Ищущий, который нашел
Шрифт:
– Да, Лаурончик, быть тебе отцом. Если я выживу, конечно, - жестко добавила она. Силна нахмурилась.
– Никуда ты не денешься, понятно? Здоровая молодая женщина, все через это проходили. Лаурон, будь с ней ласковее. Ребенок, это же такое счастье, это как маленькое солнце, - вдруг добавила девушка, и ее лицо словно засветилось изнутри, как облако, подсвеченное изнутри. Я невольно улыбнулся, глядя на Силну. Азот тоже изогнула губы в странной улыбке, а Лаурон оторопело смотрел на свою возлюбленную льдинку. Лицо у него было, как будто ему на голову свалился выпавший из кладки кирпич. Я хотел было уже вмешаться и пояснить брату, что надо бы хотя бы изобразить радость, но он вдруг просиял и обнял Азот, да так, что она невольно застонала.
– Ребенок? Ну и отлично, буду значит папашкой, - объявил он, и я с удивлением увидел, как
– Виктор, прости, что так вышло. Это бумага должна была сработать, я должна была предупредить тебя. Мне правда жаль. На этот раз я не собиралась играть чужими жизнями, и у меня не было плана. Правда, - грустно закончила она, а Лаурон обнял ее за плечи и поцеловал в ухо, заставив улыбку скользнуть по ее губам.
– Все сложилось даже лучше, чем я ожидал, Азот. Все по плану, и не ври, что его нет. Он гениален, милая. Мы во дворце, или главном здании, не знаю, как теперь это называется. Эта комната - переделанная тюрьма первого яруса. Прямо над ней - мои старые покои. Венец где-то в этом здании, и я его ощущаю, - закончил я, победно оглядывая друзей. Венец я и правда начал чувствовать уже довольно давно, еще когда нас с завязанными глазами вели коридорами. Его присутствие ощущалось наряду с присутствием пиявки.
– Я ничего не понимаю в происходящем, и если вы считаете, что это не моего ума дела, то пожалуйста. Но когда меня будут пытать, хотелось бы умирать, зная хоть что-то, - вдруг заявила Силна, подходя ко мне и заглядывая в глаза. От прищура зеленых глаз по коже пробежали мурашки, и я поймал ехидный взгляд Лаурона, массирующего Азот плечи. Прокляв стражей за то, что поселили нас всех в одну камеру, я начал пересказывать Силне ситуацию. По мере моего рассказа с дополнениями Азот и Лаурона, в основном принижающими мои заслуги и достоинства, Силна бледнела и распахивала глаза все шире. Под конец, казалось, шире уже некуда. Наконец она молча подошла ко мне, обняла, уткнувшись носом в шею, и щекотное дыхание заставило меня вздрогнуть всем телом.
– Бедный мой. Ничего, теперь все будет правильно. Ты справишься, малыш, - вдруг сказала она мне на ухо, и я почувствовал, как колотится сердце. Странное дело, после встречи с Силной моя незримая собеседница куда-то пропала, и ее голос я слышал все реже и реже. Это меня не особо заботило, но я не понимал почему. А вот теперь я слышу обращение Аены из уст Силны... Я сжал ее талию, словно боясь потерять, и задохнулся медом волос. Наконец Силна мягко отстранилась, ободряюще взглянула мне в глаза и отошла. Лаурон открыл было рот, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял обычный страж-мужчина. Он молча подошел ко мне, кивнул в сторону выхода и легонько подтолкнул в спину.
– Куда мне надо идти?
– попытался я уточнить. Страж только покачал головой и ответил многозначительное:
– Вас желают видеть.
Меня подтолкнули в спину, и я услышал, как с глухим щелчком захлопнулась дверь за спиной. Коридоры за все это время почти не изменились. Те же старомодные чадящие факелы, все те же низкие своды. Все тот же гул шагов и запах сырости. Где-то наверху ванная комната, в которой я проводил прекрасные часы своей недолгой жизни... Я не заметил, как мы поднялись по длинным витиеватым лестницам и вышли к покоям. Открылась незнакомая мне прежде дверь, и я очутился в просторном помещении, лишенном излишков роскоши. Страж кивнул кому-то и закрыл дверь. Я оглядел помещение, просторное и светлое, с паркетом вместо роскошного ковра на полу, с удобным креслом вместо трона и с хозяйкой этого кресла. Положив руку на изящный подлокотник, на меня смотрела красивая женщина чуть постарше меня. Белоснежная кожа, словно у мраморной статуэтки, светлые волосы, высокий лоб, лучистые голубые глаза... Я задохнулся, узнавая. Комната поплыла куда-то, ноги подкосились. Я смотрел в эти глаза и лицо, лишенное былой полудетской пухлости. Красота раскрылась, стала богаче и изысканнее, а взгляд больше не был взглядом наивной девочки. Зефира смотрела на меня глазами, полными женской премудрости.
