Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
Миссис Тонкс молчала, но в глазах ее стояли невыплаканные слезы душевной боли и тоски. Она хорошо понимала, что сейчас чувствует ее дочь…
Неожиданно Нимфадора пошатнулась. Вскрикнула от боли. Схватилась за дверной косяк, но ее рука поехала — беременная сползала вниз, в обмороке… Андромеда вскочила так быстро, как могла — дочь упала прямо к ней в руки…
Под ее ногами медленно начала течь кровь и слизь… Это начались преждевременные роды…
— Нет! — отчаянно закричала Андромеда, — Нимфадора! НИМФАДОРА!!!
— Сообщил? — очень тихо проговорила Полумна, уже укладывая
— Сообщил, — тихо сказал Рогозин, на коем не было сейчас лица, — и пять минут назад к нам привезли дочь Андромеды, Нимфадору… У нее, от известия, начались преждевременные роды…
— Господи! — испуганно проговорила жена, — лишь бы они оба выжили… Ты не мог промолчать — ты же давал ей слово… Обещал…
— Я знаю. Я сделал то, что должен был…, но от этого мне сейчас не легче. Я пойду к ним… Хотя бы морально поддержу миссис Тонкс.
— Я тоже пойду… Нет, Слав, сейчас я тебя не послушаюсь. — Перебила она мужчину, — мы обязаны пойти туда вместе. С ребенком останется целительница…
— Как знаешь, — проговорил Рогозин.
Оба направились к реанимации. Андромеда сидела там на металлическом сидении, абсолютно серая и подваленная.
— Андромеда, — обратился к ней Вячеслав нерешительно, — как…
Заплаканные глаза немолодой женщины сказали ему все.
— Все еще неясно… Но сказали, что состояние моей дочери, — она начала судорожно дышать, — критическое…
— Держитесь, — прошептала Луна, — только держитесь… Крепитесь…
Трое в полном молчании прождали еще минут сорок у закрытых двойных дверей. Но вот послышались шаги, и к ним вышла усталая целительница в окровавленном халате.
— Кто родные? — лишь спросила она, и двое молодых людей оглянулись на женщину, которая побелела еще больше, стиснув костяшки пальцев.
— Я вам соболезную. Роженица… ваша дочь скончалась. Мы сделали все, что смогли…
Ни единой слезинки, ни единого всхлипа. Просто жгучий, тупой ужас.
— А… ребенок? — спросила Полумна, возвращая этим вопросом всех в настоящее. — Он жив? Малыш жив?
— Ребенок родился сильно недоношенным, слабым и с недобором веса… Едва смог закричать и задышать… Если он сможет протянуть сутки-трое, то он выживет… — не стала скрывать правду целительница…
— Сколько вес?
— Килограм и двести грамм… Проблема еще заключается в том, что ему нужно непременно грудное молоко… Без этого…
— Несите его ко мне! — неожиданно проговорила Луна. — Я, так думаю, что смогу выкормить двоих… Давайте, несите!..
— Господи, — прошептал Вячеслав в маске, глядя на новорожденного Тедди Люпина — такое имя дала ему его бабушка, — он такой крошечный!
Действительно — по сравнению с крупным и доношенным Александром, Тедди был совсем маленьким… Он едва дышал; Луне, не с первой попытки, но все-таки удалось накормить через шприц своим грудным молоком несчастного сироту, оставшегося по воле злого рока без матери
и отца. Андромеду тоже пригласили в палату, но она сейчас даже не смела касаться его — слишком боялась она причинить ему боль.— У вас красивый сын, — обратила она свое внимание на недельного малыша, — пусть растет здоровым и сильным…
— Спасибо, — проговорил Рогозин, беря его на руки — они, из-за холодной погоды, гуляли не на улице, а на балконе центра пятнадцать — двадцать минут. — Я на улицу, пора нам погулять…
Луна заботливо и аккуратно гладила кончиками пальцев Тедди по головке; тот все еще сипел, и был чуть синюшного оттенка, но все-таки дышал сам.
— Иди… Я пока займусь Тедди…
Ей с недоношенным малышом помогала ее врач. Бабушка с болью смотрела на внука, который уже сейчас напоминал ей ее усопшую дочь…
— Угроза смерти миновала, — объявила целительница спустя две недели после очередного осмотра, — набор веса идет стабильно, малыш окреп достаточно… Большой прогресс и то, что он начал брать грудь… Развитие потихоньку, но идет… Думаю, вполне можно будет скоро перевести его на молочную смесь…
— Спасибо, — поблагодарила ее горячо Андромеда. Сегодня она вернулась (вместе с Рогозиным) с двойных похорон — дочери и зятя. Своего мужа она похоронила на неделю раньше. — За все, спасибо…
— Это мой долг.
Целительница оставила их. Вячеслав держал на своих руках Александра, который тоже немного вырос за прошедшее время и набрал веса. Тот активно познавал мир: уже всех узнавал, издавал какие-то звуки, начал плакать слезками… Режим у него был до ужаса стабильный: три часа спит, час-срок пять минут бодрствует, потом снова спит. Так как оба молодых родителя имели дикий рабочий график, следить за новорожденным ребенком не составило никакого труда.
Грюм, поржав, отпустил Рогозина возиться с ребенком, но все-таки «поимел» право вызвать его в любой момент, в случае полной загруженности остальных. Но пока все притихли: и Темным, и Светлым сейчас было не легко — темные не получили вдоволь того, чего желали, а светлые просто не успевали из-за них отдыхать.
— Я хочу с вами двумя серьезно поговорить, — сказала женщина, взяв своего внука на руки. Тот пошевелился, но не проснулся.
Она положила его обратно, чтобы мальчик поспал.
— Я хочу, чтобы он у вас в дальнейшем и оставался… Я вижу как вы заботитесь, любите его, как родного, не считая, что именно вы и спасли ему жизнь… Мне тяжело слишком будет поднимать его одной… — Честно сказала она. — Да и я не молода, не энергична, как вы… Я продам все, у него будет приличное состояние, а сама останусь здесь, при Фонде… Мне много не надо… Если вы только разрешите, я буду изредка его у вас навещать…
— Нам надо подумать… — честно сказал Вячеслав. Эта просьба ввела его в ступор. А Полумна проговорила, видимо, теперь понимая все:
— Вам слишком тяжело видеть Тедди?
— Да, милая. — Просто сказала женщина. — Ты теперь тоже мать, и вполне понимаешь, какого мне… — Произнесла она с грустной улыбкой на устах. — Это невыносимая боль, и я к ней не готова… Мое единственное желание сейчас — это покой…
— Слава? Что ты решил?
Ласковые женские руки обняли его за талию. Жена пришла, чтобы поддержать его решение.