Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Чувствую себя не плохо. Было даже совсем хорошо, но <в> последние дни вдруг рецидив болей. Я рассчитывал сейчас, после возвращения из Pontigny, начать лечиться, но мой доктор и сам заболел – пришлось на десять дней лечение отложить. Третьего дня пошел к нему опять, и он начал меня исследовать. Относится необычайно внимательно. За 1Л суток пять раз осветил рентгеном и т. д. Пришел к заключению, что у меня застарелое воспаление и на этой почве неврит. Сегодня начну лечение. Погода стоит здесь дивная – лечиться будет хорошо – и, может быть, лечение пойдет впрок.

У А<нны> Е<леазаровны> дела не плохи – во всяком случае много лучше, чем в прошлом году. По-видимому, она угадала, что в Ch^atel можно иметь работу. Все вероятия, что в будущем году будет еще лучше. И, кроме того, по-видимому, и для меня Ch^atel во всех смыслах хорош. Таня еще на уроке, но получила уже от Luchaire предложение с 1-го октября начать у него работать. ^[3]. Наташа (я, кажется писал Вам, что она из 210 кончила десятой свою школу) еще пока отдыхает – верно, на днях приедет к нам: А<нна> Е<леазаровна> нашла здесь для нее урок. Таковы наши дела. Как видите, жаловаться нельзя. Я даже понемногу работаю – хотя писать еще не решаюсь – только читаю и обдумываю.

В Pontigny было много любопытного – но в письме этого не расскажешь. Уж подождем, когда увидеться придется.

Теперь о Гершензоне. Еще в июле я получил от Штейна ^[4] чек на 300 зап.<?> марок, которые ему передал консул. ^[5] Так что, кроме 225 д<олларов>, которые Вы мне дали при отъезде из Бер<лина> для него, у меня есть еще 25 дол<ларов>, которые я у Вас взял, и 300 марок. Деньги я ему уже отправил – с оказией, и получил от него ответ, что деньги прибыли. К сожалению, он очень боится переписываться об этом, и потому мне не совсем ясно, сколько ему уже дали. Во всяком случае, это устроится. Люди, через которых я посылаю – очень надежные. Гершензон пишет, что самое лучшее, чтобы через них пересылать. Как только он получил деньги – он поступил в санаторий. ^[6]

Как Вы провели лето? Как себя чувствуете? Что Мирра Яковлевна? Отдохнула? Поправилась? Если бы я был теперь в Париже, мог бы позвонить 01–80 Gobelin и все узнать ^[7] – а теперь придется ждать, пока письмо придет. Постарайтесь все-таки ответить так, чтобы письмо пришло не позже 14/IX, а то пока я Вам адрес Виши сообщу и пока Вы в Виши ответите – сколько времени пройдет.

Получили ли Вы экземпл<яр> немецк<ого> D<ostojewsky> und N<ietzsche> <?> ^[8] Marcan пишет, что послал Вам в Franzensbad.

Всего Вам доброго. Привет от меня и А<нны> Е<леазаровны> Вам и Мирре Яковлевне. А<нна> Е<леазаровна> приписала бы – но она сейчас пошла по отелям странствовать и когда еще вернется, а мне хочется задействовать письмо. Обнимаю.

Ваш Шестов

PS. Если Вам не трудно распорядиться в книж<ном> магазине, чтобы выслали для Наташи книжку по электротехнике, о которой мы говорили – был бы очень благодарен. Я забыл и номер и адрес магазина.

* Фрагмент от слов – «Таня еще на уроке…» до «.. когда увидеться придется» – приведен в кн. Барановой-Шестовой, I: 312.

1. Т. е. от Ф.И. Ловцкой.

2. В августе Эйтингоны находились в горном курортном баварском городке Badersee.

3. См. прим. 13 к письму 4, от 16 января 1924 г.

4. Неустановленное лицо.

5. См. прим. 7 к письму 11, от 6 июля 1924 г.

6. См. прим. 6 к письму 11, от 6 июля 1924 г.

7. Т. е. позвонить Райгородским.

8. См. прим. 4 к письму 4, от 16 января 1924 г.

15

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ*

Ch^atel-Guyon (Puy-de-D^ome)

Pension Kremer

12. IX. <19>24

Дорогой Макс Ефимович!

