Ищейки в Риге

Валландер взял конверт. Тот не был запечатан, и комиссар осторожно вынул тонкую почтовую бумагу.

Байба написала короткую записку карандашом. Он сразу понял, что она писала в спешке.

«И завещание, и Хранитель существуют, — писала она. — Но боюсь, что сама не смогу найти нужное место. Доверься курьерам, как ты когда-то доверился моему мужу. Байба».

— Мы можем помочь вам попасть в Ригу, — сказал Липпман, когда Валландер отложил письмо.

— Но вы вряд ли можете сделать меня невидимым!

— Невидимым?

— Если я поеду в Ригу, я должен выдавать себя за другого человека. Как вы с этим справитесь? Как вы можете гарантировать мою безопасность?

— Вы должны довериться нам, господин Валландер. Но у нас совсем мало времени.

Валландер понял, что Йозеф Липпман тоже волнуется. Он пытался внушить себе, что все происходящее с ним — нереально, но знал, что это не так. Вот так устроен мир, подумал он. Байба Лиепа послала один из тысяч криков о помощи, которые постоянно пересекают континенты. Этот призыв адресован ему, и он должен ответить.

— Я взял отпуск начиная с четверга, — сказал он. — Официально я поеду в Альпы кататься на лыжах. Я могу отсутствовать целую неделю.

Липпман отставил чашку. Слабость и грусть в его лице внезапно сменились решимостью.

— Прекрасная идея, — отозвался он. — Разумеется, шведский полицейский каждую зиму ездит в Альпы, чтобы попытать счастье на лыжне. Какой дорогой вы едете?

— Через Засниц. На машине через бывшую Восточную Германию.

— А как называется гостиница?

— Понятия не имею. Никогда не был раньше в Альпах.

— Но кататься на лыжах вы умеете?

— Да.

Липпман погрузился в размышления. Валландер подозвал официантку и заказал себе кофе. Липпман с отсутствующим видом покачал головой, когда Валландер спросил его, не хочет ли он еще чаю.

В конце концов он снял очки и тщательно протер их рукавом пальто.

— Поездка в Альпы — прекрасная идея, — повторил он. — Но мне надо немного времени, чтобы организовать все необходимое. Завтра вечером вам позвонят и скажут, каким утренним паромом вам удобнее всего выехать из Треллеборга. Ради всего на свете, не забудьте положить на крышу машины лыжи. Соберите вещи так, как будто вы действительно едете в Альпы.

— Как я попаду в Латвию?

— На пароме вы узнаете все, что вам необходимо. С вами свяжутся. Вы должны нам доверять.

— Не гарантирую, что приму ваши идеи.

— В нашем мире не существует никаких гарантий, господин Валландер. Могу только обещать, что мы сделаем все, что в наших силах, и сверх того. Ну что, попросим счет и пойдем отсюда?

Они расстались у выхода из пиццерии. На улице дул сильный порывистый ветер. Йозеф Липпман поспешно попрощался и ушел в сторону железнодорожного вокзала. Валландер отправился домой по пустынному городу. Он думал о том, что написала Байба Лиепа.

Ищейки уже охотятся за ней, подумал он. Она боится и загнана в угол. Даже до полковников дошло, что майор наверняка оставил завещание.

Внезапно он понял: надо спешить.

Времени для страха и раздумий больше не осталось. Он должен откликнуться на ее призыв о помощи.

На следующий день он собрал все необходимое для поездки. Вечером, в самом начале восьмого, позвонила какая-то женщина и сказала, что ему забронирован билет на паром, который уходит из Треллеборга в половине шестого следующего утра. К большому удивлению Валландера, она представилась сотрудницей «Турбюро Липпмана».

В полночь он лег спать.

Засыпая, он подумал, что вся эта затея — чистое безумие. Он добровольно согласился участвовать в том, что изначально обречено на провал. Но вместе с тем он понимал, что просьба о помощи Байбы Лиепы — реальность, а не только кошмарный сон и что не ответить нельзя.

На следующий день рано утром он въехал на машине на паром в порту Треллеборга. Один из полицейских на паспортном контроле, который только что заступил на дневную смену, помахал ему рукой и спросил, куда он отправляется.

— В Альпы, — ответил Валландер.

— Здорово.

— Иногда надо уезжать из дома.

— Это нам всем надо.

— Больше я бы не выдержал ни дня.

— Теперь хоть несколько дней можно не думать о том, что ты полицейский.

— Да уж.

Но Валландер знал наверняка, что это не так. Он ехал на самое трудное в своей жизни задание. На задание, которого не существовало.

Рассвет был хмурым. Когда паром отчалил от пристани, Валландер поднялся на палубу. Дрожа от холода, он смотрел, как море медленно расширяется по мере того, как судно отходит от берега.

Швеция постепенно исчезала за горизонтом.

Он сидел в кафетерии, когда к нему подошел человек, назвавшийся Пройсом. В карманах у этого Пройса оказались письменные инструкции от Иозефа Липпмана и документы на совершенно другого человека, которыми Валландеру отныне предстояло пользоваться. Сам Пройс был мужчиной лет пятидесяти, краснолицый и с блуждающим взглядом.

— Давайте прогуляемся по палубе, — предложил он.

В день возвращения Валландера в Ригу над Балтийским морем стоял густой туман.

15

Граница была невидимой.

И все же она существовала, существовала внутри его, как свернутый моток колючей проволоки, под самой диафрагмой.

Курту Валландеру было страшно. Потом он будет вспоминать последние шаги по литовской земле в сторону латышской границы как жуткое странствие в край, откуда, говоря словами Данте, он мог бы прокричать: оставь надежду! Отсюда никто не возвращается живым, по крайней мере, если ты шведский полицейский.

Стояла ночь, небо было звездным. Пройс, который сопровождал его с того момента, как подошел к нему на борту парома в Треллеборге, казалось, был тоже несколько взволнован тем, что их ожидало. В темноте Валландер слышал его быстрое и неровное дыхание.

— Мы должны подождать, — шептал Пройс на своем малопонятном немецком. — Warten, warten.

Первые дни Валландер приходил в ярость оттого, что они приставили к нему проводника, не знающего ни одного английского слова. Он не понимал, как мог Йозеф Липпман предположить, будто шведский полицейский, который едва говорит по-английски, может в совершенстве владеть немецким. Валландер едва не отказался от этой затеи, она все больше представлялась ему триумфом безумных мечтателей над его собственным разумом. Он решил, что латыши, слишком долго жившие в изгнании, потеряли связь с реальностью. Желчные, настроенные чересчур оптимистично, они теперь пытались помочь своим соотечественникам на утраченной родине, перед которой внезапно замаячила возможность славного возрождения. Как этот Пройс, этот маленький худой человек с лицом в шрамах, сможет внушить ему достаточно мужества и спокойствия, чтобы он осмелился выполнить свое задание — вернуться в Латвию как невидимка? Что на самом деле он знал о Пройсе, возникшем перед ним в кафетерии парома? Наверное, он латыш. Живущий в эмиграции, который, возможно, зарабатывает себе на жизнь, торгуя монетами в немецком Киле? А еще? Абсолютно ничего.