ИНЖЕНЕР

– Ну да… Юрок увидел то… Юрок увидел это! Ты, Варвара, хоть народ-то не смеши! И не дай Бог тебе кому-нибудь проговориться, что твой Юрок – слепой от рождения! Так… руки убрал, тебе говорю! Теперь это мой велосипед… – я на нем по дороге кататься буду!

– Вань, ты что?

– Ничего! Не было никакого Юрки на этой дороге, в это время! Не Бы-ыло! Ясно? И велосипеда никакого у него никогда не было. А этот велосипед – мой! Вы его мне вчера подарили – на день рождения!

– Вань, у тебя же день рождения на следующей неделе!

– Вот вы мне его заранее и подарили! Дома негде держать! А бритву, которую вы мне собирались подарить – Леньке отдай. Пусть почаще бреется – а то его небритая фотокарточка с паспортной не сходится! Руки убрал, говорю… опять тянешь?

– О-ой, Вань поняла. Спасибо Иван Тимофеевич! – и она на полном серьезе низко поклонилась участковому, – А как же Виноградский?

– А что Виноградский? Что там, твой Юрик увидел?!

– Он не увидел, а услышал. Когда дяденька этот, белый, упал, то Виноградский подошел к нему и начал на него орать. А вот что орал он не понял. Вроде, говорит, слова были русские – но ничего не разберешь; то ли маму все звал, то ли еще кого. Ты же знаешь, мой Юрок, домашнего воспитания. Он всех этих слов не понимает.

– Зна-аем, ваше домашнее воспитание! Недавно яблоневый сад, при управлении, обворовали. Ладно, я с мотоциклом рядом был. Подъезжаю – они врассыпную. Вижу я, один шибче всех бежит, прямо посреди улицы чешет, и главное даже яблоки за пазухой держит и не бросает. Вот, думаю, тебя-то, паршивца, я в отделение и отвезу! Приближаюсь так интеллигентно, гляжу – а это твой Юрок слепой несется, но на обочину не сворачивает. Боится видимо в тополь врезаться – вундеркинд хренов!

– Может, не вундеркинд, но поумнее других будет. – обиделась за сына Варвара, – Что он, не как все мальчишки что ли? Все в сад полезли – и он с ними. Ты, между прочим, в нашем классе, самый хулиганистый был. Не зря тебя «казаком» прозывали. Что, не помнишь что ли, как в этом самом саду в восьмом классе, ты мне яблоки, сидя на яблоне сбрасывал, а я в подол собирала. А потом все вместе от сторожа, деда Семена улепетывали?!

– Ты… Варвара, брось, свои несущественные воспоминания! Я и не помню уже ничего подобного! И вообще, в сторону разговор не уводи. А твой Юрок – тот еще интеллигент… матерных слов он не знает! Как это так? Когда мы с тобой тогда, в восьмом классе, удирали – мы эти слова знали… да? А твой Юрок не знает? Ну-у, мать, насмешила! Ладно, я пошел, вернее, поехал, на своем велосипеде, а вы, лучше сегодня – завтра нос на улицу не показывайте… адью.

– Постой, Ваня, а как же Вера Степановна? Она же нас ждет.

– Ничего, подождет. Волна схлынет, если она будет, тогда и пойдете. Хорошо, что мне это мурло еще в трубочку надышало, а так и не знаю чем бы это все закончилось – все-таки сын главы района. А что, у Веры Степановны много народа занимается?

– Ну, вот на фортепиано трое: мой Юра, есть еще мальчик Коля, они с ним в одном классе учатся, да твой – Димочка… ходить начал, да на скрипке двое, да на гитаре, по-моему, человек восемь. Все… вроде.

– Ну, вот и хорошо, пусть Вера Степановна несколько дней лучше с моим Димкой позанимается! Прощай.

– До свидания, Иван Тимофеевич!

Выворачивая через калитку участковый чуть не столкнулся с каким-то интеллигентного вида очкариком. Тот вежливо и поспешно придержал калитку, пока власть выезжала и на хмуро буркнутое «спасибо» так же вежливо ответил: «пожалуйста». Затем, интеллигент также спокойно закрыл калитку подошел к крыльцу, на котором стояли Варвара с сыном и представился:

– Рукалов, Сергей Викторович – инженер. Очень бы хотел поговорить с вашим сыном.

