Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
Подожди, страж времен…
Так, старой песней, Луна только что убаюкала Тедди Люпина, который скоро сменит имя и фамилию на Тимофея Рогозина. Оба супруга решили, что лучше всего пусть его новое имя будет созвучно старому. Старший, их сын, деловито сжимал ложку в руке, и стучал по своей тарелочке с кашей. Рогозин, у которого был сегодня выходной, пытался накормить ею сына.
Александр, на редкость, рос здоровым и сильным; пацан очень сильно развился, и сейчас все норовил заползти во все углы, пощупать и положить в рот все, что лежало в пределах его видимости.
Андромеда, как говорила им, так и
— О, господи, — вырвалось у Рогозина, когда его сын наконец-то дал возможность отправить кашу себе в рот, — никогда бы не думал, что накормить ребенка так сложно!
— Что поделать, — заметила Луна, — к груди уже не приложишь — плюется, и орет… Тимошу наоборот, надо продержать на молоке подольше… Пусть еще окрепнет.
— Да-а-а, кричит он знатно! — проговорил мужчина, вытирая рот сына салфеткой. Тот явно издал короткий вопль ярости, и сжал маленькие, но крепкие кулачки, — так, что уши моментально закладывает!
Мальчишка, замолкнув, хитро в этот миг посмотрел на папу своими зелеными глазами, потом треснул кулачком так, что пустая тарелка, стоявшая на краю, и ложка там — звякнули и, совершив кульбит, упали на пол. Тарелка при этом треснула пополам. И радостно так, залился искренним смехом.
— Репаро! — раздраженно проговорил Рогозин, коротко взмахивая своей волшебной палочкой. Осколки моментально стали целой тарелочкой. — Ну ты посмотри — еще и смеется!..
— Это же ребенок!
— Это уже хитрый и умный маленький человечек… Манипулятор! Накажу! — погрозил ему пальцем отец, сменив ласковый тон на жесткий. — По попе получишь, как в тот раз.
Суровый и злой тон папы возымел свое действие — пацан резко стих и немного испуганно уставился на молодого злого папашу. Казалось, он готов был уже заплакать…
Но папа вытащил его из детского стульчика, и поднял к себе на руки.
Мальчик моментально прижался к телу взрослого, и обнял маленьким ручками Вячеслава за шею. Луна заулыбалась — все-таки всем мужчинам очень шло держать малышей на руках.
Но в этот миг в дверь постучали условным знаком. Судя по всему — кто-то из глав.
— Кто? — спросил Слава, покрепче перехватив сына и схватившись за волшебную палочку. Им нужно было сейчас обоим обязательно погулять на улице — дать выспаться Тимофею. Саша уже спал по обычному графику, день-ночь, и сейчас был намерен бодрствовать. Тем более, лето на дворе было в самом разгаре…
— Грозный Глаз! — проскрипел голос за дверью.
— Я рад вам, — заметил коротко Рогозин, приоткрывая дверь. — Давайте поговорим снаружи… Луне нужно отдохнуть… Да и Сашу пора выгулять… Маленький ребенок ведь.
— Дети — наше все, — слабо улыбнулся Грюм, глядя на то, как трогательно маленькие ручки сына обхватили отцовскую шею.
— Какое чудо! — Грюм наблюдал, как малыш то и дело ерзает у папы на коленях, хватая того за рукава и пытаясь схватиться за цепочку крестика. И поглядывал на «чужого» — Грюма. — Быстро он растет!
— Грудь сосать — уже плюется, перешли на супы-кашки-пюрешки-паровую кухню… Да, в нем уже добрых восемь кило веса… — сказал Рогозин Грюму. Тут его отвлек сын: —
Та-а-а-ак, Александр, не надо так пинаться! Папа тоже хочет чуть отдохнуть… Синяки ты мне и так успеешь поставить… Давай-ка ты просто посидишь у меня на коленях… Поставим сейчас тебя…Через минуту сын уже сидел у отца на коленях, и вертел деревянного дракона — подарок новорожденному от крестного дяди Невилла. Тот делал его в тайне от Рогозина, и это стало настоящим сюрпризом — малыш пришел в настоящий восторг, и почти не выпускал игрушку из рук.
— Ты хороший отец… Как Тедди?
— Тедди нормально. Все еще пока от матери не отстает, но хотя бы крепнет… Мы его постоянно возим в центр, на обследования, но, судя по всему, ликантропия малышу от отца не передалась. Единственное, он обожает менять цвет собственных волос… То синие, то красные, то фиолетовые…
— Тонкс тоже это любила… — вздохнул с грустью Аластор. — Похоже, он метаморф… Как была мать…
— Мне тоже грустно, что малыш будет расти не в родной семье, но теперь я с Полумной за него в ответе… Как и за родного сына. Я постепенно уже привык, что я «многодетный» папа… Пусть в развитии он и отстает от Саши, но мы сможем ему помочь все наверстать и стать нормальным человеком…
— В тебе, как и в Луне, я не сомневаюсь. Но у меня есть к тебе разговор…
Малыш, в то время, сидя на коленях у папы, дергал дракончика за лапы, и рассматривал, как тот от этого машет своими крыльями. Он притих, чувствуя вибрирующую интонацию чужого голоса.
— Ммм? — отвлекся от сына Вячеслав.
— Близится час последней битвы и самых кровавых сражений. Тебе надо быть готовым ко всему…
— Что вы хотите мне сказать?
— То, что должен. Пора тебе уже сделать то оружие, что уложит… во прах Темного Лорда.
— Я уже, если честно, думал об этом… Но, скорее всего, это будет стрелковое оружие…
— Думаешь о пистолете?
— Угу… — Рогозин перевел взгляд на ерзающего сына. — Металл и части я достал, остается малое — подобрать руны, и заклясть его… Вы… вы мне поможете?
— Разумеется.
Глаза мужчин безмолвно скрестились.
Они еще бы немного поразговаривали, но сын стал активно требовать внимания к себе и капризничать — хотел спать.
Грюм с огромным удовольствием покачал Александра (тот, на удивление, дался чужому мужчине) на руках и в подарок (они с Рогозиным не виделись с даты рождения Саши) дал сыну оригинальный амулет. Саша хихикал, сжимая цепочку в руке. На цепочке болтался серебряный дракон, распростерший крылья. Как только мальчик подрастет, он сможет его носить.
Слова Грюма подняли со дна души Вячеслава некий страх. Он знал — Темный Лорд не дремлет, боясь, что Рогозин вызовет того на магический поединок, от которого не отказаться; в последний год Лорд потерпел больше поражений, чем побед… Он зол, но сделать ничего с этим не может…
Все, кто мог, за годы военных действий, смогли укрепиться и кое-чему поучиться. Многие молодые маги, за четыре года войны, настолько были уверены в себе, что смогли создать в тех местах, где жили их семьи и остальные маги, отряды сопротивления (типа партизанских отрядов), и уверенно теперь давали отпор чужакам и врагам вместе с маглами; когда было опасно — уходили прочь, уводя из домов всех.