Иные

Заметив Аню, Макс улыбнулся, махнул, подзывая. Она села на лавку рядом с ним. Тут же ей принесли тарелку с наваристым гуляшом.

— У меня есть идея, — сказал Макс, наклонившись ближе, будто их мог кто-то подслушать, а главное, понять.

— Какая идея?

Мимо их стола пробежал Борух с пустой тарелкой — он уже закончил и спешил на уроки. Аня попыталась его окликнуть, но Борух даже не посмотрел в ее сторону. Наверное, вчера она так его напугала, что теперь он ни за что ее не простит, с горечью подумала Аня.

— Не обращай внимания, — сказал Макс, тоже проводив Боруха взглядом. — Он еще не оправился, но с ним все будет в порядке. Лучше поговорим о наших планах на выходные.

— Наших планах?

— Да. Ты ведь хотела учиться, насколько я помню? Есть одно место, где нам никто не помешает. — Макс отодвинул пустую тарелку, встал из-за стола. — Ешь и собирайся. Жду тебя в холле через полчаса. Возьми вещи, которые могут пригодиться, об остальном я позабочусь.

Он коротко кивнул и вышел из столовой, оставив Аню в полном недоумении.

Она расправилась с гуляшом так быстро, как могла, и поспешила наверх, чтобы собраться. Что Макс задумал? В какое такое место хочет ее отвести? Сердце стучало в одном ритме со звонкими каблуками, когда она взбегала по лестнице. Щеки горели теплым румянцем. Таинственность Макса странным образом будоражила и волновала ее.

Поднявшись на последнюю ступеньку, она шагнула на мягкий ковер и вдруг поняла, что стук каблуков по камню еще звучит — вкрадчивым эхом за спиной, так, будто пытается скрыться.

Аня обернулась — никого.

Она прибавила шагу — стук тоже ускорился, зазвенел в ушах серебряными молоточками. Чей-то взгляд буравил ей спину, преследуя. Но сколько бы Аня ни оборачивалась, она никого не замечала. Если это и впрямь человек, а не плод ее разыгравшегося воображения, он явно не хотел себя раскрывать.

Стало неуютно и тревожно. Стараясь казаться спокойной, Аня спешила в знакомое крыло. Может быть, все это выдумки? Она встретит Макса, и тогда ее страх рассеется.

Но вместо Макса навстречу ей вышел дворецкий Ганс.

— Guten Tag, Fraulein Anna! [1] — воскликнул он, с поклоном уступая ей дорогу.

Аня несмело улыбнулась.

— Гутен таг, — пролепетала она, пытаясь попасть в акцент. Ганс расплылся в благостной улыбке. Вдруг его взгляд ушел куда-то за ее плечо, и Ганс, наклонив голову, сказал чуть сдержаннее:

— Fraulein Katarina.

Аня обернулась: из-за колонны действительно вышла Катарина. Она была в своем повседневном глухом платье и черных туфлях на высоком каблуке. Ее правая рука была вытянута вдоль тела и заведена за спину, будто она что-то прятала.

— Гутен таг, — повторила Аня, кивнув Катарине. Та не ответила. Развернувшись, она пошла прочь, и ее каблуки стучали точь-в-точь как серебряные молоточки. Ганс покачал головой, но, встретившись глазами с Аней, снова расцвел в улыбке.

Неловко обойдя Ганса, Аня поспешила в свою комнату. Она не могла отделаться от неприятного, липкого чувства, что Катарина преследовала ее. Но зачем? И что было у нее в руке? Возможно, она хотела что-то ей отдать, но не решилась?

Зайдя в спальню, Аня снова подперла стулом дверную ручку. С горькой усмешкой вспомнила, как в первый вечер хотела закрыться на замок от Макса. От Макса! Сейчас она боялась совсем другого.