– Здравствуй, Виктор. Я ждала тебя, - только и сказала она, странно знакомым, но все же изменившимся голосом. Странно, я не чувствовал былой нежности. Всего меня скрутило от звука ее голоса, это да. Но ощущения крыльев и каких-либо высоких чувств я не испытал.
Странно, возможно все из-за той нашей последней встречи, или из-за прошедшего времени. У меня не было сил гадать, как она очутилась здесь, в центральном дворце Аркуса. Я только смотрел на нее и дышал ею, пытаясь унять дрожь во всем теле и стук сердца, ставший невыносимо громким.– Я был мертв, - заявил я, разрушая очарование встречи. Фраза прозвучала настолько нелепо, что Зефира хихикнула, опуская свои прекрасные глаза. Я набрал воздуха в легкие для более умной речи, но она жестом остановила меня.
– Я знаю. Теодуш мне все рассказал, и про твою смерть, и про твое возрождение. Восемь лет большой срок, поэтому я не могла ждать только тебя, Виктор. У меня двое детей и я теперь супруга И.О. правителя Аркуса. Теодуш справляется со своими обязанностями лучше, чем ты, - закончила она, опасаясь смотреть мне в глаза. А я чувствовал, как земля в который раз уходит из-под ног, и в уме размышлял: она имела в виду мои возможности в постели или способности как правителя? Но нелепые мысли не помогали мне отключиться от главного. Я дернул рукой, вызывая боль в наручнике, но ее не последовало. Зефира мягко улыбнулась:
– Он здесь не действует. Ты свободен, Виктор. Неужели ты думаешь, что мы будем держать старого друга в плену? Теодуш, к сожалению, сегодня отсутствует. Но когда он узнает, что ты здесь, он придет. Он ждал тебя больше, чем я, - тут же добавила она. Я присмотрелся внимательнее и вдруг с недоумением понял, в чем кроется подвох. Нарочито мягкий голос и спокойная поза говорили о нервозности. Зефира до сих пор злилась на меня за то, как я поступил с ней. Несмотря на прошедшие восемь лет, она ненавидела меня. Если тогда, наивной девушкой, она готова была простить меня, то сейчас, зрелой женщиной, могла только мстить. Я протянул руки к голове Зефиры, вызывая свой дар, ставший в последнее время послушнее котенка. Аура девушки была цельной, но на поверхности виднелись сгустки пиявки. Она, подобно яду, просачивалась внутрь, но не могла заполнить собой все пространство. Что ж, хотя бы у нее еще не отняли вечность. Это радовало.
– Глупая женщина, - раздосадовано бросил я, удерживаясь от желания сплюнуть на пол. Вся дрожь и волнение ушли, ушел трепет и восхищение. Глупая женщина, по-другому не сказать.
– Ты вышла замуж за моего лучшего друга мне назло?
– уточнил я, зная ответ наперед. Зефира побледнела, в красивых глазах полыхнул гнев, и она обиженно заявила:
– У вас завышенная самооценка, повелитель, - я подошел вплотную, взял ее лицо в свои руки и раздельно произнес, глядя ей прямо в глаза:
– Все эти годы твое сердце сжигала ненависть ко мне. Ты так и не смогла простить. А ведь ты сама виновата. Я не хотел близости с тобой, потому что знал, что не ты мне нужна. И только когда я был ничуть не более вменяем, чем мой братец под изрядной долей травы, я сделал то, что сделал. Я готов сделать все, чтобы ты простила меня. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я уверен, что Теодуш любит тебя, - закончил я, глядя в наполняющиеся слезами глаза. Я почти не использовал свой дар, разве что самую чуточку, но результат превзошел все ожидания: кажущаяся чужой женщина всхлипнула и упала мне на грудь, разражаясь рыданиями. Я обнял ее, ощущая позвонки на ее спине и холод дорогой ткани, но ни тело, ни душа не отозвались, как раньше, на магию ее голоса и тела. Я отчего-то испытал разочарование, как бывает, когда пьешь давно испитый желанный напиток, а он не вызывает тех же пьянящих чувств, что вызывал раньше. Но в то же время было спокойно и радостно. Я легонько отодвинул Зефиру, заглядывая в покрасневшие от слез глаза. Она, бесспорно, стала красивее, как распустившийся цветок. И все же, я по-прежнему ничего не испытывал.
– Теодуш после моей смерти занял мое место?
– скорее сказал, чем спросил я. Зефира кивнула, не вытирая прозрачных капель со щек. Повествовать она была не в состоянии, поэтому я решил сам говорить, получая от нее лишь опровержения или подтверждения.
– Это ведь по его просьбе меня положили в тот гроб, который восстановил мне новое тело через восемь лет? И он каким-то образом знал, что я вернусь. И венец создали по его просьбе, ведь только он знал о существовании моих планов. Я правильно говорю, эрра Зефира?
– как можно более мягким тоном уточнил я, начиная раздражаться. Женские слезы приводили меня либо в ужас, либо в состояние умиления, либо в раздражение. Сейчас я испытывал именно третий род эмоций.