Исчадие ветров

Де Мариньи не глядя нащупал и стиснул ее ладонь.

— Даже и не знаю, что тут можно сделать, — сказал он. — Впрочем, об этом мы подумаем немного погодя. А сейчас… Морин, ты можешь нормально поговорить с этим… с ним?

— Ты когда-нибудь видел существо, с которым я не могла бы поговорить?

— Разве что вон те псы…

— Только потому, что они не живые, — объяснила Морин. — Потому что они антижизнь. А вот Ссссс живой и красивый. И его цвет, и даже его размер — все это… красиво. Конечно, я могу поговорить с ним. Анри, настрой свои рецепторы, и ты сам его услышишь.

Рецепторы… Еще одно заведомое упрощение. Как и сканеры, эти приборы не были чисто механическими — эти названия лишь приблизительно характеризовали устройства, которые совершенно не укладывались в рамки привычного, земного знания. Слить сознание пассажира с Часами означало десятикратно расширить область его восприятия, а использование сенсоров возводило этот уровень в квадрат. С помощью сканеров Часов человеческий глаз мог превратиться в телескоп или, напротив, в микроскоп. Слух обострялся настолько, что человеческое ухо легко улавливало скрежет от трения одной снежинки о другую. Подстроившись к органам чувств Часов Времени, человек получал возможность «обонять» запах далеких лун, разложения умирающих звезд или ощущать «вкус» атмосферы и воды на планете, находящейся за миллион миль от него. Шестое, психологическое чувство тоже усиливалось — одаренный телепат, такой, например, как Хэнк Силберхатт, смог бы транслировать свои мысли напрямую звездам, что же касается такой женщины, как Морин, ее эмпатическая связь со всеми живыми существами была, скорее всего, результатом единственной в своем роде мутации…

О, Морин, конечно же, могла «поговорить» с Ссссс, а вот де Мариньи улавливал разве что статический шум ментального поля. Он попросту не был способен побеседовать с газообразным существом. С земноводными голотуриями, которых встречал на водных планетах, мог, и с перепончатокрылыми сборщиками пыльцы на покрытой сплошными саваннами планете у Альдебарана тоже мог, но и те и другие были живыми в понятном для него значении и физически существовали точно так же, как и он сам. Понятие «огонь» у них не различалось, равно как и «опасно», «хорошо», «плохо», «веселье», «полет», «пешее передвижение», «удовольствие», «пища», «питье». И конечно, «жизнь» и «смерть». У большинства существ имелось нечто общее, относительно легко узнаваемые параллели в единой цепочке жизни. Но Ссссс? Для Искателя разрыв между ними оказался чересчур велик.

Так что де Мариньи осталось лишь покачать головой в знак неудачи.

— Ты, пожалуй, переводи мне то, что он будет говорить. Для начала спроси его, можем ли мы ему помочь.

Она тут же сделала, как он просил. Де Мариньи с кристальной ясностью воспринимал ее мысли, обращенные к мчащемуся в космосе газообразному существу, и слышал его ответ. Среди белого шума статики психополя вдруг прорезались разновысокие тона, что-то воспринималось как более громкий звук, что-то как более тихий, сигналы окрасились тембрами, обрели упорядоченность и целенаправленность. Морин и газовое облако по имени Ссссс вступили в беседу.

— Знаешь, — благоговейно сказал де Мариньи, — мне кажется, что ты, если бы захотела, смогла бы поговорить даже с ветрами — друзьями Армандры.

— Я даже и пытаться не буду, — ответила она, не прерывая мысленного разговора. — Плато — это владения Армандры; ее друзья верны ей. Нет, я не пробовала разговаривать с ними, а вот когда она призывала их к себе, я не удержалась и немного подслушала их разговоры. Но, действительно, совсем чуть-чуть: ветры очень скрытные ребята.

