Ирландская принцесса

Я мало что знаю об этом только то, что она была похищена предателем из окружения Виктора вместе с Софией, Анастасией и еще одной женщиной из семьи Катерины, и по диким слухам, которые циркулируют среди преступного высшего класса "белых воротничков", к которому мы все принадлежим. Я не собираюсь спрашивать, это было бы за гранью невежливости, но есть определенная манера ее поведения, которая заставляет меня уважать ее больше, чем раньше, царственная осанка, которая говорит о том, что все, что ей пришлось вынести за свою короткую жизнь, она делает с немалой грацией и силой. Однако, прежде чем я успеваю сказать что-либо еще, я вижу, как глаза моей матери широко распахиваются, когда она тихо ахает, и слышу звук открывающейся двери.

— Что это она здесь делает? — Шипит моя мама, глядя на меня, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, о ком она говорит только для того, чтобы почувствовать, как мой желудок опускается до кончиков пальцев на ногах.

Анастасия Макгрегор, в девичестве Иванова решительно направляется ко мне, ее голубые глаза широко раскрыты, губы плотно сжаты, и я вижу, как она судорожно сглатывает, когда подходит ближе. Какова бы ни была причина, по которой она здесь, она выглядит напуганной, и это говорит мне о том, что это была не только ее идея.

— Ты это сделала? — Шепчу я резким шипением, поворачиваясь к Софии, которая всего в нескольких футах от меня разговаривает с двумя девушками. Она слегка пожимает плечами, возвращаясь к своему разговору, и я чувствую, как что-то горячее и злое начинает разгораться в глубине моего живота.

Может, я и не получаю от этого особого удовольствия, но это гибридный душ, которым нельзя наслаждаться. Моя мать начинает подниматься, и я вижу по ее лицу, что она на грани взрыва, что никому не пойдет на пользу. Она не будет устраивать сцен, она слишком порядочна для этого, но она будет еще более жестока к Анастасии, чем я. В конце концов, я не испытываю ненависти к этой девушке. Я просто хочу, чтобы она убралась из моей жизни.

— Разве ты не причинила достаточно вреда? — Шиплю я, направляясь к ней, хватая ее за локоть и отводя в сторону, прежде чем она успевает полностью скрыться в саду. Я тоже не хочу устраивать сцену на глазах у всех, поэтому я вывожу ее через боковую дверь к бассейну, подальше от глаз остальных. Я уверена, что все так или иначе вытягивают шеи, пытаясь разглядеть, что происходит, но я не хочу, чтобы этот разговор был второстепенным или, что еще хуже, подслушанным назойливыми людьми внутри.

— Что ты здесь делаешь? — Продолжаю я, когда Анастасия вырывает свой локоть из моей руки. Она немного прибавила в весе с тех пор, как я видела ее в последний раз, то есть теперь она больше похожа на обычную девушку и меньше на худенькую балерину, какой была раньше. Я не могу удержаться и бросаю взгляд на ее талию, чтобы увидеть, есть ли хоть какой-то намек на ребенка, но, конечно, еще рановато. Вряд ли это произойдет так скоро.

— Я пришла поговорить с тобой о Лиаме и Конноре. — Анастасия сцепляет руки перед собой, и я вижу, как она бледна. Она выглядит напряженной, как будто плохо спала, и я полагаю, у нее есть на то причины. Жизнь ее мужа, не говоря уже о ее будущем и будущем ее ребенка, висит на волоске.

— Сейчас не время…

— Мне сказали, что я найду тебя здесь. Что ты обязательно будешь сегодня дома. Я должна была попытаться.

— Кто? — Раздраженно спрашиваю я. — София? Тебе следует сказать своей лучшей подруге, чтобы она была осторожнее, Анастасия. Она может быть твоим другом, но она жена Луки, а Лука раскрыл свои карты Коннору. Скорее всего, ее собственное будущее окажется под угрозой, если она не будет осторожна.

— Она была моей подругой до того, как стала его женой, — оправдывается Анастасия.

— Это не имеет значения, и тот факт, что ни одна из вас этого не понимает, показывает, насколько прискорбно вы обе не готовы стать женами таких мужчин, как Лука и Лиам. — Я прищуриваюсь, глядя на нее. — Тебе было бы лучше держаться от него подальше. Ему было бы безопаснее, и тебе тоже.

— Но я этого не сделала. И он этого не хотел. — Анастасия немного вызывающе вздергивает подбородок. — Он хотел меня. Эй… И я люблю его.

