Исход земной цивилизации: Анклав

Ривка, собираясь закрыть окно, внезапно встретилась взглядом с мужчиной, стоявшим в тени, создаваемой массивом здания Леонардо Арт, где располагался магазин Мойши. Для жаркого утра мужчина был одет слишком тепло - его черные брюки и белая офисная рубашка никак не сочетались с субботним утром под палящим солнцем. В Израиле в принципе мало кто придерживается офисного дресс-кода, да еще и в шабат, значит, это наверняка был харедим - с такого расстояния она не могла различить у него пейсы, однако шляпы и пиджака точно не было. Он продолжал смотреть на нее неотрывно, и Ривка поторопилась закрыть окно и включить кондиционер.

В ее планах на день первоочередной задачей стояла пробежка, пока отметка термометра не достигла двадцати восьми по Цельсию, и йога, по обыкновению проходившая силами профессионалов и любителей на пирсе в паре километров от ее дома, в районе которого располагались практически все самые тусовочные места Тель-Авива, кроме Ротшильда - клубной улочки, где Ривка не раз заводила новые знакомства как с местными, так и с туристами, охотно интересующимися вовсе не еврейской внешности девушкой на красном порше. Там же - на Ротшильде - находился дом ее семьи, как раз и ставший причиной выбора более удаленного места жительства. Впрочем, на машине, даже при условии пробок, она добиралась туда не более чем за двадцать минут, а по свободным дорогам едва ли за пять.

Приняв холодный душ, Ривка быстренько натянула трикотажные шорты, спортивный бюстик, напульсник и крепящийся на предплечье чехол для телефона.

– И чего тебе в восемь утра неймется?
– потирая заспанные глаза, в гостиной появился Бен.
– Хоть бы денек отвалялась, а то вечно придумываешь себе дела, - он подошел ближе и обнял, доверчиво положив подбородок на ее плечо.

Ривка не стала скидывать руки Бена и даже позволила себе сомкнуть пальцы на его талии, ощутив тепло мужского тела.

– Ты снова выключил кондиционер?
– спросила она, почувствовав, как его горячая ладонь теснее прижимается к спине.
– Душно, - неопределенно добавила она, имея в виду то ли еще не успевший остыть воздух в комнате, то ли его объятия.

– Я думал, что ты замерзла. Укуталась в кокон одеяла, словно гусеница, готовящаяся стать бабочкой.

– Красноречия тебе не занимать, - с улыбкой ответила Ривка и чуть отстранилась, заглянув в его темные глаза.
– Пока не стало совсем жарко, думаю пробежаться до пирса и релакснуть на йоге. Ключ как обычно оставь под старым вентилятором у выхода на крышу.

Он нахмурился, но потом расслабил лицо и приподнял уголки губ.

– Ты пытаешься сбежать даже от меня?
– вопрос прозвучал из его уст утверждением.
– Снова.

– Да брось, - отмахнулась она, чувствуя, как ее снова привлекают ближе; Бен как всегда был нежен, он потерся тронутой щетиной щекой о ее скулу и запустил пальцы в ее волосы, нарушив идеально ровный хвост, сделанный для пробежки; тотчас он ощутил, как одеревенела спина подруги и пальцы на его спине сразу же разомкнулись.

Не дав ей окончательно разрушить интимность момента, Бен незамедлительно поцеловал Ривку сначала в висок, затем легко коснулся плотно сомкнутых губ.

Что заставляло ее бежать от утренних ласк и превращаться в лёд? Жаркая и такая податливая ночью, она становилась равнодушной с восходом солнца, снова выставляя барьер. И хотя и сам Бен не собирался давить на нее и принуждать к отношениям, но такой расклад вещей не устраивал его, привыкшего получать от жизни всё. Он был уверенным в себе и своей харизме мужчиной, и с подобным отношением к собственной персоне не мог мириться, полагая, что любая женщина должна отдаваться ему без остатка не только телом, но и душой. Но Ривка была другой, она была такой же, как он: свободной в отношениях, но замкнутой и нелюдимой, привыкшей ценить свое пространство.