ГЛАВА 13

Года три назад, ранней весной, когда еще везде лежал снег, дул сильный, с завываниями, холодный ветер; в жарко натопленной лаборатории сидели двое: Сергей и Дмитрий Николаевич. На столе стоял фирменный коньяк номер 13, дымилась в тарелках картошка, горела только одна настольная лампа, создавая уютный полумрак, трещал и бросал на стены блики огня камин. В общем, как всегда, шло вечерне-ночное совещание. Говорил в основном Сергей, умудряясь одновременно с волчьим аппетитом уничтожать картошку. Дмитрий же Николаевич в основном внимательно слушал, и следил, чтобы на столе, по мере надобности, появлялись новые порции картошки и коньяка.

– Конечно, все эти слепые ребята нам очень помогли. По крайней мере, двое из них – это Толя и Нина; ориентировались в пространстве с помощью щелчков, которые они издавали языком. Когда мы с вами, уважаемый Дмитрий Николаевич, обратились к этой задаче – эхолокации у летучих мышей, там… дельфинов, землероек и т.д., мы и не думали, что достаточно большое количество людей, лишенных зрения, по всему миру, используют тот же самый принцип. Во всяком случае, эти двое, с кем я разговаривал, во время движения издают щелчки, также, как и летучие мыши, или вон наша землеройка, только, естественно, в другом диапазоне частот, нами не слышимом. А вот Шустрик эти частоты слышит… слышишь, Шустрик? – Обратился он к раскинувшемуся на полу у камина коту.

Шустрик позы не изменил, но услышав свое имя, навострил одно ухо на Сергея – может тот еще что-нибудь скажет?

– Вот… слышит, что и требовалось доказать! – с удовлетворением произнес Дмитрий Николаевич.

– Да, так вот. Шустрик слышит, как щелкает в своем диапазоне землеройка, другие звери слышат, наша аппаратура слышит, и даже наши слепые кое-что умудряются услышать. Единственные, кто не слышат – это мы с вами, уважаемый коллега. Отсюда вывод – нас с вами сделали недоделками специально, чтобы мы, хотя бы в этот мир ультразвука не лезли со своими демократическими ценностями. А то, я чувствую, мы бы и зверей, в таких же зверей, какими являемся мы сами, превратили. Итак… далее. Звери издают звуки, и у них, в голове вырисовывается трехмерная картина мира. Та же самая картинка, что мы видим глазами. Не берусь судить, в цвете они все это наблюдают, или нет – это науке не известно. Я бы с удовольствием занялся решением этой задачки, но, как говорится, этот вопрос не по зарплате. Поэтому допустим, что животные видят мир в цвете.

– Только не факт, что в наших цветах.

– Да, скорее всего, что не совсем в наших. А вы представляете, Дмитрий Николаевич, – внезапно рассмеялся Сергей, – судя по тому, что животные видят лучше нас, уж ночью абсолютно точно, слышат лучше нас, обоняние у них лучше нашего, я не удивлюсь, что и цветовая гамма их восприятия мира тоже богаче, чем у нас.

– Абсолютно в этом уверен, – подтвердил Дмитрий Николаевич, отправляя в рот кусочек селедочки.

– Да, кстати, селедка вкусная, да и картошечка вам сегодня удалась. Далее… Нам с вами удалось сделать прибор, который издавая звуки, и сканируя окружающее пространство, выводит картинку на экран. Решили мы с вами и другую задачу, спроектировав прибор и…

– И в этом целиком ваша заслуга!

– А вы его собрали и довели до ума, так что заслуга общая, и не будем меряться размерами заслуг. Итак, спроектировав прибор и установив его на тело человека, добились того же, что и наша землеройка – т.е. получили картинку окружающего нас мира. Вы прекрасно паяли с завязанными глазами, ничего не испортив, а я, когда отключали свет, бродил по всему институту, ни разу, кстати, не упав.

– Да, только наш охранник потом из туалета полчаса не вылезал, когда целый час крался за вами по всем коридорам, думая, что в институт забрались воры.

– Да, и дяде Ване мы выставили бутылку нашего фирменного за то, что он, от испуга, забыл вызвать наряд полиции. А что касается воров, то в наше время, они, совершенно не таясь, в элегантных костюмах, проходят через центральную проходную, в аккурат мимо дяди Вани, и им нет необходимости проникать в наше учреждение по ночам. Таким образом, оба прибора показали свою высочайшую эффективность!

– Ну, судя по тому, что ни наш директор, ни военные, к которым вы ездили в Москву, нашим первым прибором не заинтересовались, этого не скажешь.