Ирландское обещание

— Из-за Аны?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос.

— Она тебе неподходящая жена.

— Мне все равно.

В комнате снова воцаряется тишина, тяжелая и гнетущая.

— Тебе предстоит долгая битва, парень, — тихо говорит Найл. — Ты только усложняешь себе задачу. А что касается ее, подумай о том, как с ней будут обращаться. Последствия того, что такая женщина, как она, станет твоей женой, будут плачевными. С какими трудностями вам обоим придется столкнуться после того, как вы оба через столько прошли…

— Она поймет, что это значит. Я расскажу ей. И если она захочет меня, то это будет потому, что она готова быть рядом со мной, несмотря ни на что…

— Ты расскажешь ей о Франко?

И снова тишина.

— Я так и думал. — Найл качает головой. — Ты мне как брат, Лиам несмотря на то, что я тоже работаю на тебя. И я буду рядом с тобой до конца, несмотря ни на что. До смерти, если это потребуется, спина к спине, бок о бок. Я буду сражаться с любым, кто угрожает твоему праву на это место. Но мне нужно, чтобы ты хорошенько это обдумал. Подумай о том, что это значит.

— А если я все равно скажу, что хочу ее, и ничто не изменит моего решения?

— Тогда я сделаю все, что нужно, чтобы убедиться, что у тебя это есть и ты по-прежнему сохраняешь свое место. — Найл пожимает плечами. — Это обещание, которое я тебе дал, и я намерен его сдержать. Но все, о чем я прошу, это чтобы ты точно знал, что для тебя нет другого пути, и ты ни за что не сможешь посадить ее на самолет до Манхэттена, оставив весь этот бардак позади.

Я чувствую, как сжимаются мои зубы, такое ощущение, что груз на моих плечах с каждым мгновением становится все тяжелее. В глубине души я знаю, каким был бы самый простой путь вперед. Но я не могу этого сделать.

Если я отпущу Ану, я буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Но не так долго, пока есть шанс, что я все еще могу быть ей нужен.

8

АНА

Я со вздохом опускаюсь в ванну, закрывая глаза. Горячая вода приятна на ощупь, она обволакивает мою кожу и успокаивает ноющие мышцы. Я не хочу думать о том, что ждет меня впереди, и здесь мне почти кажется, что мне это не нужно, как будто мир может остановиться на мгновение, и я могу просто существовать. Я стараюсь не думать о парижской квартире, о тамошних ваннах, о том, что я делала. Я стараюсь не думать о серьезном лице Александра, о его руках на моем теле. Я стараюсь не притворяться, что мои руки… это его руки, когда они блуждают по моей коже, но это трудно не делать.

Я была там с ним совсем недолго, но это оставило во мне след, от которого я не могу так легко избавиться. После стольких лет, проведенных в темноте, Александр почувствовал себя со мной светом, кем-то, за кого можно цепляться, на кого можно надеяться. Кем-то хорошим, и я была рада это принять. Но теперь Лиам предлагает мне кое-что другое, то, чего у меня не было с Александром, независимо от того, насколько счастливым было время, проведенное с ним. Выбор.

Мне просто нужно решить, хочу ли я этого.

Я закрываю глаза, погружаясь все глубже в воду, пока почти не оказываюсь под водой, мои волосы плавают вокруг меня, а над дымящейся поверхностью остаются только нос и губы. Мне приходит в голову мысль, что я могла бы погрузиться еще глубже, что я могла бы открыть рот и втянуть всю эту горячую воду в легкие, остаться лежать и позволить ей заменить там кислород и подарить мне новый вид покоя. Другой вид. Постоянный вид.

Вряд ли эти мысли посещают меня в первый раз. Они преследовали меня каждую минуту бодрствования в моей одинокой квартире, которую я сняла после того, как София переехала к Луке. Оставшись одна, не имея ничего, чем можно было бы заполнить мои дни, которые когда-то были забиты занятиями и репетициями, друзьями и активными тусовками, мои ноги болели и горели от боли, по сравнению с которой все остальные синяки и повреждения на моем изломанном теле казались несущественными, я продумала все возможности в этой маленькой квартирке, которые могли бы позволить мне покончить с этим. Я провела много времени в ванне, пытаясь избавиться от боли, и там я о многих вариантах думала. Временами это становилось почти навязчивой идеей, я перечисляла все способы, которыми могла бы положить этому конец. Утешало то, что возможность была. Даже если в глубине души я знала, что никогда не воспользуюсь ею. Я была слишком напугана, даже больше, чем кажущейся бесконечной болью и печалью.

