Инженер Петра Великого 3

Обтюрация. Я мысленно представил, как мой нестабильный пироксилин вспыхивает в патроннике. Давление — чудовищное, не чета дымному пороху. И куда оно денется? Часть толкнет пулю, а часть неминуемо рванет назад, через все микроскопические щели между затвором и ствольной коробкой. Хорошо, если только опалит лицо и вышибет слезу. А если горячие газы ударят по глазам? Прощай, ясное зрение, здравствуй, мир на ощупь. Нет уж, увольте. И как мне удалось из него стрелять?

А боевые упоры? Эти два скромных выступа на теле затвора, которые должны удерживать его от полета в лоб стрелку. Федька старался, да. Но металл…

Мы брали лучшее, что могли достать. Но это было железо, хотя и хорошо прокованное. Оно не знало ни легирующих добавок, ни правильной термообработки по стандартам. Выдержат ли эти жалкие выступы тот адский рывок, который даст мой порох? А ведь мы столько уже угрохали стволов на испытаниях.

Ладно, допустим, случилось чудо (как тогда, в момент нападения). Затвор выдержал, газы не прорвались. А гильза? Ее же нужно как-то извлечь. Экстрактор, сиречь выбрасыватель я предусмотрел. Маленький такой, подпружиненный крючок. Но гильзу-то после выстрела раздует, припечатает к стенкам патронника. И этот кустарный экстрактор, выпиленный из того же сомнительного железа, скорее сам сломается, чем выдернет ее. Придется после каждого выстрела шомполом работать. Скорострельность, достойная будущего! Ага!

Теперь ствол. Охтинский. С казенного завода, лучший из лучших. Но и он железный. Да, стенки толстые. Но рассчитан он на дымный порох, на его относительно плавное, «бархатное» горение. А мой пироксилин — это же почти детонация! Резкий скачок давления, ударная волна. Этот «лучший» ствол разрывает на куски, как перезревшую тыкву. Осколками посечет и стрелка, и тех, кто рядом окажется. Веселенькая перспектива. И на испытаниях это было.

И калибр… Семь с лишним линий, почти восемнадцать миллиметров! Это же фузейный калибр! С дымным порохом — терпимо. Но с моим, бездымным, который по энергетике превосходит дымный в разы? Отдача будет такая, что и медведя с ног свалит (и как я в горячке тогда не почуствовал?). Какая уж тут прицельная стрельба? Удержать бы эту дуру в руках, чтобы она тебе ключицу не раздробила или плечевой сустав не вывернула.

А патроны? Это вообще отдельная поэма. Мой пироксилин. Каждая партия — сюрприз. То вспыхнет быстро, почти без дыма, как и положено. А то вдруг начнет гореть с каким-то зловещим шипением, готовый вот-вот рвануть. Стабильности — ноль целых, ноль десятых.

Латунные гильзы, которые мы с Гришкой тянули на самодельном прессе, обливаясь потом — тонкие, хрупкие. Их же просто рвет при выстреле. Или так раздувает, что потом из патронника не выковыряешь. А капсюли? Эта гремучая ртуть, которую я синтезировал, рискуя каждый раз остаться без пальцев, а то и без головы. То она дает осечку, то срабатывает от малейшего сотрясения. Снаряжать такие патроны — все равно что ходить по минному полю с завязанными глазами.

Магазин — коробчатый, на пять патронов. Выглядит современно. Только вот подача патронов — ручная. Это я так хитро придумал, когда понял, что с пружиной у нас полный швах. Все наши попытки сделать нормальную подающую пружину закончились либо поломкой самой пружины, либо тем, что она была слишком слабой, чтобы толкать патроны, либо слишком тугой, деформируя хлипкие гильзы. Так что стрелку приходилось после каждого выстрела вручную, каким-нибудь шпыньком, проталкивать следующий патрон на линию досылания. Пока стрелок будет этим заниматься, его противник успеет перезарядить свою фузею, подойти вплотную и дать по кумполу. Замечательная скорострельность, ничего не скажешь.

И вся эта конструкция собрана из деталей, выточенных на станках. Подогнано напильниками, «на глазок» и «на ощупь». Какие тут могут быть допуски? Какая взаимозаменяемость деталей? Сплошные люфты, перекосы, скрытые напряжения в металле. Эта СМ-1 — уникальный, штучный образец (мой самый первый я не рискнул пустить на испытания — дорог как память).

Я тяжело вздохнул и положил винтовку обратно на верстак. Нет, Смирнов. Ты, конечно, молодец, что довел дело до такого вот «изделия». Но это не оружие. Это, если называть вещи своими именами, красиво сделанная бомба с очень ненадежным запалом. Стрелять из «этого» — безумие. И если я сейчас попытаюсь продемонстрировать ее царю или Брюсу в действии, то, скорее всего, бесславно закончу свой путь «прогрессора» где-нибудь здесь, в этой пыльной мастерской, разлетевшись на куски вместе со своим «первенцем».

