Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Наконец она не выдержала, чувствуя, что готова выскочить из палатки:

— Слав, что последнее помнишь?

— Так, — Рогозин попытался припомнить и собраться, несмотря на больную голову, — я вышел из раздевалки, со мной была моя красная спортивная сумка. Я ждал Иру и Ингу… Тут пол затрясся под ногами, свет погас. Затем послышался треск, и затрясся весь комплекс. Помню четко как я упал, мимо меня уже бежали в панике люди. Я звал девчонок, услышал их… Достиг раздевалки, потом, насколько я помню, открыл дверь… Дальше — темнота, лишь успел увидеть мужскую тень — это насколько позволяли мне увидеть мои глаза и свет.

Потом я очухался… Смог повернуть голову, которая гудела — раздевалка уже была пуста, мобильники девчонок лежали разбитые, содержимое сумок вывернуто и разбросано по всей раздевалке. Я смог подняться на ноги, дойти почти до выхода, ответить на твой звонок и отключиться второй раз… Потом меня Луна, которая меня же и искала, нашла, и на своих плечах «извлекла» из здания…

— А как ты вообще очутилась на месте происшествия, Луна? — же то спросила Рогозина, но девочка спокойно улыбнулась и понизила голос, глядя Селиванову прямо в спину:

— У нас… В общем на наших руках специальные магические браслеты… Что-то типа «тревожной кнопки». Между прочим, это Славкина работа…

И блондинка продемонстрировала свой: четыре имени, написаных черной краской, на сером фоне толстого шнурка.

— Если одно имя и фон вокруг него красный и шнур нагревается, то значит человек в опасности. Так и сегодня произошло… А дальше — проверить по интернету, где ЧП и мчаться туда…

— На чем сюда приехала?

— Ах, не надо, — отмахнулась девица, — на мопеде…

— И ты — без прав?!

— Конечно же нет. Бумажка выписана самым главным полицейским Москвы, который за сравнительно небольшие деньги закрыл глаза на то, что мне не хватает до четырнадцати чуть-чуть…

— Ага, сейчас, — фыркнул Вячеслав, слушая разговор матери с девушкой, — ты ж февральская!

— Спасибо, Слав, что сдал меня с потрохами! — девочка злобно мерцанула своими глазами.

— Всегда пожалуйста. — Рогозин демонстративно закатил глаза.

— И куда же смотрит твой крестный?

— В декольте очередной женщины, — Луна демонстративно подняла руку с красивым черным маникюром, и начала рассматривать свои ногти, — так что я к нему — без претензии…

Мужчина сзади громко захихикал; Рогозина, вмиг посуровев, с трудом сдержала нейтральное выражение лица.

— Работаем, Борь, — проговорила начальница ФЭС, уже гневно сверкая глазами, — вы оба, — она кротко кивнула «детишкам», — отсюда ни ногой…

— А можно вопрос? — самым нежным голосом проговорила Луна, — может, девочки все-таки были доставлены в больницы? Я могу обзвонить… все учреждения города Москвы. Только фотографии дайте, о’кей?

Женщина сжала губы, но, с минуту подумав, кивнула. Лишние руки всегда нужны, и так и Луна будет «при деле» и Вячеслав отдохнет. И так хоть эксперты не будут загружены звонками… Тем более, эта девица хоть не будет путаться под ногами…

— Пошли, — позвала ее за собой начальница Федеральной Экспертной Службы. — Раз уж сама вызвалась…

Девочка терпеливо сидела за мелким столиком в палатке наспех развернутого мобильного лагеря, рядом с женщиной, и обзванивала больницы, поликлиники и морги, но никто не видел таких девочек-близняшек, и вычеркивала отработанный пункт из перечня. Рогозиной беспрестанно звонили, требовали и ругались, но женщина внешне оставалась спокойной, сдержанной.

Но Луне было невдомек, что Рогозина думала сейчас вовсе не о деле, а о своем сыне. Если бы это неизвестный ударил бы сильнее, или знал что Вячеслав — ее сын, то сейчас бы они имели тройное похищение с целью выкупа (и сейчас она бы была в таком же невменяемом состоянии как и бедная Валентина), или, гораздо хуже, двойное похищение и труп…

Но это и след. Значит, похитителю или похитителям нужны были только девочки, и больше никаких лишних свидетелей. Для чего? И что произошло, почему сейсмоустойчивый комплекс вдруг, не выдержав нагрузки, обвалился? Давление? На кого?

Рука с ручкой замерла около девственно белого листка бумаги.

— Галина Николаевна, — раздался в тишине голос Полумны, — я всех обзвонила: таких пациентов или трупов не поступало.

— Спасибо, Полумна, — очнулась от мрачных дум женщина, и подняла глаза на входившего в палатку лохматого компьютерного гения, Ивана Тихонова. — Можешь идти к Славе…

Девочка кивнула и была такова, протиснувшись мимо замершего парня и кровати с лежащей под действием сильного лекарства Валентиной Антоновой.

— Галина Николаевна, — начал говорить Иван, — наши нашли место, откуда, предположительно, были похищены девочки. И вот, что они нашли…

Спортивную сумку сына Рогозина узнала моментально:

— Это сто процентов сумка Вячеслава, я ее узнаю… Чистая?

— К сожалению… Только пыль, стеклянная крошка и краска… Ничего. И следы вашего сына. Нашли так же вещи девочек и разбитые мобильники, как и говорил Вячеслав нам. И все.

— Ладно… Что по комплексу? Почему произошло обрушение?

— Не выдержала одна из опорных балок. Сейчас мы ее исследуем… Постараемся, Галина Николаевна!

— Хорошо… Что по девочкам? Тут однокурсница Вячеслава мне помогла: обзвонила все поликлиники и больницы вместе с моргами по списку — девочек нигде нет…

— Тогда это похищение. Нужно ждать звонка или смс-ки от похитителя. Все мобильники семьи Антоновых на прослушку, и быстро. Ее мобильный лежит прямо предо мной… — когда Иван, уже открыв рот, хотел что-то сказать, переведя взгляд на Валентину. — Не беспокойся…

— Галина Николаевна! — вышедшую из палатки женщину догоняла Оксана Амелина, — мы все просмотрели, все камеры и прочее: девочек нигде нет! Как сквозь землю провалились!

— Что с рухнувшей опорой?

— При заливке был использован бетон более низкого качества, чем заявлено в ведомостях и других документах по строительству.

— Вот как, — проговорила Рогозина задумчиво. Дело стремительно набирало обороты. — Ладно… я пойду, пожалуй, к сыну, узнаю, как он там…

— Пусть поправляется! — крикнула подчиненная и исчезла в толпе полиции, которую стянули сюда, на всякий случай, на место происшествия, и идущих мчс-ников.