Инженерный Парадокс

После этого он развернулся и зашагал к выходу. Но отпустить его просто так я уже не мог.

— Послушай, док! — обратился я к нему. — Я просто уточнить… Ты же понимаешь, что если там пиявки или мази из насекомых, то я нихрена ими лечиться не буду?

Я примерно понимал, чем здесь любят лечить.

— Вот молодежь… Никогда вам не угодишь, — пробурчал он себе под нос и метнулся к Феде, а затем стал переписывать список. — Таблеток хватит, но это будет дороже…

Док ушел на этой ноте, а я оглядел окружающих и инструментальный стол, на котором валялся.

Федя, тут понятно. Мои кандидаты в миньоны, в полном составе, пара Федькиных боевиков. Все целые, все на ногах.

Разве что Тёплый, прихрамывая, свалил из мастерской — видно подумал, что я ему припомню попытку анестезии. Правильно, вообще-то, подумал. Правда… как припомню, да и когда — я ещё не решил.

Но времени у меня еще предостаточно. Если такие ситуации не будут часто повторяться.

— Кроме меня, никто не пострадал? — уточнил я, на что народ отрицающе прогудел.

— Никто. Но говорят, если бы не ты, никто бы не выжил, — сделал характерный жест Федя, на что я просто пожал плечами.

В общем-то ничего «героического» я не сделал — просто спасался.

И мне должно было быть жутко обидно, что я весь такой из себя умный. Могу соорудить всё, что угодно, если дать мне инструменты, материалы и время… А тут чуть не умер там, где никто не пострадал.

А что поделать… Дар мой был совершенно небоевой. Я даже элементарный эфирный доспех практически не могу на себя повесить. Однажды, конечно, надеюсь, что смогу — так же, как пару раз в жизни у меня это получалось. Но это было скорее исключение.

По этой причине я не переживал и не обвинял весь мир в своих проблемах. Я был реалистом! Моя судьба зависит только от меня, а все, что со мной случается — тоже в моих руках. И обижаться или психовать я не собираюсь. Наоборот, теперь я знаю, как в будущем действовать.

— Прости, Марк. И ты, атаман, — вдруг пробасил сидевший за рулём в момент аварии Тимоха.

— За что? — удивлённо посмотрел я на парня.

Неужели он думает, что виноват? Вряд ли есть его вина в том, что кто-то решил нас протаранить, или просто убегал от преследователей. Здесь это норма… Как врезаться, чтобы ограбить, так и лихая езда.

И тут мне начали рассказывать. Оказалось, что бронестекло вырвало не просто так. А то было у меня ощущение, что я ошибся с расчётами, что было бы чертовски неприятно — но выходило, что нет. Дело в том, что Тимоха не успевал ни черта, кроме… укрепления металла двери Даром. Укрепил, чисто рефлекторно, а вылетевшее стекло — следствие как раз этого укрепления.

А после Тимоха понял, что я рассчитывал свои действия, ну и что моя травма — в некоторой степени следствие его вмешательства.

— Прощаю, да и не за что прощать: ты сделал, что мог, — сообщил я парню. — Просто неудачно вышло. Не твоя вина, что я уязвим в физическом плане.

— И я тебе то же самое говорил, Тимох, — покивал Федька, а затем опомнился. — То есть Марк не слаб…

— Федь… Все хорошо, честно, — ответил ему. — Просто в следующий раз на такой случай постараюсь успеть сделать двуствольную плазменную пушку скрытого типа на автоматическом управлении.

А вот с дебилом, врезавшемся в нас, выходило неоднозначно. Вроде всё ясно, но не слишком понятно. То есть, врезался он в нас потому, что жрал много алхимии — народ рассказывал, что на кусках этого придурка, причём реально кусках — его буквально выдавило из открытой кабины. Так вот, по его коже шли набухшие чёрные узоры вен — верный признак регулярного воздействия некачественной алхимии в огромных дозах. И с крышей у таких алхимистов крайне редко бывает хорошо, а иной раз её уносит так далеко, что можно считать, что её вообще нет.

При этом, кто этот тип, откуда эта машина, естественно ставшая трофеем банды — непонятно. В принципе такому обдолбанному товарищу закон не писан, он мог и с другого конца Нижнего приехать. Причём и до столкновения с нами устроить много «весёлого» в городе. Но пока — ничего неизвестно. Кто он такой и откуда…

Тем временем парни, отправленные Федей за лекарствами, вернулись, и друг стал меня выставлять. В смысле: пытаться грузить на носилки, на которых парни должны были дотащить меня до квартирки.

— Погоди, Федь, — остановил я друга. — Мне надо на Свалку.

— Ты сдурел, Марк?! — опешил он от такого моего заявления.

А я что? Не буду же терять время из-за парочки царапин и теперь боятся выходить из дома.

— Не сейчас, само собой, — фыркнул я, поморщившись от прострелившей спину боли. — Сегодня отлежусь, но завтра на Свалку надо. И мне, и банде.

Я знал, на что нужно давить… Для Феди банда была буквально семьей, и ради нее он был готов на очень многое.

— Сперва пару дней отдохни, — хоть он так и сказал, но звучало это не слишком уверенно.

— Зачем? Завтра я буду в норме. И либо поеду на Свалку, наберу нормальный хабар и начну работать… Либо буду торчать в мастерской без расходников. И делать мне будет особо нечего, — мечтательно протянул я.

Федя задумался, слегка передёрнул плечами: я ещё с детства ВСЕГДА находил, чем заняться. Правда, окружающим это почему-то не всегда нравилось. Мне даже приходилось бегать за несознательными товарищами, пытающимися убежать от почетного звания — «испытатель».

— Ладно, с утра к тебе зайду, тогда и поговорим, — махнул он рукой.

На этом и остановились, к моему удовлетворению. Ведь больше всего я не люблю стагнацию: она не приближает меня к мечте, да и ску-у-учно.

Меня перегрузили на носилки и потащили в квартиру. И по дороге я прикидывал, что и как сделать, чтобы обезопасить транспорт банды. Не нравилось мне быть убитым по причине обдолбанных криворуких водителей.

Понятно, что такие обдолбанные придурки нечасто появляются — они обычно дохнут раньше, но всё-таки бывают, как оказалось. Да и не только алхимисты, могут напасть более вменяемые, просто враги.

А вот колымага алхимиста — законная добыча банды. Её «бронирование», судя по фаршу из водителя, просто безграмотное, движок — вряд ли пригодится для транспорта. Но вот сами бронепластины найдут применение.

А пока я думал, мы добрались до дома. Парни поднялись к квартире и сгрузили меня на кровать, под почти не матерное шипение: спина, всё-таки, если не нестерпимо болела, то противно и ощутимо ныла после удара. А после я слопал набор таблеток, дождался, пока подействует обезболивающее, и уснул.