Инженер Петра Великого 2

— А это что за орлята? — кивнул на пацанов.

— Ученики мои, Ваше Величество, — с гордостью ответил я. — Будущие мастера Охтинские.

— Добро. Мастера нам нужны. Учи их, Смирнов. Самых толковых — примечай.

Заглянули в литейку, где Шульц колдовал над чугуном. Государь расспросил немца о методах. Шульц, робея, отвечал четко.

Но больше всего Петра Алексеевича впечатлил порядок и чистота. Обратил внимание на дощатые дорожки, умывальники, и даже нужники, построенные по правилам «санитарной гигиены».

— А это что за палаты белокаменные? — хохотнул он, указывая на кабинки.

— Для всех, Ваше Величество. И для мастеровых, и для солдат. Чистота — залог здоровья.

Петр хмыкнул, в глазах одобрение:

— Ишь ты, какой Смирнов чистоплюй! А ведь дело говорит. У нас порой в казармах амбре, оттого и хворобы. А тут — и нужники по линейке, и баня, сказывают, для работяг?

— Так точно. Раз в неделю — банный день и смена исподнего.

— Вот это по-нашему! Забота о людях — дело первейшее.

Особенно впечатлила служба безопасности. У склада с готовой продукцией молодой часовой преградил нам дорогу:

— Ваше Величество! Прошу прощения, но без пропуска особого аль указания поручика Смирнова — не велено никого пускать!

Петр опешил, потом расхохотался:

— Ай да Смирнов! Ай да сукин сын! — хлопнул меня по плечу. — И меня, царя, на свой завод без пропуска не пускают! Вот это порядок! Молодец, служивый! — сунул солдатику серебряный рубль. — За усердие!

Солдатик зарделся, но рубль взял, козырнул и застыл на посту.

Я же решил доложить о принципах массового производства фузей:

— Ваше Величество, главная беда — кустарщина. Каждый мастер фузею сам ковыряет. Качество гуляет, сроки летят, цена кусается. Я пытаюсь завести иной порядок.

— Ну-ка, растолкуй, — заинтересовался Петр.

— Принцип — разделение труда. Не один мастер над всей фузеей, а каждый за свою деталь или операцию отвечает. Один стволы сверлит, другой замки собирает, третий ложа строгает. Каждый руку набивает, делает быстро и качественно, по шаблону. Потом из стандартных деталей — сборка.

— Как на мануфактурах голландских? — прищурился Государь.

— Именно так! Только у нас — оружие. Наладим «поточный» метод — увеличим количество, поднимем качество, снизим себестоимость. И солдат получит оружие надежное, всегда одинаковое.

Петр выслушал, повертел фузею, вскинул к плечу.

— Добротная работа, Смирнов. И мысль твоя — зело дельная. Давно пора отходить от дедовской архаики. Порядок и система — вот что нам нужно. Чтобы не на «авось», а по уму, по расчету.

Визит подходил к концу. Государь выглядел довольным, впечатленным. Еще раз обошел цеха, поговорил с мастерами, похвалил учеников. Чувствовалось, что наша работа нашла в его душе отклик, совпала с его мыслями о новой России.

И я понял, выдыхая, что этот труднейший экзамен я, кажется, сдал. На «отлично с плюсом».

Завод мой, похоже, произвел на Государя неслабое впечатление. Он был в хорошем настроении, шутил, с мастеровыми общался, моих учеников расхвалил. Когда осмотр кончился, Петр Алексеевич неожиданно повернулся ко мне и Брюсу, который все это время держался в сторонке, наблюдая, на лице — ни тени эмоций.

— А ну-ка, господа, — подмигнул царь, — проводите меня в твою, Смирнов, берлогу, где чертежи малюешь. Есть пара вопросов.

Мы прямиком в мою чертежную. Среди эскизов и образцов металла я сел на табурет, Государь с Брюсом — на лавку.

— Ну, что сказать, Петр Алексеич, — начал Государь, оглядывая мои «художества». — Удивил ты меня. Не только машинами, а порядком: чистота, дисциплина, служба безопасности — любо-дорого! Как в Голландии. Без порядка и машина — груда железа. Одобряю!

Я скромно потупил взор, на душе кошки мурлыкали. Похвала Государя — не каждый день услышишь.

