Иоанн Кронштадтский

Два года строился храм по проекту архитектора Шурупова. Прямо на месте были устроены маленький кирпичный завод и кузница. Нашлись и жертвователи, передавшие для строительства 55 500 рублей. Помимо денежной помощи поступали иконы, хоругви, церковная утварь из золота и серебра, облачения, богослужебные книги. Среди жертвователей были местные жители, а также купцы, крестьяне, рабочие из разных мест. Архангельский купец Василий Браванов, родившийся в Сурском приходе, пожертвовал сребропозлащенные напрестольные Евангелие и крест, церковные сосуды с принадлежностями. Сурский крестьянин Трифон Панфилов пожертвовал колокол в 30 пудов, а некий неизвестный Рыжов из Харькова — 10 колоколов, самый большой из которых весил 250 пудов. Среди жертвователей были даже лица царского двора — например, великий князь Георгий Михайлович^[164]. Рядом с храмом располагалась часовня — усыпальница Ильи Михайловича Сергиева — отца Иоанна. В 1891 году строительство было закончено. Освящение храма было запланировано на конец июня. Согласие возглавить торжество дал правящий архангельский архиерей Александр (Закке).

За месяц до освящения церкви Иоанн приехал в Суру и сам контролировал ход работ. Радостным событием стала доставка колоколов для храма. Их разгрузили на берегу и со всех концов села бежали суряне, чтобы помочь перетащить их в церковную ограду. Когда веревки были привязаны к самому большому и он был установлен на каток, около трехсот человек, в том числе женщины и даже дети, ухватились за веревки. По команде вся эта вереница людей ринулась вперед, и колокол плавно начал двигаться. Наконец он стал на место. Таким же образом были перетащены и другие колокола.

Все были заняты, все были увлечены… Лишь небольшая кучка мужиков стояла в стороне и не принимала никакого участия в общем деле. Не знавшие их приезжие обратились к ним с вопросом:

— Что не помогаете? Становись!

В ответ услышали:

— Мы не ваши, нам не подобает.

— Ах, так вы раскольники!..

— Мы не раскольники, мы верующие во Христа. А поп ваш, предводитель, и вы с ним — антихристы!

— Не подобает… — передразнил кто-то старообрядцев… — Глазеть пришли! Уходите прочь, вам тут не место.

Как оплеванные мужики потянулись прочь, сопровождаемые насмешками крестьян.

На следующий день после совершенной Иоанном краткой литии все 16 колоколов были подняты на двухъярусную колокольню. Устроили им проверку — звук оказался звучным и мягким.

Пока отец Иоанн Сергиев вместе со своими помощниками свершали последние приготовления к открытию храма, правящий епископ Архангельский завершал подготовку к объезду своей обширной епархии. В этот раз он намеревался посетить дальние приходы губернии.

16 июня 1891 года в шесть часов пополудни епископ Архангельский и Холмогорский Александр прибыл на Маляхин-скую пристань, что близ Михаило-Архангельского монастыря. В распоряжение владыки местным купечеством был предоставлен пароход «Верколец», который уже стоял под парами. Проводить своего архипастыря собралось все городское духовенство, служащие духовно-учебных заведений, масса народа. Простившись, владыка дал знак капитану отчалить, и «Вер-колец» медленно отошел от пристани. Программа была насыщенной: обозрение церквей и приходов епархии, посещение монастырей в Пинежском, Холмогорском и Архангельском уездах, а также — освящение новопостроенного храма в селе Сура. Представительна и свита: настоятель Михаило-Архангельского монастыря, настоятель и дьяконы кафедрального собора, регент и певчие архиерейского хора, всего до тридцати человек. Поскольку непосредственно на судне было мало кают, то большая часть свиты разместилась на барже, взятой пароходом на буксир.

Рано утром следующего дня первая остановка — возле небольшой деревушки, в четырех верстах от которой располагался Красногорский монастырь. Епископ Александр посетил и осмотрел монастырь, оставшись довольным его состоянием. Пароход с баржей на буксире отошел от берега и продолжил свой путь. Природа будто благодетельствовала отъезжающим, которые могли любоваться прекрасным видом: белые церкви и другие монастырские строения с зелеными крышами, облитые ласкающим солнцем, купаясь в природной зелени красногорских холмов, давали замечательно гармоничное зрительное сочетание. Северный ландшафт оживлялся присутствием результатов векового труда самоотверженных отшельников во имя той святыни, что берегли они для назидания и молитвы прошлых, настоящих и будущих поколений.

Следующая остановка — Веркольский монастырь, до Суры оставалось 60 верст. К приезду владыки весь берег был усеян монахами, крестьянами, паломниками из разных сел. Только из села Верколы, что на противоположном берегу, никого не было — село до сих пор оставалось раскольническим. По случаю годового праздника архимандрит Виталий, настоятель монастыря, с истинным русским радушием встретил и разместил гостей: духовные лица — в монастырских кельях, светские — в гостинице.

