Ирландская принцесса

— У моего мужа нет от меня секретов, — огрызается Анастасия. — Он рассказал мне все это и даже больше. Я здесь не потому, что меня волнует его положение или положение нашего ребенка. Я здесь ради жизни моего мужа, Сирша. Ты действительно можешь сказать мне, что Коннор не убьет его, даже если он согласится уступить место? Что он не откажется от этого только для того, чтобы позже обнаружить нож в спине или чтобы за нами гнались по всему континенту? Я хочу, чтобы мой муж и моя семья были в безопасности, Сирша.

Мое имя звучит как кислота на ее языке, как будто ей больно произносить его.

— Я люблю своего мужа и своего ребенка, — шепчет она. — Я люблю свою семью. Меня разорвало на части, когда я увидела, что ты и твой папаша сделали с Лиамом, я вытирала его кровь и промывала раны. Я прошла через ад и вернулась обратно, чтобы быть с ним, и он сделал то же самое для меня. Мне насрать на ебучих королей или ваш стол, но я не доверяю ни одному мужчине, который имеет к этому какое-либо отношение, и тебе в том числе, Сирша О'Салливан. Так что, если ты не пообещаешь мне, что Лиам не пострадает, если уйдет в отставку, тогда нет, я не буду шептать ничего из этого на ухо Лиаму.

Я ни на секунду не верю, что Коннор без необходимости захочет смерти Лиама. В первую очередь, мы заключили сделку за его жизнь, чтобы вернуть Коннора сюда, пообещав, что Коннор сможет спасти его от приговора Королей, если он займет место Лиама. Но ясно, что Анастасия, и, возможно, даже Лиам этого не знают. Это дает мне представление о плане, который мог бы помочь достичь целей моего будущего мужа изнутри.

Видишь, Коннор? Я уже предана тебе.

— Что бы ты сделала? — Я осторожно спрашиваю: — если я гарантирую, что Лиам будет жить, что тебе, ему и вашему будущему ребенку будет позволено покинуть Бостон мирно и невредимо и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте, без угрозы, что Короли последуют за вами? — Я делаю паузу, глядя ей прямо в лицо. — Ты попытаешься убедить Лиама отказаться от стола? Уступить Коннору и исчезнуть?

Анастасия выглядит шокированной, ее рот слегка приоткрывается.

— Ты серьезно? — Недоверчиво шепчет она. — Ты действительно просишь меня вступить с тобой в сговор, действовать в твоих интересах вопреки желаниям моего мужа, чтобы уважить твои?

Я пожимаю плечами, слегка улыбаясь.

— Это ведь для твоего же блага, не так ли? Твоего, и Лиама, и этого ребенка? — Я указываю на ее живот.

— Да, но…

— Это то, что делают такие женщины, как мы, Анастасия Макгрегор. — Я намеренно использую ее фамилию, напоминая ей о том, за кого она вышла замуж, кто она такая, что ей грозит потерять… как будто ей это нужно.

— Что? — Ее голубые глаза широко раскрыты. — И что такие женщины, по-твоему, делают?

Я мягко улыбаюсь ей.

— То, что мы должны, Анастасия. Ради мужчин, которым мы решили быть верными.

7

КОННОР

У меня есть информация, которая может иметь значение.

Мы снова встречаемся на втором этаже кирпичного склада на следующий день после того, как я увидел Лиама на кладбище, все мы, без Виктора и правой руки Луки, которые ненадолго вернулись в Нью-Йорк, чтобы уладить другие дела… и Грэм, которого я намеренно не упомянул. Я хмуро оглядываю группу.

Я долго и упорно думал, всю ночь, о том, действительно ли то, что Макс непреднамеренно открыл мне, вообще имело значение, а затем, после этого, должен ли я вынести это на свой маленький столик. Особенно учитывая последствия, которые это может иметь для меня и для Сирши.

Действительно ли я хочу вернуться в Лондон?

Я пролежал без сна большую часть ночи, пытаясь понять, что я чувствую теперь, когда мои ноги снова ступили на твердую почву Бостона. Каждый раз ответом, к которому я приходил, было громкое "да".

Я скучаю по своей квартире, своему мотоциклу, комнате, пропахшей сигарным дымом и алкоголем, где мы с моими мужчинами каждую неделю играли в покер. Я скучаю по каждой знакомой улице и переулку, по докам и пабам, по всем местам, где я строил свою жизнь только собственными руками, без имени, на которое можно опереться. Эта жизнь, моя жизнь Уильяма Дэвиса, больше похожа на жизнь, к которой я принадлежу, чем на все, что я когда-либо делал здесь. Если есть шанс, что я смогу получить ее обратно, я должен воспользоваться им ради себя самого.

Даже если это означает потерять Сиршу.

Я отгоняю эту мысль, возможность того, что я, возможно, никогда не затащу ее в постель, никогда не введу в нее свой член, никогда не буду первым мужчиной, который научит ее всем способам получения удовольствия, что пугает до одури. Хуже всего то, что мой брат все еще может быть тем, кто это сделает, после того как отшвырнул ее обеими руками.

Не думай об этом. Она просто женщина. Та, от которой я быстро устану, как только наслажусь ею в полной мере. Стоят ли те несколько ночей наслаждения, когда я наконец лишу ее девственности, того, чтобы потерять все, что я ценил там, в Лондоне?

Я приехал сюда, чтобы обезопасить жизнь моего брата. Если я смогу сделать это, не занимая этого места, если я смогу увидеть его в безопасности, а затем вернуться в Лондон, это тот путь, по которому я должен пойти. Это то, что я хочу.

Не так ли?

— Виктор. — Я обращаю свое внимание на высокого русского мужчину справа от меня. — Вчера я встретил человека, который утверждал, что находится под твоей защитой. Максимилиан Агости.

Виктор хмурится.

— Да, это верно. У Макса есть моя защита. А что? Он сделал что-то, что тебя обидело?

— Не совсем. Правда, что он когда-то был священником?

Виктор кивает, выражение растерянности все еще искажает черты его лица.

— Это тоже правда. Он был лишен сана. Причину рассказывать не мне…

— Меня не волнует причина, — коротко отвечаю я. — Он устроил свадьбу Лиама и Анастасии.

— Я не знал об этом, — нерешительно говорит Виктор. — Я уверен, что он имел в виду это только как жест дружбы… я думаю, Макс страдал, не имея возможности протянуть другим руку помощи, как он привык, будучи священником. Он видел, как Лиам и Анастасия боролись, каждый по-своему, и стремился облегчить это…

— Мне на это насрать. Он может дружить с кем ему заблагорассудится, до тех пор, пока это не подорвет твою лояльность или не помешает нашим планам. Но тот факт, что он поженил их, меняет дело.

Виктор хмурится.

— Как?

— Это недействительный брак.

— Я уверен, что он рукоположен по закону, если он…

— Королям наплевать, законен ли брак в штате Массачусетс, — огрызаюсь я. — Им небезразлично, правильно ли это было сделано священником в глазах католической церкви, поскольку они хорошие ирландцы, какими они и являются. И если Макс больше не пользуется хорошей репутацией священника, то, по мнению королей, этот брак недействителен. И их ребенок не является законным.