглянуть на результаты экспертиз картины, — Итсаску настойчиво кликнула мышкой на папку и открыла документы на большом экране. — Ильвир и граф лучше нас всех разбираются в искусстве, возможно, вы заметите что-нибудь интересное.

Однако документы дела сменяли друг друга, Ильвир лишь попыхивал трубкой, а граф Виттури прикрыл веки, откинувшись на спинку дивана.

Вокруг него было свободно: никто не сел рядом, Рита, обычно такая льнущая к нему, в этот раз сидела рядом с Джонни, словно страж. И хоть она кокетничала с Локи, но все равно Настя ощущала, что она держит его под своим контролем, на случай, если тот вздумает еще раз наброситься на нее. Но Джонни выбрал другую тактику: он делал вид, что Насти не существует. Он переехал из квартиры, видимо, к Рите под крыло. Настя даже была этому рада: после нападения она его стала бояться.

Мелькали на экране фотографии фрагментов картины и результаты экспертиз. Цезарь задумчиво смотрел на экран, думая о другом.

— Что если нам вызвать призрак художника? — спросил он.

— Предлагаешь заняться спиритизмом? — усмехнулся граф.

— Художник не раз помогал Насте, возможно, он охотно выйдет к ней на связь. Если такое возможно… — Цезарь устало потер глаза.

— Это надо спросить у Насти, — насмешливо сказал, не открывая глаз, граф.

— Я в этом ничего не понимаю, — девушка повела плечами, словно сбрасывая невидимые путы, которыми ее обволакивал голос графа.

— Я могу помочь. Я же все-таки ведьма, — Рита мягко поднялась со своего места. — В столовой больше места, и круглый стол придется кстати.

— Я в этом участвовать не могу, — Лика испуганно обвела всех голубыми глазами.

— Тебя никто и не приглашал, — зло ответил Джонни.

— Тебя тоже, — осадила его Итсаску.

— Прекратите, — граф поднялся с места, и все разговоры умолкли. — Достаточно, если на сеансе будет Настя, я, Рита и еще один человек.

— Я, — Диего поднялся, словно ждал этого приглашения. Все эти дни он был молчалив и единственный, казалось, не участвовал в спорах и разногласиях, которые сеял вокруг себя Джонни. Граф встретился с ним взглядом и кивнул.

— Ты точно знаешь, что это безопасно? — Настю била нервная дрожь, когда они вчетвером сели за стол. Рита оказалась напротив нее, пальцы графа и Диего крепко сжимали ее руки. На столе горела свеча, в комнате царил приятный полумрак.

— Есть вещи, которые точными не могут быть по своей натуре, — мягко возразила ей Рита. — Расслабься. Раз я справилась с Локи, то с призраком художника как-нибудь управлюсь. К тому же, возможно, он сам хочет поговорить с нами.

Диего кратко пожал ей руку: не бойся. Настя глубоко вздохнула и расслабилась. Она с детства боялась призраков, спиритизма, фильмов ужасов. Рита сидела перед ней, мерцая красотой в свете свечи. Влево Настя старалась не смотреть. Там сидел граф. Она сосредоточила свой взгляд на ровном копье свечи. Рита произносила фразы, которые казались взятыми из книг заклинаний, из фильмов. Она призывала дух художника, закрыв глаза, нахмурив высокий лоб. Словно сердце, что бьется неровно от предвидения беды, забилось пламя. Его агония напугала девушку, бросив взгляд по сторонам, она поняла, что все, кроме нее, сидят с закрытыми глазами, и ощущение одиночества заставило содрогнуться. Только маленький язычок жизни храбро сражался с темнотой вокруг. Она ощущала себя такой же маленькой и незначительной. Ее свет тоже мог погаснуть в любой момент. И поэтому, когда пламя свечи вдруг потухло, оставив после себя лишь клубящуюся тонкую струйку дыма, сердце от страха ухнуло вниз. В полумраке комнаты она ощутила, что их уже не четверо. Кто-то стоял позади нее, осознание этого заставило ее содрогнуться.