— Тогда ты должна быть дома и убеждать его увезти вас обоих из Бостона, — говорю я ей категорично. — Если ты так сильно его любишь. Это спасло бы ему жизнь.

— Или ты могла бы уговорить Коннора бросить все это и вернуться в Лондон, — выпаливает Анастасия, и я пристально смотрю на нее.

— Лиам сказал тебе прийти и поговорить со мной об этом? — Наконец я спрашиваю ее, и она качает головой.

— Нет. Он хочет, чтобы я держалась подальше от всего этого, — признается она. — Но я не могу просто сидеть и смотреть, как он и все, ради чего он работал, разлетается на куски из-за этого гребаного стола мужчин. Я его жена, и я тоже часть этого. Я хочу заботиться о нем так, как он заботился обо мне. — Она прищуривает глаза, и я вижу в них огонек, которого никогда раньше в ней не замечала. — Знаешь, я чуть не разлетелась на куски, когда он вернулся после того, что вы с Королями с ним сделали, но я проглотила это и заботилась о нем. — В ее голосе появилась нотка яда, и это поразительно исходит от нее. — Я видела его обожженную руку, его спину, разрезанную ремнем. Вы гребаные средневековые дикари, все вы. Особенно ты, это жестоко, какой человек так поступает… — Анастасия замолкает, ее лицо бледнеет. — Я не знаю, как ты могла так поступить с тем, кого предположительно любила.

— Я никогда не любила Лиама, — говорю я ей категорично. — Я надеялась, что однажды между нами будет любовь. Но я не любила его ни тогда, ни сейчас. Вся моя привязанность к нему угасла, когда он отвергал меня снова и снова.

— Могла бы ты сделать это с ним, если бы все еще была его невестой? — Обвиняюще спрашивает Анастасия. — Его женой?

— Если бы я стала его женой, мне бы не пришлось, — хладнокровно говорю я. — То, что я сделала, было моим долгом. Это была традиция. Это было…

— Да пошли вы к черту со своими обязанностями, традициями и всей этой чушью, — шипит она. — Куда это вас всех завело? Все, к чему это привело, это к очередной помолвке без любви с другим мужчиной, который тебя не хочет.

— Это даст мне гораздо больше. А теперь я предлагаю тебе уйти, пока не стало хуже, чем есть. Если Лиам узнает…

— Если он узнает, он поймет, потому что любит меня. — Ана смотрит на меня с чем-то похожим на мольбу в глазах. — Сирша, просто попроси Коннора отступить. Вернуться в Лондон или сделать что угодно. Что угодно, только не забирать это у Лиама. Он так старался вернуть стол после того, что сделал его отец, быть достойным этого, и потерять его из-за меня…

— Зачем мне это делать? — Я спокойно встречаю ее взгляд, про себя удивляясь, как кто-то может быть настолько плохо подготовлен к такой жизни. — Я хочу, чтобы Коннор возглавил компанию, Анастасия. Я помогла привести его сюда. Я убедила его согласиться с планом моего отца. Я была частью этого с тех пор, как мой отец узнал, что Коннор все еще жив, и я не собираюсь останавливаться сейчас. Я хочу выйти за него замуж. Ты можешь думать, что я какая-то пешка, которую втянули в это, бедная опозоренная девушка, брошенная Лиамом, а теперь переданная его брату, чтобы спасти ситуацию, но это настолько далеко от истины, что ты даже не начинаешь понимать, что здесь происходит. Это его право по рождению, Анастасия, и мое тоже. Он был рожден, чтобы стать ирландским королем, а я была рождена, чтобы стать его женой. Так всегда и должно было быть, и, если уж на то пошло, ты оказала услугу нам обоим, отведя от меня взгляд Лиама. Теперь Лиаму просто нужно тоже это увидеть и сдаться.

Я делаю паузу, глядя прямо в широко раскрытые глаза Анастасии, на ее бледное нежное лицо.

— Я понимаю, почему ты это делаешь, — говорю я ей так мягко, как только могу, указывая на ее все еще плоский живот. — Ты хочешь, чтобы твой муж сохранил свое место, чтобы ваш ребенок мог сохранить свое наследство. — Я сочувственно улыбаюсь ей. — Я полагаю, он не сказал тебе, что короли хотят, чтобы он лишил наследства твоего ребенка, чтобы сохранить его? Пообещать, что ребенок-наполовину русский, растущий у тебя в животе, никогда не будет править ими?