Вечернее богослужение накануне дня памяти Артемия Веркольского возглавил епископ Александр. На следующее утро служба шла в главном храме, при вынесенной на середину его раки с мощами преподобного. Когда молебствие окончилось, священники подняли раку на руки и вынесли ее из храма во двор. Здесь совершено было краткое молитвословие, и затем началось обнесение мощей вокруг всей обители в сопровождении крестного хода. Зрелище просилось на картину: яркие лучи полуденного солнца, освещавшие громадное пространство, покрытое лугами и лесами, перерезанное долинами и теряющееся в бесконечной дали; множество сопровождавших святыню богомольцев, между которыми особенно ярко выделялись женщины в пестрых одеяниях. На ризах икон и одеянии священников причудливыми переливами играли солнечные блики, а хоругви тихо колыхались в воздухе в такт идущим. По окрестностям разносились священные песнопения.

Ночное плавание выдалось спокойным. Часов в семь утра, не дойдя до Суры верст шесть, остановились на правом берегу Пинеги, где стояла деревянная церковь Лавельского прихода. Несмотря на ранний час, прихожане высыпали на берег. Впереди местный священник — глубокий старик отец Исадский с причетником. После службы и осмотра церкви владыка, узнав, что в приходе есть много раскольников, а еще больше тех, кто тайно придерживается раскола, стал убеждать прихожан в беседе своей строго держаться святой православной церкви, избегать общения с раскольниками. Строго наказал он и священнику пастырскими увещаниями обращать на путь истины заблудших овец. Присутствовавших здесь же детей владыка экзаменовал на знание молитв, раздавал крестики, брошюры противораскольнического содержания. Осмотрев строящийся для священника дом, архиерейская свита отбыла на пароход.

Через час быстрого хода за одним из поворотов реки раскрылась панорама родины Иоанна Кронштадтского. Все высыпали на палубу. Осеняли себя крестным знамением. Село Сура располагалось на возвышенности при впадении одноименной реки в Пинегу. На первый взгляд невелико — видны покосившиеся крестьянские домишки, среди них лишь кое-где красивые, крепкие избы. Над всем господствовали три храма: два старых и новый, только что отстроенный, на освящение которого и направлялся владыка. По обоим берегам Суры лес… лес… лес. Средь него отдельные проплешины земли: на них работали крестьяне, здесь же бегали дети, проезжали телеги, пасся скот. На берегу стояли сурожчане, встречавшие епископа, а впереди всех — Иоанн Кронштадтский.

— Добро пожаловать, ваше преосвященство, на сурский берег! — приветствовал он епископа Александра.

Такой делегации Сура никогда не видывала: правящий архиерей и его свита, архангельский губернатор, городской голова Архангельска, епархиальные священники, хор архиерейский, дьяконы и иподьяконы. С парохода владыка отправился к старым церковным зданиям. Ветхость их была очевидна, и оставалось удивляться смелости прихожан, собиравшихся в них на богослужения.

Осмотрен был и новопостроенный храм. Его внешнее благолепие — каменный, трехпрестольный с двухъярусной колокольней, обнесенный каменной оградой с железной решеткой — вполне гармонировало и с внутренним убранством. Прекрасные деревянные иконостасы, сиявшие золотыми киотами, резьбой и колоннами по белому их фону. Мастерски выполненные иконы, художественная живопись на стенах, картины в алтаре. Массивные серебряные под золотом хоругви, три грандиозных висячих паникадила, блестящие лампады перед иконами. Великолепные золотые и серебряные священнобогослужебные сосуды. Прекрасные священные облачения и разная церковная утварь… Все это никого не могло оставить равнодушным, все возбуждало в душе молящегося благоговейные молитвенные настроения, глубокое религиозное чувство.

На торжество освящения храма собралось все село. Действительно, то был необычный день и праздник для селян. Последний раз здесь освящалась церковь в XVI веке. Действо заняло три дня. Сначала шли крестным ходом в старую церковь, чтобы забрать почивающие там святые мощи, затем прошли вокруг новоустроенного храма и вошли в него. Последовательно освящали приделы: во имя преподобного Иоанна Рыльского, во имя святой мученицы Параскевы. И, наконец — главный престол храма во имя святителя и чудотворца Николая. Из уст Иоанна, говорившего в этот день торжественное слово, вырвалось: «Слава Богу! Это не сон и не привидение! Это действительность, видимая глазами и осязаемая руками! Это действительно величественный, художественный, благоукрашенный, сияющий златом и особенно — чудными ликами Господа и Богоматери и святых его, храм Божий, в удаленном от града бедном селении, в котором хотя и доселе стоят два деревянных храма, но по причине древности крайне ветхих и близких к разрушению».