И снова де Мариньи восхитился Морин и чуть не рассмеялся. Но она тут же перешла к главному:

— Он спрашивает, не по поручению ли Старших Богов мы сюда прибыли. Часы Времени для него не такая уж диковинка, он совсем недавно видел еще одни. Ими управлял… я не знаю, как это выразить… — она замялась на секунду, — в общем, существо.

Де Мариньи почувствовал, что его настроение повышается.

— Совсем недавно видел Часы Времени? Спроси его, что он знает об Элизии. И не может ли указать дорогу туда.

Морин перевела эти вопросы газовому облаку и, «выслушав» ответ, сказала через несколько мгновений:

— Он плохо понимает такие концепции, как «дорога» и «путь». Для него существует лишь его орбита, и он не может припомнить, чтобы когда-нибудь отклонялся от нее. Но понятие «места» ему знакомо. И в данный момент он знает, что в этом месте всегда очень много Гончих.

— Но все-таки, он говорил с этим гостем или нет? Что ему сказал пилот других Часов Времени?

Морин постаралась сформулировать вопрос и очень быстро получила ответ.

— Они… они летели некоторое время рядом, и все. Знаешь ли, у них тоже очень несхожее мировосприятие. Существо из Часов пользовалось понятиями давления, температуры и радиации, в какой-то степени понятными и Ссссс. Он же, в свою очередь, рассуждает в понятиях гравитации, скорости, плотности и объема.

Де Мариньи, глубоко расстроенный всем услышанным, скрипнул зубами и чуть слышно выругался. С тем же успехом можно было, пожалуй, и с метеором договариваться!

— Он же общался с кем-то, хоть с чем-то из Элизии! А я не в состоянии понять, о чем у них шла речь!

Морин сделала вид, будто не заметила столь необычной вспышки, и продолжала посылать мысли в адрес светящегося зеленым газового облака.

— Я объясняю ему, кто мы такие. Пытаюсь дать ему понять, насколько важной для нас может быть встреча с ним. Какое большое расстояние мы преодолели и сколько времени мы уже потратили на поиски. Это не так уж просто, но… подожди!

— Что? — прошептал де Мариньи, почувствовав, как по его хребту пробежали мурашки.

— Он понимает слово «искать»! — возбужденно воскликнула Морин. — Он и сам ищет. На своей орбите он выискивает погибшие планетоиды и впитывает их; они для него то ли пища, то ли источник энергии. И еще он спрашивает… он спрашивает, не тот ли ты, кого называют Искателем?!

У де Мариньи голова пошла колесом.

— Он слышал обо мне?

— Тебя упоминал пилот других Часов Времени; он сказал, тот, кто ищет. И сказал, что если Ссссс на своей орбите встретит тебя, то должен передать, чтобы ты искал в себе — что ответ, который ты ищешь, лежит в твоем собственном прошлом, в твоем будущем и в твоих сновидениях!

— Что? Ты хочешь сказать, что этому облаку газа знакома концепция сновидения?

— Конечно! Когда он передвигается под посторонним воздействием притяжения больших звезд, когда он описывает дуги между ними и ему не нужно никак подпитывать себя, достаточно внешней силы притяжения, он выключает себя. И тогда Ссссс, как и все мыслящие существа, видит сны.

— Искать в себе, — с жаром повторил де Мариньи. — Ответ лежит в моем прошлом, в моем будущем и в моих снах. А ведь Титус сказал примерно то же самое: что мне нужно искать в мирах сновидений землян…

Морин кивнула.

— Да. Этим мы и займемся, но лишь после того, как сделаем для него все, что в наших силах.

— Ты уверена, что ему больше нечего сказать нам?

Морин, похоже, готова была расплакаться.

— Может быть, и есть, я не знаю. Зато точно знаю, что его терзают псы. Анри, ему больно и страшно!

Только сейчас де Мариньи начал понемногу проникаться ее ужасом. Поначалу Ссссс, несмотря на всю его разумность, был для землянина всего лишь зеленой кометой и таким и остался бы, если бы Морин не напоминала, что это не так. И вдруг де Мариньи ощутил себя чем-то вроде непреклонного и безжалостного инквизитора.