Ищу жену с прицепом

– Нет. Я.... Нет!

– Ну, чего ты сразу сливаешься с разговора, Чалкина?
– закатывает глаза.
– Давай.... Я весь во внимании. Всегда открыт для экспериментов...

Отрицательно мычу, понимая что вообще-то не вывезу с ним никаких разговоров про секс.

– Быстро давай!
– с шутливой угрозой рычит на меня.

– "Чалкина!" - дёргаю бровями.
– У меня имя есть!

Выходит из машины. Открывает мне дверь.

– Не составите ли мне компанию, свет очей моих, любезная Светлана Романовна?
– пафосно протягивает руку.

Издевается...

Теперь я закатываю глаза, вкладывая свою руку в его ладонь.

Ловит, прижимая к себе.

Ухмыляясь, проходится губами по моим, пока я медленно сползаю по нему вниз, на ноги.

Мой свитерок между распахнутыми бортами моей куртки цепляется за стальную нашивку на его куртке.

Отпуская, ставит меня на ноги. И мой свитер резко задирается, обнажая живот и грудь в кружевном бюстгальтере.

– Ой!
– пытаюсь прикрыться руками и одновременно отцепить.

Тихомиров провокационно улыбается, не спеша помогать. Обводит пальцем твердый сосок, сжимая.

Взвизгнув, бью его по рукам.

– Ты понимаешь, что ты гопник?
– шиплю я, дёргая свитер.

Словно с барского плеча, с надменной улыбкой помогает мне в одно движение отцепиться.

Вручает мне в руки пакет с игрушками. Сам забирает два с продуктами.

– А к кому мы идём?
– семеню рядом, пытаясь успеть за его размашистым шагом.

– Очень странная семья, - становится серьезным Свет.
– Мать и пять дочек. А сына, говорят, в приют отдала. Сама его наличие отрицает. Говорит, сплетни. Очень набожная. Но в церковь не ходит даже по праздникам. Ее там не знают. Мужчин дальше порога не пускает. Ты присмотрись к детям, ладно? Не нравится она мне....

И вот опять.... За эту заботушку о детях, я готова ему простить всё! И "Чалкину" и порносценарии и бесконечный стёб надо мной. Самый заботливый в мире гопник....

Глава 21 - Сайлент Хилл

В доме у Анастасии Ивановны. Очень чисто и просто. Все в белых тонах. Скатерть и занавески с голубым принтом.

Светлейший мой остался во дворе, зашла только я.

Ей около сорока. Лицо такое.... Бесцветное, как лик.

– Светлана, - тяну ей руку.

– Очень приятно, - игнорирует мою руку.
– В муке у меня...

Кивает на стол, где лежит тесто.

– Мученица Фотиния, значит.

– Что, простите?

– Имени Светлана не существует, его сто лет назад придумали. В крещении Вы Фотиния. Свет несущая. Мученица.

– Ой, нет, - пытаюсь отшутиться я.
– Не хочу мученицей. Останусь лучше выдуманной Светланой.

– Мученицей - хорошо, - увещевает меня хозяйка.
– Это угодно Отцу.

Отцу?!

– Я вам продуктов немного принесла. И детям игрушки.

– Спаси вас Отец всевышний.

– Игрушки можно отдать?

– Девочки!
– в благостном голосе прорезается властная нотка.

Девочки выходят практически строем. Все в чистых косыночках и длинных льняных платьях.

Эм. У меня ощущение, что я в девятнадцатый век перенеслась.

Видно что платья у них ручной работы. С кружевами.

– Вы сами одежду шьёте?

– Сама.... Это мои девочки. Анисья, Агния, Александра, - начиная с самой старшей представляет она.
– Анна и... Ангелина.

Старшей лет двенадцать. Ангелина совсем кроха. Года два с половиной. Глазки грустные.

А у остальных девочек лица больше похожи на мамино. Словно все эмоции, кроме тихой вселенской печали и скорби в мире не существуют.

Все очень худенькие, как соломинки.

И я понимаю, почему они не нравятся Свету. Все очень неестественно.

Присаживаюсь на корточки.

– Гелюшка, иди ко мне, я тебе игрушку дам!
– вытаскиваю мягкую собачку.

Ее глаза увеличиваются. Делает ко мне несколько шагов, завороженно глядя на игрушку.

– Нравится собачка?

– Бо....
– трогает себя за голову.

Напряжение подскакивает.

Девочки молча стоят строем.

Я не понимаю откуда напряжение, но чувствую кожей что-то звенящее.

– Держи! Теперь это твоя.

Настороженно прижимает к себе.

– Анечка, - подзываю девочку лет шести.

Она бросает взгляд на маму - можно или нет?

Подходит. Раздаю им игрушки и старшим отдаю пакеты с едой.

– Там конфеты для детей, пряники, печенье.

Предупреждаю, чтобы мама проконтролировала. Дети любят съесть все сладости сразу.

– Спаси Вас Отец.

– А можно я комнату девочек посмотрю? Может, у нас что из мебели или вещей есть, что мы вам сможем предложить?
– придумываю на ходу.

– Посмотрите. Анисья, покажи...

Девочка молча идёт вперёд. Отодвигает светлую штору. Я не прохожу, смотрю в дверях.

Койки, чистенько, заправлено. На стульчиках висят сорочки для сна.

Сюр, прямо! Словно фильм снимают.

И.... Ни одной игрушки! Ни одной. А Свет говорит - привозили уже им.

Как может быть в детской у девчонок не быть мягких игрушек?!

А ещё нет зеркал, нет телевизора, компьютера....

Мне становится дискомфортно.

Но люди имеют право жить так, как считают правильным, да? Опека же наверняка присматривает за ними.

– А школьная форма у девочек есть?

– Мы на домашнем обучении.

– Ммм....

Надо уходить, но моё нутро не спокойно. Хотя объективно придраться не к чему.

Также, как и Свет буду жить с чувством, что они мне не нравятся. Нет, девочки, чудесные, конечно. Но как "семья"...

Обуваюсь.

– А где отец девочек? Он помогает?

– Всевышний помогает...

Анна, стоя рядом с матерью у стола, вытягивает из пакета пакетик поменьше с конфетами - зефирными мишками.

– До свидания, Анастасия Ивановна.

– До свидания, Светлана. Отец наш вам в помощь...

– Мхм....

Выхожу, придерживая дверь, и понимаю, что забыла перчатки свои. Разворачиваюсь.