Исчадие ветров

— Не у всех, Анри, — возразил Вождь. — Мутации, вызванные Шагающим с Ветрами, время от времени гаснут. Среди жителей плато на Борее тоже есть несколько «теплых».

— Да, и у нас на Нуминосе тоже, — согласилась Аннахильд. — И больше всего их на Гористом острове.

— А вот и второй вопрос, — сказал Силберхатт. — Где этот самый Гористый остров и как так получилось, что он не подчиняется Итакве?

Аннахильд ответила тихим-тихим шепотом:

— Ответ кроется в самой форме острова. Видишь ли, существует один символ, которого Итаква на дух не переносит. На Нуминосе этот символ повсюду запрещен, его даже нельзя именовать, и со временем название забылось. Но мне-то этот символ знаком и древнее запретное слово тоже. Говорю его я, правда, только про себя, однако…

Внезапно глаза ее расширились, она чуть не задохнулась от ужаса, отпрянув от де Мариньи, потому что он нарисовал на грязном полу носком ботинка новую фигуру. Пятиконечную звезду!

— Ты имеешь в виду, что остров Гористый имеет форму звезды? — спросил он.

— Он нарисовал знак, — прошептала Аннахильд, указав на звезду, — и назвал его!

Силберхатт тоже отпрянул от запретного знака, но тут же подался вперед и с гримасой затер рисунок подошвой унта.

— Мой друг прав, Аннахильд? — спросил он.

— Само собой, — кивнула она. — На Нуминосе сотни островов, но лишь Гористый защищен от гнева Итаквы — из-за своей формы. Он попросту не переносит этот знак.

— Это мы как раз быстро поняли, — отвечал Силберхатт. — Но объясни мне вот что: если большинство здешних жителей изменились от присутствия Итаквы и так же, как он, страшатся этого символа, почему же Гористый остров для них не смертелен? Как можно прятаться в таком опасном месте?

— Все зависит от того, насколько часто ты общаешься с Итаквой, — объяснила ведьма. — Его жрецы, скажем, не могут на этот остров даже ногу поставить, а уж тем более там жить. Но теплые, как Анри и как Морин, и те, кто сбежал туда давным-давно и не встречался с Шагающим с Ветрами, — тем на острове нормально.

Вождь нахмурился, однако смолчал.

— Мой друг тревожится о том, что может произойти на Гористом острове с ним, — объяснил де Мариньи. — Ему приходилось много раз так или иначе пересекаться с Итаквой.

Аннахильд задумчиво посмотрела на Силберхатта и пожала плечами:

— Не могу сказать. Не знаю. Поживем — увидим…

Тут Вождь поднял голову, и печаль покинула его лицо. С грустной усмешкой он сказал:

— Ладно, есть у меня свой способ решения проблемы, и покончим с этим. В свое время мы на Борее превратили весь верх плато в огромную звезду. Так что беспокоиться особо нечего, и я согласен с Аннахильд: поживем — увидим. — Он взглянул на ведьму. — Но как же мы будем искать Гористый остров? Ты подскажешь нам?

— Нет, — помотала головой она, — сами вы туда не пойдете. Вы поплывете на длинных кораблях Тонйольфа.

— На длинных кораблях? — мрачно переспросил де Мариньи. — Но ты вроде же говорила, что у всего клана кровь холодная?

— Нет, нет, — повторила она. — Был в свое время подобный план, но от него отказались.

— Но почему?

— Потому, что когда три года назад Итаква пришел на Нуминос и увидел, что Морин сбежала, он сказал жрецам в Норенштадте, что намерен в скором времени послать всех викингов на Гористый остров, чтобы убили всех, кроме девочки, а значит — бежать туда сейчас равносильно самоубийству. На большом тинге, с которого Тонйольф только что вернулся, планы Итаквы только подтвердились — викинги выступят. Однако… — Не договорив, она замолчала.

— Продолжай, Аннахильд, — поторопил Силберхатт.

