Ищущий, который нашел

– Зачем?! Зачем было убивать его?

– Чтобы дать понять всем этим людишкам, что я не терплю такое поведение. Воспринимай это, как казнь, как акт справедливости. Малая кровь оправдывает путь к утопии, - усмехнувшись, добавила Жанна. Я вздрогнул. Это слова, которыми я оправдываю все свои поступки. Путь к утопии жесток и полит кровью. Но сейчас это звучало дико и противоестественно.

Мы отошли на довольно большое расстояние от залитого кровью места и собрались устраиваться на ночлег. Темнело, небо походило на разверзшуюся бездну или пасть голодного демона. Мороз ощутимо щипал кончики пальцев и нос. Я стоял в стороне ото всех и смотрел на суетящихся, как в муравейнике, каторжников. Черный плащ развевался на обжигающем ледяном ветру, длинные светлые волосы хлестали по лицу. А каторжники быстро устраивали стоянку - очищали площадку от снега, устилали мехами, привязывали неспокойно ржущих лошадей, собирали где-то хворост. Под издевательскими окриками и заливистым смехом Жанны они работали довольно быстро. Помнили ее уроки.

Я все еще не мог с ней нормально общаться, когда я думал о ней, то мне представлялись черные глаза, как небо над нами, и кровь на снегу... "Я слышал их... Они мне шептали...", - вспомнились мне слова сумасшедшего.

– Не вешай ярлыки, малыш. Ты не знаешь, и не суди, - шепнула Аена. Я решил не переспрашивать - это надолго затянется. Мне не хотелось рассуждать о морали. Хотелось горячего глинтвейна и тишины. А вместо этого - снег, белый снег вокруг...

– Ирвен Виктор, вы там и будете стоять? Вы же замерзнете!
– вежливо окликнул меня чей-то голос. Я вздрогнул, резко оборачиваясь. Это был Теодуш. Нос посинел, губы прыгали, легкая козлиная шубка совсем не спасала от холода. Но он не думал о себе. Он спрашивал не холодно ли мне. И опять эта излишняя сентиментальность! Я приобнял Теодуша за плечи и ласково спросил:

– А ты чего не идешь ко всем? Жанна уже разожгла костры, иди, грейся. А мне не страшно, - добавил я, краем глаза заметив Жанну. Тонкая фигурка на фоне полыхающих костров. И как она их разжигает на таком ветру? И из замерзших ветвей? Хотя, мне понятно... В тот момент, когда я посмотрел на нее, Жанна наклонилась над очередной вязанкой хвороста, сделала вид, что чиркнула огнивом. Возможно, мне показалось, но я увидел, как на лбу и запястьях руберы полыхнули алые татуировки. Впрочем, это могли быть отсветы полыхнувшего тут же огня. Я замер, с восторгом и ужасом глядя на полыхающий на фоне черного неба костер. Каторжники, как пиявки к голым ногам, потянулись к костру. Я поежился - а там тепло.

– Я за вами пришел, ирвен. Вы эрру Жанну не хотите видеть, да?
– поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. Я вздрогнул, услышав это имя. Какое точное попадание! Он определенно не дурак. И... он прав. Я действительно не хочу ее видеть. Слишком все запутано. Слишком странно сочетание ненависти и желания.

– Пожалуй, ты прав, - непонятно зачем, ответил я. Не хотел я ему лгать...

– Она страшная женщина, она несет смерть... Но вам она дорога, ирвен. Я все еще прав?
– лукаво спросил Теодуш, внимательно изучая мое лицо. Губы, прыгающие от холода, изогнулись в мягкой улыбке. Странная, уверенная и красивая фраза. Все-таки этот поэт - глубокая личность. Но мне не до этого. Я думал о Жанне.