Уже больше года прошло с их знакомства - то было первое в своем роде утро после бурного секса, когда Бена выставили за дверь, как нашкодившую собаку. И такие пробуждения происходили не чаще раза в месяц, потому что Ривка была ненасытна и едва ли позволяла одному и тому же мужчине задерживаться в ее постели более одной ночи. Исключением был только Бен, вовремя осознавший, что кроме дружбы от нее ничего не добиться. Не единожды он замечал у ее порога цветы и становился свидетелем каких-то нелепых признаний в любви, заставлявших ее бежать от кавалеров прямо посреди пламенных речей. Она была красива и умна, но отчего-то совершенно неспособна на отношения. Ривка вертела мужчинами, имела на них какое-то необъяснимое магическое влияние, но сама же пугалась своего несомненного дара. Призрачный Алестер выглядел глупым оправданием причин ее побегов, и Бен однажды почти усомнился в его существовании, когда этот человек действительно объявился в Израиле, чтобы провести с ней отпуск. Ничего не изменилось в ее поведении, она не прижималась к Алестеру в жажде ласк, и иные люди и вовсе могли счесть их друзьями, не более.

Алестер и Ривка познакомились на первых курсах университета, считались самой красивой парой, наверное, только это и держало их вместе - для поддержания светского статуса. Он, казалось, перенял ее привычки, не требовал большего и сам порой вел себя отстраненно, однако Бен видел, что и Алестер был ведомым, как и остальные мужчины в ее жизни, но просто сумел адаптироваться к ней. Он, кажется, действительно любит её, но старается скрыть непозволительное ее сердцу чувство, ведь только так он может оставаться рядом. Как может и Бен…

Она шутливо ударила его кулаком в грудь и с лучезарной улыбкой оттолкнула от себя.

– Будем надеяться, что мама не заглянет ко мне в гости, пока ты здесь, - с намеком поскорее проваливать сказала Ривка, засунув мобильник в чехол.

– Ты как всегда будешь нежиться на пляже после пробежки?
– как будто и не было той неловкости, отходя к двери в ванную, произнес Бен.

– Не думаю. Сегодня не слишком большие волны. Как раз чтобы взять сап* и подрейфовать в море, - воодушевленно сообщила она, завязывая шнурки кроссовок для бега.
– Я буду как обычно на Гордон бич, присоединяйся.

Она напоследок все же удостоила его прощальным поцелуем в щеку и вышла из квартиры, воткнув в уши сенхайзеры. Бен негромко вздохнул и отправился в ванную, чувствуя аромат масел и гелей для душа, оставшихся после ее присутствия…

***

Улетев из душного Израиля, где температура неумолимо росла изо дня в день, Ривка наслаждалась наполненным влагой воздухом родного дождливого даже летом Лондона, ожидая запаздывавшего Алестера, застрявшего в пробке где-то на подъезде к аэропорту. После Израиля здесь казалось практически холодно и промозгло, хотя температура не падала ниже двадцати двух; Ривка поплотнее запахнула кожаный жакет, удивляясь тому, какие же англичане бледные. Стараясь не переусердствовать с загаром, чтобы никто не сравнивал ее с пресловутыми француженками, порой похожими на угольки, Ривка всегда пряталась под тентом, если не плавала на доске. Однако ее загар все равно сильно выделял ее на фоне бледнолицых европейцев.

Незнакомый белый рэндж ровер эвок остановился возле нее, и Ривка с подозрением взглянула на водителя, не сразу признав в нем Алестера.

– Ты не говорил мне, что купил новую машину, - ее удивление быстро сменилось улыбкой, стоило увидеть ряд его белоснежных зубов; Алестер вышел из машины и обнял ее, заставив податься вперед на высоких танкетках туфель-лодочек.

– Рад тебя видеть, Бекка, - он чмокнул ее куда-то в макушку, ведь даже на каблуках Ривка едва дотягивала до него.

– Ты выглядишь уставшим, - она заботливо провела рукой по его щеке и позволила себя поцеловать, однако поцелуй получился кратким, так как таксист, остановившийся за рэндж ровером, просигналил, требуя убрать джип с дороги.