Исчезнувшая
Шрифт:
Девушка кивнула мне — так люди приветствуют друг друга, оказываясь в баре за одним столиком. Она читает «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери. Блондинка любит фантастику. Конечно, побитым женщинам свойственно бежать от действительности.
— Неплохая книга, — бросаю я, начиная ни к чему не обязывающий пляжный разговор.
— Кто-то забыл ее в моей комнате. Так что у меня был выбор — Брэдбери или «Черный Красавец». — Она надевает массивные темные очки.
— Тоже неплохо. Но «Черный скакун» лучше.
Она смотрит на меня через очки — огромные черные глаза пчелы. Хмыкает и резко утыкается в книгу — «вы что, не видите — я читаю?».
— Меня зовут Нэнси, — называюсь новым именем.
Джеффу я представлялась Лидией.
Не слишком разумно в этой тесноте, но так уж получилось. Подчас мое подсознание вдруг действует само по себе. Вначале я подумала о разбитой губе и печальных глазах девушки, потом о преступлениях и проституции, а после о мюзикле «Оливер!» Любимый спектакль моего детства. Несчастная проститутка Нэнси обожала своего жестокого мужчину, пока не приняла смерть от его руки. Много раз я задумывалась, с чего бы это моей феминистически настроенной маме слушать со мной арию Нэнси «Что я ему нужна, пока еще нужна…», которая, без преувеличения, воспевает семейное насилие. А в итоге поняла, что Эми из Дневника также убита ее мужчиной и у нее немало общего с…
— Меня зовут Нэнси, — повторила я.
— Грета.
Не слишком правдоподобно.
— Рада познакомиться, Грета.
Я отплываю подальше и слышу щелчок ее зажигалки. Вскоре дым плывет над водой.
Минуты через четыре Грета садится на край бассейна и болтает ногами в воде.
— А ведь горячая. — У нее сильный голос, напоминающий о выкуренных сигаретах и ветрах прерий. — Вода.
— Как в ванне.
— Не лучший способ освежиться.
— В озере не намного холоднее.
— Ну, да я все равно плавать не умею.
Я никогда не встречала людей, которые совсем не могут плавать.
— Да я и сама едва-едва умею, — вру не задумываясь. — По-собачьи.
Она двигает ногами. Волны колеблют мой матрас. Спрашивает:
— Ну и как тут, вообще?
— Ничего так. Тихо.
— Хорошо. Это мне как раз и нужно.
Обернувшись, я смотрю на нее. Две золотые цепочки на шее, кровоподтек размером со сливу у левой груди и татуировка в виде трилистника чуть выше линии бикини. Купальник новехонький, дешевый, вишнево-красный. Из мини-маркета рядом с причалом для яхт, где я покупала матрас.
— Вы здесь одна? — интересуюсь я.
— Абсолютно.
Ну и о чем говорить дальше? Может, есть условные фразы, которыми обмениваются подвергшиеся насилию женщины, а я их не знаю?
— Проблемы с парнем? — Она зыркает на меня исподлобья. Кажется, я угадала. — У меня тоже.
— Как будто нас не предупреждали, — говорит Грета, зачерпывая воду и выплескивая себе на грудь. — Мама, отправляя меня первый раз в первый класс, сказала: «Детка, держись подальше от мальчиков, они или камнями бросаются, или норовят забраться тебе под юбку».
— Надо сделать футболку с такой надписью.
— Это точно, — смеется она. — Хотя… Нет, это прописная истина. Моя мамочка живет в лесбийской деревне где-то в техасской глуши. И если подумать, для меня было бы неплохо к ней присоединиться. Там все жители кажутся счастливыми.
— Лесбийская деревня?
— Ну, эта, как ее… коммуна. Несколько лесбиянок выкупили участок земли, организовали общину. Мужчинам вход запрещен. Здорово, как по мне. Мир без кобелей? — Грета снова зачерпывает
воду, но уже одной рукой и, приподняв очки, умывается. — Жалко, что мне не нравятся киски. — У нее хриплый смех всякого навидавшейся женщины. — А есть тут вообще парни, с которыми можно общаться? Это у меня судьба такая. Убежать от одного, чтобы напороться на другого.— Здесь почти все время ни души. Есть Джефф, бородатый такой, он вроде нормальный. Раньше меня поселился.
— А сколько еще ты собираешься тут пробыть?
Не знаю, что ответить. Удивительно, но я сама не представляю, до каких пор нужно здесь задержаться. Изначально я планировала пожить в уединении, пока Ника не арестуют, но вот поди угадай, когда это случится.
— Пока он не перестанет искать? — высказывает догадку Грета.
— Что-то в этом роде…
Она внимательно и серьезно смотрит на меня. Я напрягаюсь, ожидая услышать: «Где-то я тебя видела».
— Никогда не возвращайся к мужчине, пока не сойдут синяки, — подводит итог Грета. — Не доставляй ему такой радости.
Она встает, собирает вещи, вытирает ноги о полотенце. Говорит:
— День прошел, и черт с ним.
Не знаю почему, но я поднимаю большой палец, чего не делала никогда в жизни.
— Хочешь, приходи ко мне, когда накупаешься, — прощается она. — Посмотрим телик вместе.
Свежий помидор, полученный от Дороти, я держу на ладонях, словно подарок на новоселье. Грета отворяет дверь и, похоже, поначалу меня не узнает. Будто мы не виделись несколько лет. Потом хватает помидор с моих рук:
— Великолепно! Как раз сэндвичи делаю. Устраивайся.
Она кивает на кровать — гостиных тут нет, — а сама отправляется на кухоньку, где все как и в моей: такая же пластмассовая разделочная доска, такой же тупой нож. Нарезает помидор ломтиками. Пластиковый поднос с легкой закуской стоит на столе; желудочно-сладкий запах расползается по комнате. Грета укладывает два скользких сэндвича на одноразовые тарелки, насыпает рядом по горсточке крекеров и несет угощение в спальню. Потом сидит с «лентяйкой» и меняет один шум на другой.
Мы сидим на краешке кровати, бок о бок, и пялимся на экран.
— Увидишь что-нибудь интересное, скажи, — роняет Грета.
Я кусаю сэндвич. Помидор падает и скользит по бедру.
«Деревенщина из Беверли-Хиллз». «Непредсказуемая Сьюзен». «Армагеддон».
«Шоу Эллен Эббот».
Моя фотография на весь экран. Я — основа сюжета. Опять. Смотрюсь великолепно.
— Ты это уже видела? — спрашивает Грета, не оборачиваясь. Звучит так, будто мое исчезновение — повторный показ телесериала. — Женщина пропала в день пятилетнего юбилея ее свадьбы. Муж с самого начала ведет себя странно — весь в улыбках и по уши в дерьме. Оказывается, застраховал ее жизнь на огромные деньжищи, а тут еще выяснилось, что она беременная была. И при этом парень детей не хотел.
На экране мелькают крупным планом обложки книг об «Удивительной Эми».
— Знаешь эти книги? — поворачивается Грета.
— Еще бы!
— Понравились?
— Они всем нравятся, — отвечаю я. — Такие интересные.
— Такие неестественные, — фыркает Грета.
Дают мою фотографию крупным планом.
Я жду, скажет ли Грета, как я красива.
— Ха, а она неплохо смотрится для своего возраста, — говорит блондинка. — Хорошо бы мне так сохраниться к сорока.
Эллен рассказывает мою историю аудитории. Фотография остается на экране.