Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

— Быть может, даже завтра, — сказал Полумна, поманив к себе Тимофея, — возможно, мне удастся уговорить целителей выпустить нас…

— Как только тебе сообщат результат, то мы вылетим немедленно. Где там наши старые, родные сим-карты?..

Тихонов, оставшись, как и обычно, ночевать в ФЭС, пробудился ото сна — компьютер противно и громко запищал, показывая, что что-то происходит.

Похлопал глазами, затем протерев их кулаками, снова уставил в экран в полном удивлении. Затем начал спешно-спешно искать телефон, и стукать по кнопкам, вызывая Галину Николаевну.

Через где-то минут пять очень раздраженный голос начальницы гаркнул в трубку:

— Иван, три часа ночи на дворе!!!

— Здравствуйте, Галина Николаевна, и вам не хворать. Я к вам чего звоню, — бодрый голос программиста, казалась, разозлил ее еще больше, — у меня большие радостные новости: к вам возвращается ваш сын. Его частный самолет вылетает в Россию из Англии через пару часов!

В трубке с минуту молчали, переваривая информацию, а затем Рогозина сказала совсем просто:

— Да? Иван, громадное спасибо тебе!!!

— Да не за что… Время прилета — приблизительно одиннадцать часов уже этого утра…

— Коль… Кол-я-я!!! Просыпайся! — пыталась растолкать мирно спящего в этот час мужчину, начальница ФЭС.

— Галь, — простонал майор, стараясь прикрыться подушкой, — чтослучилось?! — неразборчиво пробормотал он.

— Славка приезжает!!! Давай, вставай!

— Какой-такой Славка… — до спящего пока плохо доходила информация.

— Да проснись же ты! — зло проговорила женщина и уже с силой вырвала из его рук подушку и огрела ей его по голове. — Мой Слава, мой сын!!!

— Что?! — тут же вскочил мужчина в постели и выпрямился, — он… возвращается?! Правда???

— Да-да, — Рогозина кинулась искать в темноте домашние тапочки, а на прикроватном столике — найти рукой заколку для волос, — и он прилетает сегодня в одиннадцать, а у нас в доме кроме макарон, каши и гречки ничего нет! Чем будем кормить еще… как минимум четверых человек, а? Я уже не говорю о том, где и как их будем размещать…

Круглов тоже вскочил, и до него быстро дошло — к их «семье» прибавится двое взрослых и двое маленьких детей!!!

— Тогда я сейчас оденусь, и поеду в ночной… — мужчина бросился к своим вещам, лежащим на стуле.

— Мне надо придумать, чем их кормить, и как быстро это приготовить… — схватилась за голову женщина. — Ты давай, побыстрее!!!

— Да понял я!

Кое-как отбрехавшись от генерала, и сославшись на внезапно заболевшего отца, Рогозина, и находящийся (о, чудо!) в официальном отпуске Круглов, и ее охрана, Олекса, сейчас сидели в машине, которая привычно застряла в пробке перед аэропортом. Рогозина, проклиная все на свете, с отчаянием смотрела на наручные часы: время прилета самолета все приближалось, а они не двигались с места.

Мимо них, сверкая всеми огнями, проехала «скорая». Кого-то спешно увозили из аэропорта в сторону ближайшей больницы.

Но вот, наконец-то, они тронулись.

— Черт, — заметила Рогозина, лихорадочно ища место, где они могли бы припарковаться, — мы из-за пробки опоздали почти на полчаса!

— Я думаю, они только-только прилетели, — старался успокоить ее мужчина. — Сама же знаешь — долго это все… Приехать, зарегистрироваться… Разгрузится…

Олекса лишь загадочно улыбалась и строчила в своем мобильном телефоне как угорелая.

— Скорее! — крикнула женщина, кое-как припарковавшись, и «закрыв машину» на сигнализацию.

Хорошо, что Иван смс-кой прислал номер самолета и рейс. Через минуту их уже вежливо проводили почти к самому трапу самолета. Но они там не были первыми…

Господин министр «магии всея Руси» оказался первым. Виталий Георгиевич Шкапин был явно зол.

Рогозина поражено замерла: вокруг мужчины с тростью замерло не менее трех охранников знакомого им ЧОП. Никого больше не наблюдалось. Громкие голоса ругающихся людей разносились далеко по взлетной полосе. Последние слова мужчины трое новоприбывших различили прекрасно:

– … вы думаете, что это вам так просто сойдет с рук? Ну нет, не для этого я защищал Россию от этой мрази…

Но тут Шкапин, развернувшись на каблуках, пошел прочь, но не успел и сделать трех шагов, как вдруг, по спокойному приказу «Взять его…», охранники накинулись на него. И двое его схватили за локти, а один легко извлек оружие из его кобуры.

— Знаете что, Виталий Георгиевич, — проговорил мужчина, — с вашим заместителем я еще год назад как договорился… Очень сговорчивый у вас он…

Дикий вопль «Сука!» был слышен на всю взлетную полосу. Далее он вопил что-то, но уже бессвязно. Его, под «белы руки» проводили до черной машины, что была вдалеке, и втащили вовнутрь. Дверь захлопнулась и неведомый водитель ударил по газам, уводя машину прочь.

Мужчина остался стоять, опираясь одной рукой на палку. И тут, Рогозина, осознавала — это же Вячеслав!..

— Слава? — поражено проговорила она, делая шаг вперед, — сын…

— Узнала? — просто улыбнулся ей Вячеслав.

Через минуту они уже обнимались. Рогозина не могла на него наглядеться: черные волосы были коротки, а на висках уже проглядывала седина, на левой стороне лица — длинный шрам, будто бы от пореза. Стоит он, опираясь на трость — у него явно повреждена нога, правая… Он в куртке защитного, маскировочного цвета, в черных штанах, и грубых ботинках. Сейчас куртка распахнута — под ней обнаружилась черная майка. Рогозин, что называется, заматерел…

— Что сейчас произошло? — проговорил Круглов, когда они с Вячеславом таким же образом поздоровались. — Чего это…

— Эта гнида много крови попортила и не только мне… Чаша зла, в его случае, пересилила. С ним все… — проговорил Слава с таким холодом, что женщина поняла — больше этот человек солнца не увидит… Все! — крикнул он, отворачиваясь от Николая Петровича и Галины Николаевны. — Можно выводить Луну и детей!

Вниз начали медленно спускаться три фигурки.

Рогозина внимательно глянула на женщину. Луну она с трудом узнала — за годы, что они не виделись, из угловатой девушки-подростка она превратилась в красивую женщину, в глазах которой сейчас плескался не тот «бешеный» свет взросления, а ровный, спокойный огонь, свойственный только материнским глазам. Она не была высокого роста — Слава сейчас был выше ее на полголовы; одета она была в голубое платье, юбка была ниже колена. Она крепко держала за руки детей, одетых в разного цвета комбинезончики.