— А идея твоя, Смирнов, о разделении труда при производстве фузей, — продолжал Петр, — не вчера родилась. На верфях пробовали, и в Европе так. Но одно дело сукно, другое — оружие, где точность нужна. Ты до сути докопался. Каждый мастер свое дело знает назубок — будет скорость и качество. Это по-нашему!

Он помолчал, взгляд упал на образцы фузей и гранат.

— А вот это, — взял гранату с новым терочным запалом, — пожалуй, поважнее пушек. Пушки — хорошо, но войну выигрывает солдат! С фузеей да гранатой. Чем лучше оружие, тем скорее шведа загоним.

В его голосе зазвенели стальные нотки.

— Я не зря тебя слушал перед генералами про окопы да тактику новую, — продолжал Государь с хитрыми искорками в глазах. — Понимаю, линейный строй много крови пьет. Генералы — старая гвардия, привыкли по-писаному. А тут ты с «кротовьими норами». Но суть твоей мысли — солдата сберечь, чтоб из укрытия бил наверняка. Не числом, а умением, головой! Вот где соль! И тут твое «оружие солдата» — фузея, граната, картечь — как нельзя кстати. Дать солдату такое оружие, научить, тактику подвести — вот тогда шведу и наваляем!

Государь мыслил масштабно, видел систему, способную перевернуть войну.

Я сделал глубокий вдох, набираясь смелости. Я вспомнил кое-что важное, ипровизировал на ходу. Не знаю к чему это приведет, но пока Государь рядом, нужно пользоваться случаем. А там — пусть что будет. Надеюсь не запытают меня в пыточных Петропавловской крепости. Хотя ее, кажется, еще не построили, но это все равно не очень-то утешает.

— Ваше Величество, для производства доброго оружия, пушек ли, фузей ли, нужна прежде всего добрая сталь, крепкая, как булат. А для доброй стали — руда железная, чистая, без примесей всяких вредных, чтоб потом не аукнулось. А у нас с этим, как Вашему Величеству не хуже моего известно, не всегда гладко, бывают перебои. Уральские заводы, конечно, дело нужное, государственное, но пока они там развернутся на полную катушку, пока руду ту до нас, до Питера, дотащат через всю Россию-матушку… А война, она, проклятая, ждать не будет, ей каждый день подавай и порох, и свинец.

— Это ты в самую точку говоришь, Смирнов, — кивнул Государь. — С рудой у нас пока не густо, а та, что есть под боком, не всегда того качества, какого хотелось бы для дела серьезного. Ну, и что ты на этот счет предлагаешь? Новое месторождение где отыскал, аль клад какой?

Вот он, момент истины. Сейчас или никогда. Пан или пропал, как говорится.

— Не то чтобы отыскал, Ваше Величество, — я старался говорить как можно спокойнее, эдак буднично, будто о какой-то мелочи речь веду, а не о судьбах государственных. — Но есть у меня сведения… не из первых рук, конечно, дошли, но, вроде как, достоверные. Что на севере, в землях Лапландских, которые пока еще под шведом ходят, имеются богатейшие залежи железной руды. Да не простой какой, а такой, что по качеству своему и шведской хваленой даннеморской ни на йоту не уступит, а то и переплюнет. Руда та, сказывают знающие люди, чуть ли не на самой поверхности лежит, как грибы после дождя — бери не хочу, только руки приложи да голову. И если бы нам те земли под свою державную руку прибрать, да заводы там поставить, по уму, с расстановкой…

Я замолчал, выжидая. В комнате повисла такая тишина, что, казалось, слышно, как у меня в ушах кровь стучит от напряжения. Петр смотрел на меня в упор, и выражение его лица было совершенно непроницаемым, как у каменного идола. Брюс, тот вообще, кажется, дышать перестал, уставился на меня с таким изумлением, будто я ему только что секрет вечной молодости открыл, а не про какую-то там руду толкую.

— Лапландия… — протянул наконец Государь, и в голосе его прозвучали какие-то новые, доселе незнакомые мне нотки — то ли удивление, то ли… интерес? — Это ты, Смирнов, хватил, конечно, через край, не по-детски замахнулся… Далековато, прямо скажем, от наших палестин, да и швед там сидит крепко, как репей в бороде, не подступишься. И откуда такие сведения у тебя, позволь полюбопытствовать? Уж не сам ли ты там бывал инкогнито, под видом купца заморского, руду ту на зуб пробовал, аль карту секретную где раздобыл, у шпиена какого выкрал?