Сейчас большая часть боли отступила. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова ходить так же, как раньше, и смогу ли я когда-нибудь прожить целый день без боли, но я могу ходить… ура мне. Я просто не могу бегать, или танцевать, или когда-либо по-настоящему забыть о причинах, потому что они напоминают мне о них каждой частичкой боли, которую я чувствую. Каждый раз, когда я вспоминаю что-то, что я хотела бы сделать, каждый раз, когда я хочу что-то сделать, я потом вспоминаю, что не могу. Лиам хочет, чтобы я поверила, что я могу исцелиться здесь, и я тоже хочу в это верить. Он хочет, чтобы я поверила, что я могу двигаться вперед, оставить прошлое позади и начать все сначала. Но я не знаю, смогу ли я. И тихий голос шепчет у меня в затылке, пока я плаваю в ванне, вдохни. Пусть это прекратится. Пусть это все прекратится.

Боль, страх, воспоминания, калечащая потребность выбирать, принимать решения для себя, не зная, каков будет конечный результат. Раньше мне это давалось легко. Я весь день принимала решения за себя, жила своей жизнью так, как хотела, и никогда не думала об этом дважды. Начиная с простейших решений, таких как, какие яйца купить, и заканчивая решением попытаться выудить информацию у солдат Виктора, чтобы помочь Софии, я с головой отдавалась любому выбору, который делала, веря, что он правильный.

И куда, в конце концов, это меня привело?

Я делаю глубокий вдох и погружаюсь под воду.

***

Час спустя я сижу на кровати, завернувшись в халат, который нашла в шкафу, толстый гостиничный халат, который, должно быть, оставил для меня Лиам. Я прижимаю руку к груди, ощущая влажную, теплую кожу под ладонью, и делаю глубокий прерывистый вдох.

Я была очень близка к этому. Я открыла глаза под водой и посмотрела на колеблющийся потолок надо мной, и я действительно думала об этом. Я задерживала дыхание так долго, как только могла. Когда мои легкие, наконец, начали кричать, я сделала первый собственный выбор с тех пор, как меня отправили на конспиративную квартиру в России после предательства Алексея.

Я вынырнула и вдохнула воздух.

Я слабо слышу голоса, доносящиеся из гостиной, голоса Лиама и еще кого-то, кого я не знаю, хотя я не могу разобрать ничего из того, что они говорят. Интересно, стоит ли мне пойти туда, попытаться быть общительной… чего Лиам хочет от меня. Как он хочет, чтобы я себя вела.

Что мне надо сделать?

Этот вопрос я не задавала так давно, что он кажется почти чужим. Я не знаю ответа на него, на самом деле нет. Тем не менее, я все равно заставляю себя подняться на ноги и подхожу к платяному шкафу, куда поместилась бы моя одежда, если бы она у меня была. К своему удивлению, я вижу, что несколько вещей, которые Лиам купил для меня в Лондоне, на месте, аккуратно сложенные и развешанные в соответствующих местах. Интересно, Лиам сделал это сам или это сделала горничная, и я не совсем уверена, что я чувствую по поводу того и другого. Лиам, развешивающий мою одежду, слишком похож на то, что сделал бы Александр, но я не могу представить, чтобы за меня что-то делала горничная. У меня никогда не было горничной. Хотя я знаю, что София и Катерина сказали бы, что к этому привыкаешь, мне трудно это представить.

Я достаю еще одну пару узких джинсов и свободную шелковистую черную майку, материал прохладный и приятный на ощупь под моими пальцами. Джинсы мне немного велики, но не слишком. Топ скользит по моей коже, свисая с узких плеч и прикрывая маленькую грудь, что выглядит скорее лестно, чем просто великоватое. Я не узнаю названия на этикетках, но опять же, я никогда не обращала особого внимания на модельеров. Я не могла позволить себе такие вещи, как Chanel и Dior, а Софии было все равно, поэтому мы никогда не ходили по магазинам. С тех пор, как она стала жить с Лукой, она стала чаще ходить по магазинам, а до России время от времени таскала меня с собой, пытаясь вытащить из квартиры. Не часто это у нее получалось.