– Возможно, - уклончиво ответил я, вглядываясь во тьму. Секунду назад мне померещились чьи-то глаза, красные, похожие на отблеск костра или искру из огнива. Я сделал Теодушу знак оставаться на месте и шагнул во тьму, вглядываясь все пристальнее. Кто-то стоял в стороне от нас. Какие-то тени... Я решил, что это кто-то из каторжников совершает побег. Но почему он не бежит? Видит же меня! Но силуэт не исчезал. Я повернулся, быстро пересчитал каторжников - восемнадцать, как и должно быть за вычетом двоих умерших и тридцати тех, кто должен присоединиться по пути.

– Ирвен Виктор! Прошу к столу!
– послышался насмешливый окрик Жанны. Я оглянулся - Жанна стояла неподалеку и махала мне рукой. От костров пахло солониной и дымом, у меня от голода закружилась голова, я даже слегка облокотился о Теодуша, чтобы устоять ровно. От Жанны не укрылось мое движение.

– Пошли, пошли.

– Нет, подожди! Объясни, что это было, - твердо произнес я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал, как команда. Пусть она не узнает, насколько меня это задело. Не узнает, что и я умею сомневаться...

– Ммм... Маленький сюрприз. Раз уж ты не в состоянии сделать его мне, я решила преподнести сюрприз сама себе, - ухмыльнулась она. Мне захотелось схватить ее за одежду и тряхнуть как следует, чтобы она перестала улыбаться и говорить с сарказмом. Ситуация была слишком серьезной, чтобы позволить Жанне взять все под свой контроль.

– Я жду ответа. Жанна, я должен знать, что происходит, и какое это все имеет отношение к нашему договору...
– начал я и осекся, увидев удивленный взгляд Теодуша.

– Договора с царем. Пошли, Жанна, у меня уже слюнки текут, - поспешно исправился я, подавая Жанне локоть. Она кокетливо оперлась о него, но я почувствовал, как острые коготки больно впились в руку.

– Да, я тоже проголодалась, - томно заметила она, изящными ножками ступая по скрипящему снегу. Я обернулся - фигура все еще маячила на горизонте.

Глава 3.

Огонь и пепел .

Проснулся я от жуткого холода и гнетущей тишины. Уже светало, небо на востоке покрылось сетью розоватых трещинок в броне ночи. Вот только смущали черные, тяжелые и похожие на взбунтовавшийся океан тучи на западе. Я потянулся, сладко зевнул и встал, ежась. Костер, как ни странно, еще не догорел - слабо полыхал каким-то синеватым огнем, похожим на мерцание клинков в руках искусных бойцов. Только тепла от костра уже почти не было. Каторжники сладко посапывали, кутаясь в меха, Теодуш громко сопел, подложив под голову шкурку белки и то и дело взбивая ее, как подушку. Во сне черты его лица напоминали черты лица младенца. Я невольно улыбнулся, глядя на него. И даже чуть-чуть позавидовал...

Я осторожно, чтобы никого не разбудить, встал, сделал несколько резких движений руками, чтобы согреться, и отошел от стоянки. Вдали от костра было еще холоднее, у меня заледенели пальцы, а изо рта синеватой дымкой вырывался пар, поднимаясь ввысь и исчезая в мрачном небе. Наконец-то я могу побыть наедине с собой!

– Ну так уж и наедине. Не дождешься!
– ехидно вставила Аена. Я даже вздрогнул от неожиданности. Не ожидал я сейчас ее голоса, ох не ожидал. А точнее - надеялся его не слышать.

– Ну и о чем на этот раз? О Жанне? Я не прав, да? Я преступаю черту?
– зло начал я, вглядываясь в степь. Возможно, это надвигающиеся черные тучи так гнетуще действовали на меня, возможно, недавние события оставили неизгладимый след в моей памяти, но я ясно чувствовал, как за мной следят внимательные глаза. Чей-то пристальный взгляд словно бы буравил меня, еще не прожигая насквозь, а пока только изучая, нащупывая мое слабое место. Как щупальца осьминога, как чернила каракатицы, неизбежной черной вуалью надвигающиеся на тебя...