Инженерный Парадокс

Ну а Тимоха, после открытия ставен, просто выпалил в открытое окно из дробовика, а потом кто-то из парней захлопнул ставни Даром.

А дальше — тишина. Я стоял наготове, отсчитывая время: одним из чертовски удобным качеством армейской слезогонки было короткое время жизни: четверть часа и ядрёный газ превращался в воздух и безопасные соединения.

И уже почти подготовился к тому, что больше прорывов не будет: домик относительно небольшой, количество обитателей в нём крайне маловероятно превышает пару десятков человек, да и приборы, выдающие общую сигнатуру, это подтверждали.

Как вдруг на мониторе планшета, куда выводилась телеметрия, появился взмельк. Не был бы я собой — подумал бы что просто помеха. Но даже если и так — подготовиться не помешает. И то, что взмельк был на втором этаже, где окон-ставен просто не было — тоже не повод махнуть рукой.

Так что я взял Грифон наизготовку. И вовремя — с грохотом артиллеристского попадания часть стены второго этажа разлетелась осколками бетона. Вот только причиной был не снаряд: из пролома выпрыгнул давешний главарь отморозков, окутанный эфирным доспехом.

Впрочем, к этому я был готов: мощность Грифона в форсированном режиме была не по силам эфирного доспеха большинства родовых боевиков, о явном самоучке, пусть и сильном, можно не говорить. Ведь эфирный доспех не только и не столько сила. Это и тренировка, и понимание процесса, и дисциплина сознания.

Масса факторов, при несоблюдении которых доспех самого могучего Одарённого просто «зияет дырами» различных уязвимостей. Как и в текущем случае: слегка светящийся от переизбытка энергии луч ударил в летящую, в окружении осколков, фигуру, которая обмякла и не приземлилась, а шмякнулась на землю.

— Эй, а он сдох! — раздалось удивлённое от Хрома, приятеля Горелого.

Комментировать это ни я, ни остальные не стали. И, естественно, сдох: с его угла падения и скорости потеря сознания в воздухе практически гарантированно приводила к сворачиванию шеи. Что, собственно, и произошло.

Но отвлекаться было некогда — судя по сигнатурам к дыре в стене спешили несколько отморозков.

— … шесть, пять, четыре, — отсчитывал я время работы запала последней гранаты, которую активировал.

И до «трёх» не досчитал, отправив подарочек в пролом на втором этаже. Грохнуло знатно, а из пролома шибануло пылью, но больше к пролому никто не стремился.

И оставшиеся десять минут попыток прорывов не было. А после — газ распался, и мы, оставив пару парней на прикрытии, полезли в распахнутое окно.

— Эй, а почему мы двери не вскроем? — послышалось от сопящего Горелого.

— Вскроем, — хмыкнул я.

— А почему не сразу?

— Потому что двери — заварены. И открываются наружу.

— Э-э-э…

— Поясняю, — вздохнул я, забираясь в оконный проём. — Изнутри двери можно открыть. И довольно просто выбить заваренное.

— А они почему… а, понял, газ! — с гордостью за свои умственные способности выдал Кривой.

Проникли, стали обыскивать здание. И оказалось… сложно. В плане техники скорее неплохо: в гараже оказались запасы запчастей, многофункциональный сварочник и универсальный фрезерный станок, аж с тремя головками и работой по трём осям.

Собственно с таким оборудованием понятно, откуда у отморозков подобная машина. При этом, никакого оружия, кроме холодного не было: ружьё привратника было изношено до такой степени, что скорее представляло угрозу стрелку, чем цели.

Единственным работоспособным стволом был карманный револьвер местного механика: гражданский короткоствольный образец на пять патронов, в идеальном состоянии. В отличие от мозгов владельца: осматривая мастерскую, я чуть в голос не орал: «идиот!»

Дело в том, что данный револьвер лежал просто в кармане. Ну это — не самый лучший вариант, хотя и допустимый: на то револьвер и карманный. Но… Он лежал со снятым предохранителем! И, судя по последствиям — со взведенным курком! В кармане… Слов, кроме матерных, видя такой идиотизм, нет.

То есть, газовая граната в машине взорвалась. Механик присел на корточки, то ли вдохнув слезогонки, то ли стараясь укрыться от газового облака… И получил пулю из своего же пистолета, дошедшую сквозь тело до позвоночника!

— Какая глупая, нелепая смерть, — произнёс я над скрюченным телом заслуженную эпитафию.

Ну и ручной инструмент в гараже был качественный, так что трофеи, несмотря ни на что, выходили шикарными.

А вот подвал дома вызывал вопросы. Там были камеры, часть из которых не пустовала. Десяток человек разного пола, возраста, совершенно бессистемно собранные — от подростка до старухи, на текущий момент они валялись без сознания, но никаких следов пыток или чего-то подобного не наблюдалось.

И нахрена они отморозкам, на машине которых красовались человеческие черепа в качестве украшений — непонятно. Кстати, эти самые черепа стали причиной того, что от банды из десяти человек никого не осталось в живых. Парни добили потерявших сознание отморозков, на что я просто махнул рукой, как узнал.

А на втором этаже были жилые помещения, добычей откуда стали планшеты, бытовая техника и, наконец, мобильный терминал-компьютер и небольшой сейф.

Выгребли, как понятно, всё, загрузив большую часть добычи в трофейную машину: багажник там оказался просторным и, судя по всему, использовался для перевозки пленных.

Зачем они отморозкам я рассчитывал понять из терминала, уже в мастерской. Потому что пришедшие в себя в камерах просто этого не знали: нападали на улице, вырубали, приходили в себя в камерах. Их не поили, не кормили, не разговаривали — половина заключённых были в неконтролируемой истерике, а часть кидалась на парней, потому что мы были первыми людьми, увиденными заключёнными после захвата.

В итоге просто оставили камеры открытыми и выдвинулись на машинах с трофеями к мастерской. Трофейную машину я поставил на жёсткую сцепку, полностью забив внутреннее пространство добычей.

— Эх, хорошая же эта штука — гранаты, — мечтательно протянул Горелый, уже когда мы двигались в мастерскую. — А мы их много нашли, да Марк?

— Достаточно, — хмыкнул я. — Только с ними работать надо, чтобы самим не подорваться.

— Ну ты ж сделаешь, Марк?

— Сделаю, сделаю. Их не так много, кстати, — напомнил я.

— И я покидаю… — не менее мечтательно выдал Косой, после чего ВСЕ присутствующие, в один голос, рявкнули:

— НЕТ!!!

— Не трожь гранаты, Косой, — выдохнув, отрезал я.