Исчезнувшая
Шрифт:
Я заранее знала, что ключиком к моей великой известности, к круглосуточному неистовому, кровожадному обсуждению моей персоны на «Шоу Эллен Эббот» станет беременность. Удивительная Эми сама по себе интереснейшая личность, а уж Залетевшая Эми и вовсе неотразима. Американцы любят что попроще, а что может быть проще симпатии к беременным женщинам? Они как кролики, утята или щенки. Хотя мне досадно, что американцы столь неоригинальны в своей массе и совершенно предсказуемы. Можно подумать, такой труд — раздвинуть ноги и позволить мужчине кончить внутри тебя.
А знаете, что трудно? Сфальсифицировать беременность.
Будьте внимательны, это стоит того. Началось все с Ноэль. На Среднем Западе полно таких пустышек. Ни рыба ни мясо — лепи из нее что хочешь.
Ее музыкальные пристрастия полностью исчерпывались
Порыться в Интернете и найти способ осушить унитаз как бы для ремонта.
Пригласить Ноэль на лимонад. На неимоверное количество лимонада.
Ноэль просится в туалет. Бачок не работает… Мы обе так смущены!
Взять баночку, и вот уже моча Ноэль хранится в моем туалетном столике.
Не зря я распускала слухи о том, что до одури боюсь вида крови.
Осталось прийти в больницу с бутылочкой мочи в сумке и получить назначение врача. «О нет, я не могу согласиться на анализ крови. Такая фобия к уколам… А вот тест с мочой, пожалуй, мне подходит. Я так благодарна вам, доктор…»
И вот уже в моей медицинской карточке запись о беременности.
Я мчусь с благой вестью к Ноэль!
Сработало великолепно. У Ника новый мотив для убийства; я милая беременная женщина, которая исчезла; родители мои страдают еще больше. И Эллен Эббот никак не может устоять. Если честно, то я даже горжусь, что мои труды оценила Эллен, выбрав меня из сотен горемык. Напоминает талант-шоу. Вы для начала выкладываетесь по максимуму, а дальше от вас уже ничего не зависит — все в руках строгих судей.
И вот она ненавидит Ника и любит меня. Жаль, конечно, родителей — столько неприятностей обрушилось на них. Я видела их в выпуске новостей — мама ужасно исхудала, вены на шее вьются, как ветви деревьев. Отец раскраснелся от волнения, глаза круглые, а широкая улыбка приклеена к лицу. Мужчина он представительный, но в похожих ситуациях становится карикатурным, смахивая на безумного клоуна. Но вряд ли они заслуживают сочувствия: я всегда была для них не более чем персонаж, ходячий идеал. Удивительная Эми во плоти. Не ударь в грязь лицом, ты же Удивительная Эми! Наша единственная. В существовании единственного ребенка есть своя суровая несправедливость. Вы растете, сознавая, что не имеете права разочаровать родителей. Вам даже умереть нельзя. И нет никакой альтернативы. Вы изо всех сил пытаетесь стать безупречной, а еще вас опьяняет власть. Вот так и воспитывают тиранов.
Нынче утром я отправилась в офис Дороти, чтобы попросить лимонада. Она обитала в комнатушке, облицованной деревянными панелями. По-моему, у письменного стола одно-единственное предназначение — служить витриной для коллекции сувениров. Дороти собирает стеклянные шары с падающим снегом и картинкой внутри. Всяческие курорты — Галф-Шорс в штате Алабама, Хайлоу в Арканзасе… Когда я вижу сувениры, то представляю себе не райские уголки, а обожженную солнцем деревенщину, которая тянет одной рукой безвкусно наряженное орущее чадо, а в другой сжимает огромный, не разлагающийся в земле полистироловый стакан с теплым напитком из кукурузного сиропа.
А еще у нее есть постер из семидесятых с котенком на дереве — «Держись!». Постеры эти она развешивает со всей истовостью. Может, нарвется на какую-нибудь самовлюбленную лахудру из Уильямсбурга, с челкой а-ля Бетти Пейдж и очками «кошачий глаз», которая повесила у себя такой же точно плакат ради стеба. Хотелось бы послушать их беседу. Сарказм обычно куда-то девается, напоровшись на идиотскую серьезность, — это его ахиллесова пята.
