Исход. Том 1

— Застрелил! — завизжал Лентяй, выпуская из рук оружие и пятясь назад. Падая, он сгреб руками картофельные чипсы, конфеты и прочую дребедень, раскидав все это по полу, — Выстрелил в меня, Ллойд! Посмотри. Застрелил меня! Застрелил! — Он ударился о стеклянную дверь, и та открылась, а Лентяй грохнулся на порог, сбив старую дверь с одной петли.

Ллойд, ошеломленный случившимся, выстрелил скорее рефлекторно, чем защищаясь. Грохот «шмайссера» заполнил комнату. Взлетали банки. Бились бутылки, разбрызгивая кетчуп, пикули, оливки. Звякнуло стекло охладителя пепси. Везде была пена. Мужчина в одеянии ковбоя, все такой же спокойный и собранный, снова выстрелил. Ллойд скорее почувствовал, чем услышал, как пуля просвистела мимо, слегка задев его волосы. Он нервно провел «шмайссером» слева направо. Человек в кепке с надписью «ШЕЛЛ» настолько внезапно исчез за прилавком, что постороннему наблюдателю могло показаться, что там открылся люк.

«Шмайссер» проделал три дыры от пуль в рубашке ковбоя. Тот упал, все еще сжимая в одной руке свой «кольт», а в другой — блок сигарет.

Ллойд, испуганный до смерти, продолжал стрелять. Ствол обжигал ему руки. Ящик с бутылками содовой звякнул и упал. Красотка с календаря в прозрачном бикини получила дыру в притягательно прекрасное бедро. Когда в «шмайссере» кончились патроны, воцарившаяся тишина показалась просто оглушительной. Стоял густой, отвратительный запах гари и пороха.

— Вот так, — сказал Ллойд. Он осторожно взглянул на ковбоя. Вряд ли тот мог доставить какие-нибудь неприятности в ближайшем или отдаленном будущем.

— Выстрелил в меня! — выкрикнул Лентяй, вползая внутрь. Он с такой силой толкнул дверь, что та сорвалась и со второй петли и упала на порог.

— Застрелил меня, Ллойд! Посмотри!

— Я отомстил ему, Лентяй, — утешил его Ллойд, но тот, кажется, не слышал его. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Правый глаз мрачно сверкал, словно темный сапфир. Левый исчез. Левая щека испарилась; можно было видеть, как двигаются челюсти, когда Лентяй говорил. Большей части зубов также недоставало. Рубашка пропиталась кровью. Если уж говорить честно, то все тело Лентяя напоминало кровавое месиво.

— Этот козел подстрелил меня! — взвизгнул Лентяй. Он схватил свой «магнум», — Я покажу тебе, что значит стрелять в меня!

Он приблизился к ковбою — сельскому врачу Марксону. Поставив одну ногу на его тело, как это делают, позируя для фото с убитым медведем, шкура которого вскоре украсит стену уютного кабинета, Лентяй приготовился разрядить свой «магнум» в голову ковбоя. Ллойд молча наблюдал за ним, открыв рот, держа в руке дымящийся автомат и все еще пытаясь понять, как все это могло случиться. В этот момент мужчина в кепке с надписью «ШЕЛЛ» вынырнул из-под прилавка, как чертик из табакерки, лицо его исказилось от отчаянной решимости, в каждой руке он держал по револьверу.

— А? — вскрикнул Лентяй и поднял лицо как раз вовремя, чтобы получить из обоих стволов. Он упал, лицо его превратилось теперь в сплошное месиво.

Ллойд решил, что пора сматываться. Черт с ними, с деньгами. Деньги можно добыть и в другом месте. А пока пришло время заняться другими делами. Он развернулся и покинул магазин, делая огромные шаги, едва касаясь ногами пола. Он уже почти спустился по ступеням, когда во двор въехала патрульная машина полиции штата Аризона. Полицейский, сидевший рядом с водителем, выскочил, направив на него пистолет.

— Стой на месте! Что здесь происходит?

— Трое мертвы! — крикнул Ллойд. — Все разгромлено! Парень, который сделал это, влетел с черного хода! Мне удалось уйти!

Он подбежал к «конни» и уже почти уселся за руль, когда вспомнил, что ключ зажигания остался в кармане Лентяя, и тут полицейский закричал:

— Стой! Стой, стрелять буду!

Ллойд остановился. После того как он убедился в эффективности радикальной хирургии на примере лица Лентяя, ему не потребовалось слишком много времени, чтобы принять решение.

— О Господи, — с несчастным видом произнес он, когда второй полицейский приставил дуло пистолета к его голове. Первый надел на него наручники.