Переодевшись в тонкую блузку с красивыми жемчужными пуговицами, Аня накинула поверх вязанную на толстых спицах кофту и вышла из спальни. Огляделась — никого. Только гулкая тишина пустых комнат да отдаленный рокот, похожий на пропеллер самолета.

Внизу лестницы ее уже ждали. Макс сменил свое двубортное пальто цвета вина на короткую кожаную куртку, как у летчиков, а шелковое кашне — на белый шарф.

— Ты готова? — спросил он, а затем предложил ей свой локоть. — Тогда идем.

Стоило им сделать пару шагов, как из зала, в котором до сих пор продолжалась уборка, навстречу им вышла Катарина. Увидев Макса и Аню, она застыла, будто перед ней явился призрак. В полумраке холла ее лицо белело непроницаемой маской, руки в тонких кожаных перчатках, сложенные на груди, оказались пусты. Макс коротко кивнул Катарине.

— Мы отправимся в безопасное место, подальше от людей… А фройляйн Крюгер останется, — сказал он, увлекая Аню за собой. Проходя мимо, тихо добавил, наклонившись к Катарине: — Und wartet auf Gaste. Hoffentlich sehen wir uns noch [2].

Отчего-то это послание, не предназначенное для чужих ушей, особенно встревожило Аню. Она бросила взгляд на Катарину: на миг показалось, что белая маска лица идет трещинами и сквозь нее черной гнилью выступает отчаяние — живое, животное. Аня поспешно отвернулась. За спиной что-то щелкнуло — звук был сухим, как взведенный курок. Но Ганс открыл перед ними двери замка, свет ослепил Аню, и тени вмиг рассеялись.

Солнце целовало ее в щеки, Макс бережно поддерживал под руку. Ганс шел следом, неся перед собой огромную корзину для пикника. Из-под крышки доносились запахи съестного.

— Ты боишься высоты? — спросил Макс.

— Не знаю, — ответила Аня. — Смотря какой.

Макс рассмеялся:

— Очень большой! Значит, выясним.

Они вышли за ворота и свернули на пустошь. Там, в отдалении от замковых стен, стоял двухместный биплан. Ветер лениво вращал его пропеллер, и Аня догадалась, что за звук слышала раньше.

— Сюрприз. — Макс остановился, наслаждаясь видом биплана.

Аня почувствовала, как подкашиваются ноги. Если бы не Макс, она бы, наверное, сейчас сползла на землю и так и приросла к ней. Даже думать о том, как высоко может подняться эта штука, было страшно.

— Мы что, полетим? — Она изумленно взглянула на Макса, потом на Ганса. Ганс подмигнул ей и вытянул вперед корзину. Похоже, намечалось целое путешествие. — А далеко?

— Не очень, — ответил Макс. — Но там ты будешь в безопасности и сама не причинишь никому вреда. Про меня не думай. — Он рассмеялся. — Просто соглашайся.

— Хорошо… — протянула Аня, хотя совсем не была уверена, что ей нравится эта идея.

Летный шлем тут же обхватил голову плотной кожаной стяжкой. Макс закрепил под подбородком ремешок, отступил, чтобы полюбоваться на результат, и вдруг широко улыбнулся. Аня приподняла очки:

— Что смешного?

— Ничего, просто… — Он вернул ее очки на место. — Ты очень милая в нем.

Макс тоже надел летный шлем. В нем он выглядел незнакомцем, бесстрашным пилотом, готовым увезти Аню далеко-далеко, в самый дикий край, безлюдный и безопасный. Он помог ей забраться в пассажирское кресло и пристегнуться. Ремни туго стянули грудную клетку крест-накрест. Макс провел рукой по кожаным лентам ремней, проверяя, крепко ли они держат, и случайно коснулся Аниной груди. Их взгляды на миг встретились, и Аню бросило в жар — не столько от прикосновения, столько от того, как отозвалось на него тело. Телу захотелось потянуться следом за рукой, вжаться в нее и так замереть, а дальше… Дальше Аня боялась даже думать.