Я посмотрел на свой первый образец. То, что я сейчас целый и невредимый, и даже могу рассуждать о планах на будущее, — это не иначе как чудо. Или просто удача, которая иногда улыбается дуракам и безумцам.

Как оно вообще сработало?

Вспоминаю все это, и волосы на голове шевелятся. Это было не инженерное решение, это было какое-то шаманство, помноженное на отчаянное везение. Словно все звезды на небе в тот момент сошлись в одной точке и решили мне подыграть. Каждый элемент этой нелепой, опасной конструкции сработал на пределе своих возможностей, а то и за этим пределом. Любой другой исход был бы в тысячу раз вероятнее.

Кстати, про испытания. Мы ведь их провели. Собрали еще таких же «изделий», благо детали на них Федька уже наловчился точить. И около сотни патронов, стараясь воспроизвести ту первую, «удачную» партию. Результат был плачевным. Из десяти ружей семь вышли из строя после первого-второго выстрела. У трех разорвало стволы, у двух — заклинило затворы так, что их потом только молотком можно было выбить. Еще у двух затворы просто не выдержали и деформировались. И только три экземпляра кое-как отстреляли по пять-шесть патронов, после чего тоже пришли в негодность. А сколько патронов дали осечку или, наоборот, привели к слишком сильному, почти детонационному, выстрелу — я уже и не считал. Сам я при этих «испытаниях» присутствовал издалека, за мешками с песком.

Так что тот мой первый «боевой» опыт — это чистой воды аномалия. Исключение, подтверждающее правило. И это правило гласит: из такого оружия стрелять нельзя. Категорически. То, что мне тогда повезло, — это не повод для гордости, а повод для серьезных размышлений и полной переработки всей концепции. Чудеса случаются, но рассчитывать на них в таком деле, как создание оружия для армии, — это преступная халатность. Нужна предсказуемая система. Вот ее-то мне и предстоит создать.

Значит, так. Если мы говорим о перевооружении армии — нужен системный подход. Мозговой штурм имени меня одного продолжался несколько дней. Я исписывал листы дорогой бумаги, которую мне выделял Брюс, чертил схемы, составлял таблицы, прикидывал сроки и ресурсы. Моя каморка пропахла химикатами и дымом от сальной свечи. В итоге на свет появился документ, который я для себя назвал «Проект Феникс». Потому что из пепла моих первых, почти провальных, экспериментов должно было возродиться нечто действительно стоящее. Этот «Проект» я и собирался положить на стол Якову Вилимовичу, а там, глядишь, и до самого государя Петра Алексеевича дойдет.

Первое и главное — цель. Создать и запустить в серийное производство винтовку СМ-1, полноценное оружие образца, скажем, 1707 или 1708 года. И, разумеется, патроны к ней. Это не на один год работа, тут минимум три-четыре года вкалывать придется, и то, если звезды сложатся удачно.

Я закрыл глаза и попытался представить модернизированную версию своего первенца. Магазинная винтовка, само собой. С продольно-скользящим затвором, но уже не тем недоразумением, что мы сваяли. Калибр — однозначно меньше. Линии четыре, максимум пять. Это примерно десять-двенадцать миллиметров по-нашему. Золотая середина между убойностью и возможностью контролировать отдачу, да и стволы такого калибра делать будет чуть проще. Патрон унитарный, с цельнотянутой латунной гильзой — никаких паяных швов, только монолит. Капсюль центрального боя, естественно. А вот пулю хорошо бы в оболочку одеть. Свинцовая пуля в нарезном стволе, да еще при скоростях, которые даст бездымный порох, — это жуткая освинцовка канала ствола уже после нескольких выстрелов. Точность упадет, чистить замучаешься. Медная оболочка — идеальный вариант. Или мельхиоровая, если удастся наладить получение этого сплава. Порох — только стабилизированный пироксилин, зерненый, чтобы горел предсказуемо и не шарахал почем зря.

Ствол — сердце винтовки. Только стальной, из нашей, «игнатовской» стали, которую мы еще будем доводить до ума. Цементированная или, в идеале, тигельная. Нарезов четыре, а лучше шесть — для лучшей стабилизации пули. Длину ствола нужно будет подбирать экспериментально, чтобы оптимально использовать энергию пороха. Затвор — продольно-скользящий, с двумя мощными боевыми упорами, которые не срежет при первом же выстреле. Надежный экстрактор и эжектор, чтобы стреляная гильза вылетала сама, без помощи шомпола. Магазин — коробчатый, на пять патронов. Можно отъемный, можно и неотъемный, это уже детали. Главное — с нормальной пружиной подавателя, а не той пародией, что у меня сейчас. Прицельные приспособления — регулируемые, чтобы можно было вести прицельный огонь хотя бы на восемьсот, а то и на тысячу шагов. Ну и ложа — удобная, из хорошего дерева.