Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Едва Слава взял ее в руки, как вдруг по телу прошел жар, а в пальцах ощутимо заколол холод. Словно палочка… привыкала к нему.

Он взмахнул, никуда конкретно не целясь.

Ваза с сухими цветам мгновенно стала льдом. От удивления, Вячеслав едва не выронил ее.

— О, — захлопал мастер волшебных палочек, — браво! Эта ваша палочка. С вас восемь галлеонов…

Дойдя обратно до Дырявого котла, Слава первым пошел в душ. Вытирая мокрые волосы полотенцем, он увидел, как мать, жуя зеленое яблоко, читает первую страницу тяжеленного тома. Рядом с ней лежал в раскрытом виде «Магический мир для чайников».

— Интересно?

— Как читать наш уголовный кодекс на сон грядущий… Интересное… Чтиво.

Вячеслав заржал…

====== Дела семейные. Часть 1. ======

— Мам? Ты мне обещала рассказать как научилась писать пером…

Слава, сжав губы, выводил на пергаменте букву за буквой, макая перо в баночку с чернилами, и строчку за строчкой — с каждым разом получалось все лучше.

— Ну… ты не отвлекайся, пиши… — заметила она, смотря на то, как он пишет по пергаменту. — Как-то раз нам потребовался анализ нажатия пера, почерка по листку и засыханию чернил. Ими была написана предсмертная записка. Так как все ребята были заняты, я решила помочь Тихонову. Не с первого раза, конечно же вышло, но, в итоге… Я теперь пишу пером по всему, чему только возможно. И идеальным почерком.

— Все, у меня рука сейчас отвалится… Не могу…

— У тебя, сын, не должно существовать слов «не могу». Тебе лекции писать, и не только здесь! Заметь, я тебя от школы и института не освобождаю. Ты будешь как миленький сдавать школьную программу, пусть даже экстерном (или с опозданием), и готовиться к поступлению! — погрозила ему его мама. — То, что ты — английский маг, не делает тебе никакого снисхождения!

— Да понял я. Разумеется, я заучу все учебники, я возьму их с собой! Поверь, я тоже не в восторге — не хочу расставаться с теми, к кому я привык. Да и по стране буду скучать, и по тебе… — Рогозин-младший, весь перепачканный чернилами с ног до головы, обнял свою маму. Галина Николаевна выглядела счастливой. — Очень…

— Не подлизывайся, — слегка пожурила она его.

Все дело происходило вечером. Рогозина уже преодолела три главы свода законов, иногда помечая в своем ежедневнике очень нужное. Магическое законодательство Англии казалось ей путанее, чем русское. Были непонятны функции Визенгамота — при каких делах собирался полный состав, а при каких — хватало и нескольких членов… по каждому закону было столько поправок, что от реальной «базы» почти ничего не оставалось. А непонятные ей существа и термины магического мира… Как жили и работали в этом мире юристы ей не понятно… А вообще — есть ли у них в мире адвокаты? Или…

Женщина, решив покончить с книгой сегодня, со вздохом сложила ее. Взглянула на наручные часы — уже было поздно. Слава давно спал, с уютом расположившись по всей постели, лежа на животе.

Рогозина вздохнула, и улеглась на свою постель, смежив веки.

Вскоре, она заснула…

Новый день начался у них с завтрака в Дырявом котле — каша, яичница с беконом, тосты с джемом и чай. Бекон, по меркам женщины, был слишком жирный, но остальные блюда ей пробовать здесь не хотелось — она, не выдержав скопления пыли, рано встала и потерла все горизонтальные поверхности в номере.

— Мы сегодня сначала с утра на кладбище, — проговорила Рогозина, — а потом заедем к твоим родственникам…

— Жесть, — проговорил Слава, ежась и зевая — ели они рано, так как первый автобус до тех мест шел ровно в шесть. Пришлось встать в четыре тридцать… а еще он поздно лег — но, зато, он научился быстро писать пером. — Я их побаиваюсь…

— Ну, если учитывать, что они — обычные люди, нам бояться больше нечего. С обычными людьми я хорошо нахожу общий язык…

— Угу, как и с убийцами, насильниками и сумасшедшими, — зевнул во весь свой рот мальчик.

— Слава! За языком следи!

Рогозина надела уместное для кладбища длинное, черное платье по фигуре и, чуть подумав, взяла с собой только сумочку. В конце-концов она думала, что кладбище точно не скрыто чарами. Мертвым-то телам и магам все равно… где покоиться. И, раз они все поедут на автобусе, то кладбище явно есть на карте…

Слава тоже оделся с ног до головы во все черное, но красивое — классическая рубашка с брюками, кожаный ремень и лакированные черные ботинки. Застегнул рукава на пуговички и обернулся к матери, которая стояла наготове с расческой.

— Сейчас…

Рогозин-младший постарался пригладить волосы. Но они все равно упрямо приняли свою форму.

— Ладно, я хоть не выгляжу так, как будто ненароком сунул пальцы в розетку… — решил сын и отложил предмет на столик. Мельком взглянул на себя в зеркало и остался удовлетворен.

Они вышли из бара-гостиницы к ожидающей их МакГонагал.

— Вы готовы?

— О, да, профессор, — проговорил Слава быстрее матери.

Автобусная остановка оказалась довольно близко к их… бару. До нее они шли всего десять минут. Значит, они точно не запутаются.

Почти никого в автобусе не наблюдалось. Слишком было рано, только лишь старушка, сидящая в самом углу, куда-то ехала спозаранку. Заплатив за проезд троих обычными деньгами, Слава уселся рядом с матерью.

— А далеко ехать? — спросила Рогозина у профессора. Профессор же ответила:

— Не очень, где-то около часа… У меня там похоронена пара моих друзей, поэтому мы с вами встретимся на обратной остановке…

— Да, это будет прекрасно…

Ехали они до места назначения дальше молча.

Их высадили на одну узенькую улочку. Виднелись домики, впереди — центральная площадь деревушки.

Все пошли, следуя за МакГонагал к площади.

Рядом было видно несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви.

— Вон кладбище, прямо за церковью. Там найдете, оно небольшое… Я — в другую сторону пойду, а после зайду на кладбище…

— А что, моим родителям поставили памятник? — перебил Слава, смотрящий прямо на обелиск. Когда он приблизился к нему, он преобразился. Вместо стелы с множеством имен перед ними возникла скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках.

— Памятник? — поразилась Рогозина, с удивлением смотря на памятник впереди и не видя в нем ничего такого примечательного. Слава быстро схватил ее за руку и подвел к стеле.

Действительно, Рогозина увидела три фигуры своими глазами. Но она все больше и больше вглядывалась в лицо сына — тот с необъяснимой жадностью рассматривал их. Впервые он видел свою настоящую мать, своего настоящего отца, пусть и в холодном мраморе.

— Мы все очень любили вашу семью, мистер Рогозин. И решили сделать хотя бы так, чтобы осталась хоть какая-то память… Помимо их могил.