Еще один плакат Дороти пристроила на боку
автомата для газировки — дитя, едва начавшее ходить, заснуло на горшке: «До того устал, что и пописать не могу». Не стянуть ли эту картинку? Всего-то трудов — подцепить ногтем желтый скотч, отвлекая Дороти болтовней. Готова спорить, на «eBay» я бы получила за такой винтаж приличную сумму. Но как бы ни хотелось пополнить денежный запас, приходится быть острожной. Продажа оставит электронный след, если верить прочитанным мною бесчисленным детективам. Электронные следы — это очень плохо. Нельзя использовать зарегистрированный на ваше имя мобильный телефон, поскольку он выдает местонахождение владельца. Не снимайте деньги в банкомате, не пользуйтесь кредитной карточкой. Входите в Интернет только через общественные компьютеры, предоставляющие услуги за деньги. Остерегайтесь камер видеонаблюдения, которые обычно ставятся возле банковских учреждений, оживленных перекрестков и питейных заведений. Ну, у нас тут нет никаких питейных заведений, да и ни одной видеокамеры во всем коттеджном комплексе. Это я выяснила совершенно точно, расспрашивая Дороти о мерах безопасности.— Наши клиенты уж точно не нуждаются в присмотре Большого Брата, — ответила она. — Не то чтобы они преступники. Просто не все хотят мелькать на виду.
Конечно, им не понравилось бы наблюдение. Например, моему приятелю Джеффу, который исчезает в темное время суток и появляется с уймой рыбы, явно приобретенной незаконным путем. Добычу он хранит в больших ящиках со льдом. Джефф весьма подозрительная личность. В самой дальней хижине живет пара. Им лет по сорок, но метамфетамин состарил их до шестидесяти. Они почти не кажут носа наружу, лишь изредка посещают прачечную — с дико выпученными глазами пробегают по гравийной дорожке к парковке, неся грязное белье в мешках для мусора. Как зверюшки, убирающие весной свою норку. Они дважды кивают на бегу — привет, привет! — и мчатся дальше. Всегда два кивка, всегда два «привета». Мужчина иногда берет с собой, намотав на шею, боа-констриктора, хотя ни я, ни бегун насчет змеи до сих пор не обмолвились ни словом.
В довесок к постоянным обитателям время от времени появляются одинокие хорошенькие женщины, как правило со следами побоев. Некоторые выглядят растерянными, а другие ужасно печальными.
Одна прибыла только вчера. Довольно молодая кареглазая блондинка с разбитой губой сидела на веранде перед своей хижиной — прямо напротив моей — и курила сигарету. Когда мы встретились глазами, девушка гордо расправила плечи, выпрямилась и задрала подбородок. Никаких оправданий. Тогда я подумала, что нужно ее изучить, стать ею на время. Вот кто я — обиженная, но сильная духом, пережидающая неурядицы.
Несколько часов с пультом от телевизора в руке прождав любых известий о судьбе Эми Эллиот-Данн, я натягиваю влажное бикини и отправляюсь к бассейну. Поплаваю, дам передышку хищному мозгу. Новость о беременности просто чудесна, но о многом я еще не знаю. Я так тщательно все распланировала, и все же кое-что выходит из-под контроля, искажая мои расчеты. Например, до сих пор не появилась на сцене Энди. Возможно, стоит слегка подтолкнуть полицию к поиску моего дневника. Копы пока не арестовали Ника. Не уверена, что они все нашли, и мне это не нравится. Так и подмывает позвонить на «телефон доверия» и слегка намекнуть… Нужно подождать еще несколько дней. Сегодня на стенном календаре я отсчитала три дня и обвела дату красным, приписав сбоку: «Позвонить». Ровно столько я согласна ждать. Как только копы найдут дневник, события закрутятся с неимоверной скоростью.
Снаружи жарко, как в джунглях; стрекочут цикады. Мой надувной матрас, розовый, с русалками, маловат для моего роста: ноги по колено в воде. Зато он позволяет проводить на воде целый час — оказывается, «я» это люблю.
Вначале я замечаю белокурую голову, пересекающую парковку, а потом девушка с разбитой губой перешагивает через оградительную цепь у входа. В руках у нее купальное полотенце, не больше кухонного, пачка сигарет «Мерит» и солнцезащитный крем «СПФ-120». Похоже, рака кожи она боится больше, чем рака легких. Она усаживается и тщательно натирается, разительно отличаясь от других женщин, которые скрывались здесь. Те по большей части пользовались маслом для младенцев, оставляя жирные пятна на шезлонгах.