— Вы окажетесь там раньше, чем полчища викингов. Я убедила Тонйольфа, что вы пришли для того, чтобы под вашим предводительством клан первым штурмовал остров, так что вам не придется ждать основной атаки Лейфа Дуглассона, ни тем более участвовать в ней. К тому же, что немаловажно для Тонйольфа, клан, который первым вытащит Морин с Гористого острова, заслужит милость Итаквы. Так что я убила двух зайцев — и объяснила, зачем вы здесь, и точно убедилась, что вы попадете на остров до прибытия основной части викингов.

Рослый техасец снова нахмурился.

— Слушай, а разве мы своим ходом не прилетим быстрее? — спросил он.

— Скорее всего да, — ответила она, — если бы знали, куда лететь. Но вот этого я вам сказать не могу. Где находится Гористый остров, знают только капитаны кораблей, но — кроме горстки беженцев от Итаквы — они боятся туда ездить.

— Когда отплывают длинные корабли? — спросил де Мариньи.

— Люди уже готовятся, — ответила колдунья, — а корабли поставят паруса в следующий Темночас.

— Темночас? — переспросил Силберхатт.

— Так называется время, когда Борея закрывает больше половины солнца. Солнце всегда висит чуть позади Бореи, а когда они заходят друга за друга и двух третей солнечного диска не видно, это называется Темночас. И есть еще Светлочас — когда диск Бореи почти не закрывает солнца. Сутки на Нуминосе длятся от Светлочаса до Светлочаса, а в старых книгах написано, что сотня с чем-то таких дней равна году в Материнском мире.

Слово взял де Мариньи:

— Я немного знаю астрономию, физику и еще кое-какие естественные науки. Так вот — по всем земным физическим законам существование такой планетной системы невозможно. — Увидев, что Силберхатт открыл было рот, чтобы выразить свой обычный протест, он добавил: — Ну да, я знаю, что мы вовсе не на Земле, и даже не в той вселенной, где родились, но это все равно уму непостижимо, такого не может быть!

— Как видишь, может, — задумчиво ответил Силберхатт. — И то, что нам рассказала Аннахильд, кое-что объясняет. Борея и ее луны, если это действительно луны, а не парочка малых планет, занимают фиксированную позицию на слегка изогнутой линии, на внутреннем конце которой находится здешнее солнце. Именно поэтому, если смотреть с Бореи, луны всегда в состоянии частичного затмения. А наше плато, скорее всего, лежит достаточно далеко от борейского экватора, солнца не видать за окружностью планеты, оттого на плато все время полусвет. Когда луны заходят в тень Бореи, то на самой Борее мы наблюдаем фальшивый рассвет: планета становится ближе к солнцу, и такое впечатление, будто оно вот-вот взойдет. Ну а когда солнечный свет падает на луны, он отражается от них на Борею, и мы имеем все тот же полусвет. Если бы я лучше знал астрономию, уже давно бы догадался, что обязательно должно быть солнце. Ведь луны регулярно уходят в тень Бореи!

— Но ведь ты же все время догадывался о чем-то подобном, — сказал де Мариньи.

— Да, догадывался. И я думал, что если смогу со своей экспедицией выйти из сумрачной зоны, то увижу свой первый рассвет на Борее! — Он на секунду замолчал, лицо его стало серьезным. — Однако сейчас нас куда более интересует наступающий Темночас, нежели все рассветы будущего.

— Именно, — согласился де Мариньи. Повернувшись к Аннахильд, он спросил: — Итак, в Темночас мы поплывем к Гористому острову, а там мы найдем Морин. И она прочтет нам твое письмо, в котором сказано, где найти Часы Времени. А что потом?

Она пожала плечами:

— Это мне неизвестно. Однако Морин не должно быть причинено никакого вреда и она не должна сюда вернуться, ибо здесь Итаква ее поймает. А она уже вошла в возраст, и он не будет колебаться…

— Кстати, про Морин, — вставил де Мариньи. — Мне до сих пор не понятны два момента: один про нее и один про Итакву.

— Говори, — кивнула ведьма, — только быстрее, мне еще надо отчитаться перед Тонйольфом. Потом будет гулянка с пьянкой, потом все лягут спать и вы тоже — вам понадобятся силы, а как наступит Темночас, вас разбудят.