Исход земной цивилизации: Анклав

– В отличие от тебя - нет, - еще более оскорбленно ответил Алестер; он, в силу своего характера, мог ответить либо сарказмом, либо обидой, и, похоже, эта обида оказалась для него горчее, чем можно было предположить.
– И в отличие от тебя я думал о нашем будущем. В Дубае я смог бы тебя обеспечить, и со временем мы бы поженились, но, видимо, я переоценил собственные чувства, полагая, что ты все еще любишь меня.

Она промолчала, ведь вместо любви по отношению к нему осталась теплая дружба и не более чем чувство собственничества.

– Ал, прости, - Ривка тяжело выдохнула, понимая, что шаг назад делать уже поздно, да и имел ли он смысл, если она уже все для себя решила?
– Я чувствую себя виноватой.

– Нет, не чувствуешь, - бросил он без особых интонаций.
– Но сам я не виню тебя, наши жизни изменились, ты права, и я не вправе удерживать тебя насильно.

Он впервые говорил такие слова и, похоже, действительно был готов к такому исходу разговора. Алестер всё взвесил и, судя по всему, проигрывал ситуацию не раз. По его глазам Ривка могла прочитать, что он хочет нагрубить, но даже учитывая довольно резкий характер, он сдерживался как мог. А она… она и впрямь не ощущала чувства вины, вот так подло разрывая шестилетние отношения, будто Алестер был всего лишь одним из ее одноразовых увлечений. Для нее это было не более чем неудобство, может и заставившее ее задуматься чуть глубже, чем прежде.

– Не хочу, чтобы мы расстались врагами, - Ривка положила ладонь на его руку и внимательно заглянула в его глаза; она была жестока, но не могла позволить дать слабину и себе, чтобы не продолжить затянувшиеся отношения еще на год.
– Ал, мы никогда не будем чужими, мы ведь сможем остаться друзьями?

– Я в этом очень сильно сомневаюсь, - он отвел взгляд, и она буквально почувствовала, как что-то оборвалось в его сердце; затем он вызвал официанта и попросил счет, в то время как Ривка сидела молча, переваривая случившееся.

– Пожалуй, я немного прогуляюсь, - сообщила Ривка, не в силах больше выносить давящего молчания, когда они вышли на улицу; Алестер был как никогда мрачен, и всё то, что он хотел высказать, запрятал под замок плотно сжатых губ.

– Прошу, не звони и не пиши мне больше, - коротко попросил он, с усилием заставляя себя смотреть прямо в ее с виду равнодушные серые глаза.

– Я поняла тебя, - коротко ответила она, пряча неминуемую грусть расставания за сухой фразой.
– Прощай?

Он только кивнул и сел в автомобиль, даже не предложив подвезти ее. Ривка, невзирая на его слова, все же ощущала некоторое угнетение - так бывает, когда близкий человек страдает по твоей вине. Но внезапно ее посетила мысль, что Алестер мог поступить так, чтобы сделать ее виноватой в расставании. Он же прекрасно понимал, что происходит в последние два года, и это конец. Да, он любил ее, но неужели он действительно думал перевезти Ривку в Дубай? А евреев разве пускают в ОАЭ? Хотя у Ривки был паспорт Соединенного Королевства… Она никогда не интересовалась, потому что не была там. Был ли это тщательно спланированный ход, чтобы разрушить отношения и сложить с себя вину, или же Алестер действительно чуть тронулся умом и просчитался на такой глупости, как политические и религиозные предрассудки двух государств?

Ривка медленно плелась по Бейкер-стрит по направлению одностороннего движения, намереваясь дойти до Гайд-парка и немного подумать в одиночестве. В пику её угрюмому настроению из-за туч выглянуло солнце, ослепив уже смирившихся с внезапно осенней погодой англичан. Ривка нашла в сумочке очки и спрятала глаза. Наверное, нормальная девушка бы заплакала, но только не она. С каждым шагом в ее душе грусть все больше замещалась пустотой, стирая эмоции. Яркое пятно желтого фургона курьерской службы DHL протекло мимо, завернув на Джордж-стрит, едва не окатив ее водой из лужи. Ривка была слишком погружена в свои мысли и, бездумно перейдя перекресток, даже не обратив внимание на наличие светофора или опасность поворачивавших автомобилей, устремилась вглубь, накапливая в себе злобу. Она злилась, ох, как она злилась на саму себя - от бессилия, от невозможности вернуть все назад, от того, что она одна виновата в угасании чувств, что Алестер мог стать мужчиной ее жизни… Но, по сути, оглядываясь назад, сказать, что она по-настоящему любила его со всей страстью и отдачей, было нельзя. Просто Ривка привыкла к его присутствию в жизни. Похоже, что она и вовсе никогда не была влюблена.