Мужчина в кепке с надписью «ШЕЛЛ» вышел на порог, все еще сжимая в руке пистолет.

— Он застрелил Билла Марксона! — резко выкрикнул — А второй убил миссис Сторм! Черт побери! Я убил второго! Он теперь самый мертвый из покойников! Я бы застрелил и этого подонка, если вы отойдете в сторонку!

— Успокойся, Поп, — сказал один из полицейских. — Веселье закончилось.

— Я застрелю его на месте! — выкрикнул тот, кого назвали Попом. — Я уложу его! — Затем он наклонился вперед, как дворецкий-англичанин, отвешивающий низкий поклон, и его вырвало прямо на ботинки.

— Эй, ребята, держите меня подальше от этого ублюдка, хорошо? — сказал Ллойд. — Он же сумасшедший.

— У тебя в руках было вот это, когда ты выходил из магазина, — сказал первый полицейский. Ствол автомата сверкнул на солнце, а затем обрушился на голову Ллойда Хенрейда, и Ллойд так и не пришел в себя до самого вечера в тюремном лазарете.

Глава 17

Старки стоял перед вторым монитором, внимательно разглядывая техника второго класса Фрэнка Д. Брюса. Когда он в последний раз видел Брюса, тот лежал лицом вниз в тарелке с супом. Никаких изменений, вот только тело раздулось. Нормальная ситуация, черт побери.

Задумчиво сцепив руки за спиной, словно генерал, инспектирующий войска, наподобие генерала Блэка Джека Першинга, героя его детства, Старки перешел к четвертому монитору, на экране которого ситуация изменилась к лучшему. Мертвый доктор Эммануэль Эзвик все так же лежал на полу, но зато центрифуга остановилась. Вчера вечером в 19. 40 из нее стали подниматься струйки дыма. В 19.55 жужжащий звук в лаборатории Эзвика превратился в нечто типа вжик-вжик-вжик, а потом перешел в более глубокий хруп! хруп! хруп!. В 21.07 центрифуга, издав последний звук, замерла. Кажется, это Ньютон сказал, что где-то за пределами самой дальней звезды, возможно, есть тело, находящееся в состоянии абсолютного покоя. Ньютон был абсолютно прав, он ошибся только в расстоянии, подумал Старки. Не нужно отправляться так далеко. Голубой Проект находился в состоянии абсолютного покоя. И Старки был очень рад этому. Центрифуга была последней иллюзией жизни, и задача, которую он попросил решить Стеффенса при помощи центрального компьютерного банка (Стеффенс посмотрел на него, как на сумасшедшего, да, Стеффенс подумал, что он действительно спятил), была такова: «Как долго будет вращаться эта центрифуга?» Ответ, который был получен через 6,6 секунды, гласил: «3 ГОДА, ВОЗМОЖНОСТЬ НЕПОЛАДКИ В СЛЕДУЮЩИЕ ДВЕ НЕДЕЛИ — 0,009 %, ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫХОДА ИЗ СТРОЯ ПОДШИПНИКОВ — 38 %, ГЛАВНОГО МОТОРА — 16 %, ДРУГИЕ НЕПОЛАДКИ — 54 %». Это был очень умный компьютер. Старки попросил Стеффенса сделать еще один запрос компьютеру насчет Центрифуги Эзвика. Компьютер связался с инженерной системой банка данных и сообщил, что у центрифуги вышли из строя подшипники.

Вспоминая об этом, Старки подумал: «Любопытно, что звуком, издаваемым центрифугой на последнем издыхании, было хруп! хруп! хруп!». В это время тревожно зазвонил звонок переговорного устройства. Он подошел к нему и нажал на кнопку, отключающую сигнал.

— Да, Лен.

— Билли, я получил донесение от одной из четырех команд из городка Сайп-Спрингс, штат Техас. Это почти в четырехстах милях от Арнетта. Они говорят, что им необходимо поговорить с тобой; требуется срочно принять решение.

— В чем дело, Лен? — спокойно переспросил Старки. За последние десять часов он шестнадцать раз принял «успокоитель» и чувствовал себя вполне нормально. Никаких признаков эмоционального срыва.

— Пресса.

— О Господи, — тихо произнес Старки — Ладно, подключи их.

Раздались какие-то помехи на линии связи и невнятное бормотанье. Шум постепенно утих.

— … Лев, команда Лев, вы слышите, Голубая База? Прием? Раз… два… три… четыре… Это команда Лев…

— Слышу вас, команда Лев, — произнес Старки. — Это Голубая База Один.