Исчезающая ведьма

Он повернулся, намереваясь уйти, но Эдвард выскочил вперёд и, схватив его за руку, развернул к себе, испытав внутренне удовлетворение от того, как Роберт скрючился от приступа боли, схватившись за рёбра.

— Я не собираюсь уходить отсюда в лохмотьях. Вы забыли о деньгах, которые мы потеряли, вложившись в идиотскую аферу с «Апостолом Иудой»? Может, моя мать и прикусила язык, но я не буду молчать.

Роберт вырвал свой рукав у Эдварда. Его буквально трясло от гнева.

— Как ты смеешь мне угрожать? Если твоя мать что-то и потеряла, это были её деньги, а не твои. К тому же эти потери я ей многократно компенсировал. Выйдя за меня, она стала полноправной хозяйкой всего, чем я владею. Ты же для меня — ничто, ни с чем и останешься.

Глава 55

Если на женщину навели падучую, она может исцелиться, взяв у девяти холостяков по крупице серебра и по монетке. Серебро следует переплавить в кольцо, которое она должна носить не снимая, а монеты отдать в качестве оплаты тому, кто сделал кольцо. Если болеет мужчина, то серебро и монеты нужно собрать от девяти девственниц.

Линкольн

Эта старая ведьма Идхильда снова меня нашла. Я почувствовал, как её полуистлевшая рука ползёт по моему бедру, когда мы собрались тёмной ночью на погосте, под сенью тисов, замерев в ожидании.

Причиной тому была девчонка, погребённая на северной стороне кладбища среди преступников, сумасшедших и некрещёных младенцев. Она покончила с собой, удавившись на балке в материнском хлеву, поэтому сострадательные и милосердные священники отказали ей в христианском погребении. Они бросили её в могилу лицом вниз, посыпав сверху солью, чтобы она не смогла оттуда выбраться, но мы-то знали, что это не поможет. Идхильда её призвала.

— Подобно мне, сгубившей себя из-за любви, — произнесла старая ведьма. — Так же, как и я, она покарает предавшего её изменника.

Ведьма стояла в изножье могилы под тёмными окнами церкви, вытянув вперёд истлевшую руку. Из могилы раздался вопль, словно из земли выдёргивали корень мандрагоры. Девушка восстала — бледная, как кость из склепа. Верёвка ещё болталась у неё на шее. Слёзы огнём горели в её глазах, а губы, что некогда целовал возлюбленный, теперь почернели от его измены. С этого часа её неверный любовник больше не сможет уснуть.

Но не все мужчины неверны. Был в Линкольне один мужчина, который слишком поздно понял, что любит, но лишь теперь, осознав это, твёрдо решил не оставлять любимую в беде.

— В который раз вам повторяю, вы не сможете её увидеть, — устало произнесла монахиня. — Женщины волнуются при виде посторонних.

— Но я ей не посторонний, — возразил Тенни. — Я знаю Беату много лет, ещё с тех пор, как она девчонкой устроилась работать в дом мастера Роберта.

Он с волнением всматривался через решётку ворот, но не мог ничего разглядеть, кроме верхушки монашеского апостольника и пары окружённых морщинами глаз.

— Мне очень жаль! — сказала монахиня тоном, который ясно давал понять, что разговор окончен.

Прикрывавший решётку ставень захлопнулся. Лишь тогда, отвернувшись от ворот монастыря Святой Магдалины, Тенни осознал, что по-прежнему сжимает в руках корзину. Он поднял было руку, чтобы снова позвонить в колокольчик, но тут же опустил. Он звонил так почти каждый день с тех пор, как отвёз Беату к монахиням.

Всякий раз перед уходом, он умолял их дать увидеться с ней хоть на минуту, но получал отказ. Он передавал ей маленькие подарки: букетик роз, связку лент, жареную баранью ногу или корзину спелых груш. Они уверяли, что передадут. Но в ответ от Беаты не было ни слова.

Тенни уже начала тревожить мысль, что, может, это она не хочет его видеть. Если и так, он не стал бы её винить, Он обманывал её, говоря, что она пробудет там неделю-две, чтобы успокоиться, а потом он заберёт её обратно. Она была так измучена бессонницей, что и не разбирала толком его слов.

Но в ту минуту, когда ворота захлопнулись, скрыв её перепуганное лицо, он понял, какую глупость совершил. С тех пор не проходило и часа, чтобы он не проклинал себя за опрометчивый поступок. Не надо было слушать мастера Роберта, а отвезти её в дом своего кузена и спрятать там, пока она не окрепнет. Он молился, чтобы монахини были к ней снисходительны.

— Я так понял, вы ничего ему не сказали, — раздался за его спиной скрипучий голос. — Я следил за домом, женщина всё ещё там.

Гудвин сидел у стен монастыря Святой Магдалины, но медленно поднялся на ноги, цепляясь рукой за грубый камень. Он казался ещё более печальным и измождённым, чем при их с Тенни последней встрече. Он немного постоял, согнувшись пополам, чтобы перевести дух, и в воображении Тенни снова всплыла жуткая картина скрытой под рубашкой изуродованной человеческой кожи, стягивающей выпирающие рёбра.

— Тебе наплевать, жив твой хозяин или мёртв? Или ты не поверил в мою историю?

— Они не дают нам побеседовать с глазу на глаз, — ответил Тенни. — Клянусь, эти женщины сглазили мою Беату. Её словно невидимая рука душила, когда она пыталась их обличить. Мастер Роберт поместил её сюда, будто она ему чужая, и не служила его семье верой и правдой долгие годы.

Гудвин подошёл ближе, в его чёрных глазах словно горело адское пламя.

— Значит, ты мне веришь. Ты сам видел, на что способны эти ведьмы.

— Да, я видел, что случилось с бедной невинной женщиной, пытавшейся их остановить. — Тенни посмотрел на высокие мрачные стены монастыря Святой Магдалины. — Я собирался поехать с мастером Робертом в Лондон, решив, что, если буду достаточно далеко, их чары на меня не подействуют. Но она меня остановила, словно знала о моих планах.

— Тогда я сделаю ещё одну попытку встретиться с твоим хозяином, — отозвался Гудвин. — Разве может она причинить мне больший вред, чем уже причинила?

Тенни нервно теребил густую бороду.

— Можешь попробовать, но не думаю, что тебе удастся приблизиться к нему, не говоря уже о том, чтобы заставить его выслушать твою историю. Не знаю, что там с ним случилось в Лондоне, но с тех пор он стал пугливым, словно побитая гончая, шарахается даже от собственной тени. Ему мерещится, что все хотят ему навредить, абсолютно все, кроме неё, конечно же, и её избалованной дочурки. Теперь он доверяет только им.

Гудвин сунул руку за пазуху. Он подошёл ещё ближе, протягивая Тенни почерневший предмет, размером с грецкий орех. Тенни наклонился, чтобы рассмотреть его поближе, и тут же с отвращением отшатнулся.