Намереваясь дойти пешком до Гайд-парка, она свернула на Оксфорд-стрит, пройдя мимо торгового центра и гряды двухэтажных красных автобусов, стоявших в пробке на перекрестке. Ривка, конечно, соскучилась по отцу, который наверняка уже направлялся к дому из галереи, но предпочитала пройтись по улице. Домой идти почему-то не хотелось. В ушах звенела спокойная мелодия на иврите, языке, по которому она скучала даже спустя всего несколько часов после того, как вылетела из Бен Гуриона*. Дойдя до оживленного Камберленд-гейт, Ривка остановилась на светофоре, но не потому что заметила красный для пешеходов сигнал светофора, а потому что остановились и все люди.

Грустная мелодия, казалось, высосала из неё последние силы, притупив внимание, и внезапно повернув голову вправо, словно ощутив чей-то взгляд, она в нерешительности перестала дышать. На нее смотрел тот самый человек из такси, которого она видела по дороге в аэропорт. И Ривка вдруг вспомнила, где видела его - он действительно попадался ей на глаза пару раз за последнее время. Первый - месяц назад перед пробежкой, когда она ненароком выглянула в окно, увидев его возле магазина Мойши, второй - в окне супермаркета, когда стояла на перекрестке в пробке. Она бы не обратила на него внимания, если бы не его подозрительный взгляд в упор на нее. Ривка часто видела заинтересованные взгляды мужчин и никогда не придавала им особого значения, однако этот мужчина вовсе не выглядел озабоченным кобелем, он смотрел будто бы внутрь нее, в самую душу, и от этого взгляда по спине бежали мурашки. Теперь это не казалось простым совпадением.

…И Ривка сделала бесконтрольный шаг вперед, повинуясь обострившемуся чувству опасности, исходившему от этого человека. Музыку в наушниках перебил страшный гудок несущегося на нее автобуса. Кто-то попытался схватить ее за шиворот, но люди, стоявшие на перекрестке, отпрянули в самый последний момент. В серых глазах только успел отразиться ужас, следом раздался скрежет тормозов, и внезапно всё закончилось…

За длинным кузовом автобуса, баннер которого приглашал в тур по центру Лондона, ехавшим по встречной полосе, исчезла фигура девушки. Разбитый телефон с наушниками валялся на проезжей части. Движение остановилось. В толпе послышался гомон, кто-то вскрикнул. Автобус со свистом затормозил после пешеходного перекрестка, открыв взору напуганной толпы стоявшую на той стороне проезжей части девушку. На ее бежевой сумочке, валяющейся на проезжей части, остался след протектора шин.

Ривка смотрела на людей на той стороне дороги, из автобуса показались водитель и спустившийся со второго этажа экскурсовод, но побежали он отнюдь не к ней, а к тому месту на переходе, где должно было лежать ее бездыханное тело, но Ривка была жива и с непониманием смотрела на обескураженного водителя, крутящего головой из стороны в сторону в поисках жертвы ДТП, которая стояла целая и невредимая, ловя на себе взгляды случайных свидетелей едва не разыгравшейся трагедии. Каким-то немыслимым способом ей удалось не только успеть опередить автобус, но и молниеносно пробежать меж двух легковушек встречного по отношению к автобусу движения, скорость которых явно превышала допустимый для черты города предел.

Она посмотрела туда, где стоял человек, но его и след простыл, и сердце ее совершило еще более изощренный кульбит, ведь этот мужчина преследовал ее от самого Израиля. Кто он? Сталкер? Извращенец? Он хочет похитить ее с целью выкупа? Кто-то подобрал ее телефон и сумку и принес, вложив прямо в руки, но Ривка едва ли слышала то, что ей говорят обступившие люди, как кричит водитель автобуса, как останавливается полицейская машина и оттуда со свистком выскакивает полицейский, чтобы выяснить причину, почему люди столпились вокруг перепуганной до чертиков девушки…

***

Улетая обратно в Израиль всего через три дня после приезда в Лондон, невзирая на запланированные там две недели, она бесконечно звонила Бену, со страхом выдвигая все новые и новые причины преследования. Ривка более не могла поверить, что это простое совпадение, ведь этот человек все время смотрел прямо на нее, и взгляд его был воистину непонятным, как и цели.

В Скотленд Ярде над ней попросту посмеялись, отказавшись принять заявление по причине преследования, ведь с ней ничего не случилось. Да и она не могла дать точно описания внешности этого человека. Полиция могла бы проверить списки пассажиров всех рейсов, вылетевших в тот день из Израиля в Лондон, но они отказали, сославшись, что без дела не могут проверить конфиденциальную информацию. Тем более, никто не хотел иметь дело с дотошными израильскими авиалиниями El Al.