Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть II

По инициативе митрополита Филиппа и, конечно же, при одобрении великого князя, в Москве начинается сбор денег на возведение нового собора. Обратим внимание: на это великое дело средства пришлось собирать всем миром. Позже, по мере укрепления государства, подобная необходимость более уже не возникала. Возможно, сбор пожертвований на храм велся не только из-за недостатка денег в митрополичьей или в великокняжеской казне, но и чтобы придать ему статус всенародного, а потому особо любимого и почитаемого. Впрочем, «независимый» летописец и тут нашёл повод для возмущения, называя поборы на строительство храма «тяготой великой».

Иоанн пожелал возвести такой храм, который бы соответствовал новому предназначению Москвы – столицы всех русских земель. Он должен был нести в себе все древние православные традиции и приёмы зодчества, подчеркивать преемственность власти. Значит, он должен был походить на почитаемый православными древний храм предыдущей русской столицы – Успения Богородицы во Владимире. Только быть ещё более значительным, то есть крупнее, а по возможности, и красивее.

«О здании церкви пречистыа Богородица Московскые митрополитом Филиппом. Того же лета месяца априля хотением и многим желанием пресвященнаго митрополита Филиппа всеа Руси, с благоволением же и повелением благоверного и хрнстолювиваго великого князя Ивана Васильевича всеа Руси, бысть начало зданию церкви пресвятыа владычица нашеа Богородица на Москве, въсхотеша бо въздвигнути храм велик зело в меру храма пречистыа Богородица, иже в Володимере, ея же създа благоверныи велики князь Андреи Боголюбскии Юрьевич, внук Манамашь».²

«В год 6980 (1472). <…> О возведении в Москве соборной церкви святой Богородицы. В ту же весну задумал митрополит Филипп воздвигнуть соборную церковь святой Богородицы в городе Москве, потому что та каменная церковь, которую заложил своими руками Петр, митрополит и чудотворец, и где лежало его тело, как написано об этом в его житии митрополитом Киприаном, обветшала. И опасаясь обрушения, уже подпирали толстыми стойками своды. Со времени ее постройки прошло сто пятьдесят лет. Так подумав и решив, митрополит позвал мастеров Ивашку Кривцова и Мышкина и начал их спрашивать, возьмутся ли они строить, потому что он хотел поставить большую и высокую церковь, подобную Владимирскому собору святой Богородицы. А мастера взялись построить такую церковь. Наложил митрополит тяготу великую: со всех попов и монастырей собирать насильно серебро на постройку церкви. А когда собрал много серебра, тогда и бояре, и купцы по своей воле дали часть своего имения на постройку церкви митрополиту. Как только собрали много серебра, начали разбирать церковь, и множество строителей собрали, и вскоре разрушили ее до земли. Мощи святого святителя Петра не выкопали, а оставили над ним часть первоначальной стены».³

В закладке нового собора участвовал сам Иоанн:

«И прииде же тамо благоверный и христолюбивыи велики князь Иван Васильевич всеа Руси и сын его великии князь Иван и мати его и братиа его, боаре же и велможа, и все народное множество града Москвы. И тако свершивше молебнаа, и преже всех своима руками митрополит начало полагает, иде же олтарю быти, та же по странам и по углом, и по сем мастеры наминают дело зданию».⁴

Поставив новые стены в рост человека, мастера начали разбирать старую церковь, готовить к выносу гробы упокоенных в ней митрополитов. В центре же нового собора, над старым алтарём установили временный деревянный храм.

«Тое же весны, априля 30, заложи Филипп митрополит церковь Оуспение святыя Богородица на Москве боле старые на том же месте на старом. И рвы копаючи, столп обретоша мощий святых митрополит Кипреяна и Фотиа, святаго же Иону митрополита выняша цела, Петра же чюдотворца выняша из гроба, еже сам себе своими руками сътвори, и положиша его в гробе нове камене. Того же лета, июля 30, принесоша святаго Петра чюдотворца Филипп митрополит и архиепископ Васиян Ростовскый и инии епископи и положиша на старом месте, у жертвеника».⁵

Московский летописный свод подробно описывает торжественное перенесение мощей российских первосвятителей. «Независимый» летописец уделяет больше внимания самому строительству. Похоже, он был очевидцем событий.

