Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Таня – дочь Лурье и его жены Софьи Осиповны.

8

А. ШЕСТОВА – ЭЙТИНГОНУ*

3.4. <19>24

7, rue Sarasate

tel. Segur, 68-93

Многоуважаемый Макс Ефимович,

очень рада, что ваше здоровье улучшается; хорошо, что вы уехали на юг; тут все время плохая погода – резкий, холодный ветер, в Берлине, должно быть, еще хуже, чем здесь; при невралгиях холод всегда неприятен.

Лев Исаак<ович> все еще не может избавиться от своих болей, хотя они значительно легче; они мешают ему делать нужное напряжение, чтобы, как он выражается, увидеть свет, подсмотреть в щелку. Раз, когда он занимался утром, у него был такой момент, что у него всегда вызывает большое общее напряжение нервов и волнение; но боли заставили остановиться, не работать дальше. Я очень надеюсь на лето. Боюсь, что переезд к вам будет ему очень труден; может быть, мне удастся устроить его в Ch^atel.

Вам виднее, как устроить с «провизори<умом>», я об этом тоже не очень умею писать. Сделайте, как вам удобнее и в соответствии с известиями из Америки. ^[1]

Оказывается, книги Л<ьва> И<сааковича> переведены на испанский и тоже бесплатно. ^[2]

Желаю Вам здоровья и благополучного возвращения домой.

А. Шестова

* Фрагмент от слов – «Лев Исаак<ович> все еще не может…» до «.. не работать дальше» – приведен в кн. Барановой-Шестовой, I: 307-08.

1. Под «провизориумом» (временные средства), по-видимому, имеется в виду очередной благотворительный шаг Эйтингона: судя по всему, в связи с обсуждавшимся в его переписке с Шестовым планом перевода и издания сочинений философа в Америке; должно быть, эта помощь, в конце концов, пошла на лечение, см. к этому письму письмо 10, от 2 июля 1924 г.

2. О книгах Шестова, переведенных на испанский язык, по крайней мере, в то время, к которому относится это письмо, ничего не известно; едва ли эта информация была достоверной.

9

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ*

18.5.1924

Дорогой Макс Ефимович!

Одно время я чувствовал себя настолько плохо, что не решался ехать к Вам, боялся, что буду Вам слишком в тягость. Сейчас чувствую себя лучше и, в конце концов, решил, что авось мне хуже не станет и что можно ехать. Очень рад, что можно будет повидаться с Вами и Миррой Яковлевной, и очень Вам благодарен за Вашу готовность дать мне у себя приют. Пока больше не пишу – приеду, Бог даст, расскажу все наши несложные новости. Пока обнимаю Вас и шлю сердечный привет Мирре Яковлевне. Анна Елеазаровна и дети тоже шлют и Вам и Мирре Яковлевне свой привет.

Ваш Шестов ^[1]

* Почти полностью приведено в кн. Барановой-Шестовой, I: 308

1. Своим намерением провести начало лета в Берлине Шестов поделился с М. Гершензоном, на что тот ему писал (письмо датировано 4 июня 1925 г.):

Ты пишешь, что летом собираешься к д<окто>ру Эйтингону; удивляюсь я тому, что ты не предпочитаешь более здоровых условий – деревни, Швейцарии, юга; какой отдых в таком большом городе? (Гершензон, Письма Шестову, с. 300).

Шестов тем не менее воспользовался приглашением Эйтингонов и июнь 1924 г. провел у них в гостях. По всей видимости, он выехал в Берлин вместе с Фаней Исааковной, оказавшейся в это время в Париже. Тем же днем, что и шестовское, датировано ее письмо к Эйтингону (приводится по автографу, АШ):

Paris

18/V/<1>924

Passy

Дорогой Макс Ефимович!

Вы, наверное, получили мое письмо, в котором я писала Вам, что как только получу мои бумаги, я спешно выеду отсюда в Берлин. К сожалению, я до сих пор не могу получить моих бумаг. Вчера я узнала причину, по которой наши бумаги задерживаются. Об этом я расскажу Вам при личном свидании, пока могу только Вам сказать, что мне обещана выдача бумаг через 2 или три дня и что причина эта такого рода, что уезжать отсюда, не урегулировав эти дела, мне <не> следует. Я очень надеюсь выехать через пару дней.

Вашего письма Лев Исаакович еще не получил. Я надеюсь, что брат поедет со мной, он совсем или, вернее, почти совсем согласился ехать со мной. Я думаю, что Вы окончательно убедите его в этом.

Как Вы себя чувствуете? Совсем ли уже поправились <?>

Сердечный привет от всех нас Вам и Мирре Яковлевне и до скорого свидания.

Ф. Ловцкая

10

А. ШЕСТОВА – ЭЙТИНГОНУ

Pen<sion> Kremer

2. VII. <19>24

Многоуважаемый Макс Ефимович,

получила сегодня ваше письмо; очень благодарна за «провизориум»; когда получу деньги, сообщу вам. ^[1] Жду на днях Л<ьва> И<сааковича>; надеюсь, что ему здесь будет хорошо; наш пансион стоит у входа в долину, прогулки по ней и по прилегающим горкам очень хороши; народу встречается мало, потому что французы, в общем, не любят ходить. Возможно, что и виды Ch^atel будут полезны Л<ьву> И<сааковичу>.

Наташа сдала свой первый экзамен на 18, это лучшая оценка, кот<орая> ставится, она кончает, если все будет благополучно, 18 июня; 26-го июня у них банкет всех учеников и профессоров. Я буду рада, когда она сможет отдохнуть, очень уже трудно ей было одолеть эту школу. Прилагаю вам американские адреса людей, интересующихся Л<ьвом> И<сааковичем>, может, пригодятся.

Всего вам хорошего, будьте здоровы

А. Шестова

1. См. прим. 1 к письму 8, от 3 апреля 1924 г.

11

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ*

Paris (XVI) 6/VII. <19>24

1. Rue de l’Alboni

Дорогие Мирра Яковлевна и Макс Ефимович!

Вот я и до Парижа добрался. Вчера говорил с Л<еонидом> Н<иколаевичем> ^[1] по телефону – он сказал, что сегодня заедет ко мне, и что Е<лизавета> Я<ковлевна Райгородская> решилась ехать к Вам во Франценсбад, ^[2] и я пишу Вам, чтобы с Е<лизаветой> Я<ковлевной> письмо переслать: скорее дойдет.

У нас все благополучно. Экзамен Наташа сдала великолепно. Так что диплом уже у нее обеспечен. Но ей хочется кончить с отличием, и она старается. Но через три недели уже все будет готово – и можно будет ей отдохнуть.

Таню застал еще – но на следующее утро она уехала на урок к Высоцким. ^[3] От А<нны> Е<леазаровны> бодрые письма: у нее есть работа – и она довольна. ^[4] Вот Ф<аня> И<сааковна> не совсем хорошо себя чувствует, ей нужно очень отдохнуть и полечиться, чтобы приготовиться к зимней работе…