Наши письма, действительно, разошлись: на другой день, как я отправил Вам свое, пришло Ваше.

Большое спасибо Вам за заботы о моих американских делах. Нужно, конечно, и в этих, как и в прочих делах, терпение. Ведь и с французскими, и с немецкими изданиями долго тянулось, с итальянским все еще тянется. ^[1]

Между прочим, когда я был в Pontigny, пришло письмо от Karl Einstein’а, ^[2] в котором он мне сообщает, что он сейчас очень близок к издательству Kiepenteuer <sic> ^[3] и что он предлагает мне у этого издателя выпустить одну из своих книг. В Pontigny было несколько немцев, между ними Max Scheller ^[4] и Сurtius ^[5] (с Шеллером я, между прочим, очень сошелся, он оказалось – в этом я убедился из беседы с ним – хорошо прочел Т<олстого> и Д<остоевского> ^[6]). Я спросил его о Kiepenteuer’е. Он сказал, что это один из лучших нем<ецких> издателей. Тогда я написал Marcan’у – ссылаясь на Шеллера. Но и это не помогло – Маркан до сих пор не дал своего согласия. Т. к. мне хочется быть оптимистом, то я стараюсь думать, что это к лучшему. И, в самом деле, если только в Германии условия изменятся, все вероятия, что и Маркан будет иметь больше возможностей печатать и эту возможность использует.

Сегодня получил письмо от Гершензона. Он до сих пор жил в санатории под Москвой, теперь едет в Гаспру, под Севастополем. Говорит, что за лето окреп. Я надеюсь, что в Крыму он еще больше окрепнет и что помощь пришла вовремя к нему. Живется им очень нелегко. Все уплотняют – существование постоянно отравляется борьбой за всевозможные мелочи. Вдобавок ко всему жена его руку сломала. ^[7] Я даже не представляю себе, что с ними было бы, если бы его не поддержали.

Мирра Яковлевна может рассчитывать, что на том свете ей много грехов простят за ее хлопоты! И вообще жизнь в России трудна – а для такого человека, как Гершензон, она ужасна. А В. Иванов – уже в Берлине. ^[8] Очень жаль, что меня там нет: я бы его Вам показал – есть что посмотреть. ^[9]

А Вы все-таки, Макс Ефимович, не очень уж погружайтесь в работу и не забывайте «режима». Берите пример с меня: я все отдыхаю и лечусь, лечусь и отдыхаю. Все время почти ничего не делал – только изредка в Вашего Dilt<h>ey заглядывал и каждый раз мысленно благодарил Вас: его книги мне очень и очень полезны… ^[10]

Из Ch^atel’a поедем в Vichy. А<нна> Е<леазоровна> могла бы уже уехать, т. к. работа у нее окончилась, но она не хочет меня бросить и пробудет со мной здесь до конца моего лечения, то есть до 20–22/IX. В Vichy наш адрес: Villa le Rocher, Rue du Rocher, Vichy. А где будем жить этой зимой в Париже – пока не знаю. Знаю только, что до 15 октября квартира не будет готова.

Всего Вам доброго. Обнимаю Вас. Привет сердечный Мирре Яковлевне.

Ваш Шестов

P.S. Книги для Наташи еще не пришли: сегодня, завтра придут. Во всяком случае, большое Вам за них спасибо.

* Значительная часть письма – от слов «Между прочим, когда я был в Pontigny…» до «…и пробудет со мной здесь до конца моего лечения, то есть до 20–22/IX» – с мелкими неточностями приведена в кн. БарановойШестовой, I: 312–13.

1. См. прим. 6 к письму 13, от 4 августа 1924 г.

2. Карл Эйнштейн (1885–1940), немецкий писатель, историк искусства, литературный критик.

3. Речь идет о немецком издательстве Густава Кипенхоера (1880–1949), которого Шестов ошибочно называет Kiepenteuer (правильно: Kiepenheuer). В этом издательстве книги Шестова не выходили.

4. Макс Шелер (1874–1928), немецкий философ и социолог, один из основоположников философской антропологии; профессорствовал в Кельне (1919–28), затем во Франкфурте (1928).

5. Эрнст Роберт Курциус (1886–1956), немецкий филолог, переводчик, специалист по романским литературам.