«Церковь выложили вокруг прежней церкви больше ее, а по сравнению с Владимирской шире и длиннее на полторы сажени. И рвы выкопали, и забили сваи, как у мастеров принято. Но они не очень понимали в этом деле: известь разводили с песком жидко, а не вязко. А внутрь: ту же мелкую щебенку собирали и внутрь стены сыпали, и известью заливали, как тестяным раствором, поэтому получилось некрепко, как только тяжесть надавит на эту смесь вместо камня, линия стены искривляется.

Тогда же, в тот же год, вывели строители церковь святой Богородицы до уровня порога и гробницы делали для епископов с тех же сторон, где они были раньше, Киприана и Фотия митрополитов с правой стороны друг за другом, а Феогноста митрополита в приделе святого Петра с Петром митрополитом под одной стеной. На другой год небольшую часть пола сделали и гробницы митрополитов завершили. <…> Немалую часть церкви и столпов вывели строители до тех пор, пока алтарь не надстроили и место для чудотворца Петра возле жертвенника не сделали.

Тогда великий князь и митрополит захотели сделать особый день и перенести Петра митрополита на то место, где он должен быть, и праздник устроить, и впредь этот день так праздновать. Но великая княгиня Мария, мать великого князя Ивана Васильевича, захотела ехать в Ростов. И, подумав, перенесли мощи его 1 июля, и праздник большой устроили, и велели Пахомию Сербу, монаху Троице-Сергиева монастыря, сочинить канон на перенесение мощей и слово написать о замысле построить церковь и об обретении чудотворца Петра, и об обретении Ионы, он и написал два канона. А в Слове написал из-за людского неверия, что чудотворца Петра нашли в теле, потому что у них, если только кто не в теле лежит, тот и не свят, а того не помнят, что голые кости приносят исцеления. И повелел великий князь по всей земле праздновать перенесение мощей чудотворца Петра 1 июля. А в церкви, там, где алтарь, до тех пор, пока закончат каменную церковь, приказали деревянную поставить, и освятили ее во имя той же церкви успения Святой Богородицы, и пристроили к ней гроб Петра-чудотворца».⁶

Ермолинская летопись донесла до нас и споры, связанные с проектом и приёмами строительства: «6980 (1472) <…>. Той же весною, месяца апреля 30, Филипп митрополит заложил церковь успения святой Богородицы <…>. А руководителями были у той церкви Василий Дмитриев да Иван Владимиров Голова, и меж ними возникла ссора, и отступился от этой работы Василий, а Иван стал распоряжаться».⁷

Кто знает, в чем была причина спора, почему не послушали опытного Василия Дмитриевича Ермолина. Почему отстранили – понятно. Иван Владимирович Ховрин-Голова, сын боярина и казначея, по-своему положению значительно превосходил талантливого высокообразованного мастера, выходца из купеческой среды. Но, возможно, именно это отстранение дорого обошлось московской казне: данному проекту не суждено было состояться.

Покорение Перми

В том же году Иоанн нашёл повод, чтобы окончательно покорить пермские земли, которые прежде находились в вассальной зависимости от Великого Новгорода. Там обидели московских купцов, и великий князь послал туда войско во главе с князем Фёдором Давыдовичем Пёстрым. Победа была полной, воевода пленил местных правителей, пожёг несколько их городков и заложил новую крепость Чердынь. Вся земля Великой Перми покорилась Иоанну.

«Той же зимою князь великий послал князя Федора <…> Пестрого воевать Пермь Великую за их непокорство».⁸

«Того же лета иуля 26 прииде весть великому князю ис Перми, что воевода его князь Федор Пестрой землю Пермьскую взял, а пришел в землю ту на усть Черные рекы на фоминой неделе в четверток и оттуду поиде на плотех и с коньми, приплыв под город Анфаловскои, съеде с плотов и поиде оттуду на конех на верхнюю землю к городу Искору, а Гаврила Нелидова отпустил на нижнюю землю, на Урос, на Чердыню, да на Почку, на князя на Михаила. Князю Федору, не дошедшу еще городка Искора, а сретоша его Пермечи на Колве ратью, и бысть им вои меж себя, и одоле князь Федор и поймал на том бою воеводу их Кача. <…> И по том прииде князь Федор на устье Почки, где впала в Колву, и сождася тамо со всеми своими, а поиманых тех тут же приведе. И срубивши ту городок седе в нем и приведе всю землю ту за великого князя».⁹