Исход

— Ты уж прости меня, что я не смог дальше отправлять тебе териак! — наконец, он освободил два стула, на один усадил Буревестника, на другой — взгромоздился сам. — Мне тут предложили такую работу, такую… Дефолианты, ауксины, фумиганты и прочее, и прочее, и невероятно огромные объемы, так что… Едва справляюсь. Еще и четырех глиняных приставили мне в помощь! Тупицы, каких свет не видывал, но простейшие операции выполняют с математической точностью! Перемешать, добавить точное количество, соблюсти технологию — в этом им нет равных.

— Глиняных? — удивился Рем.

— Вот эти вот глиняные маэстру! — он потыкал пальцем сначала в попарно стоящие у дверей и окна статуи.

Они выглядели точь в точь как имперские легионеры, только вылепленные из глины и обожженные в печи. Кирасы, шлемы, поножи и наручи — все терракотового цвета, керамическое.

— Это големы, — пояснил Агис. — Здесь, в Кесарии, маги слегка повернуты на идее сделать из неживого — живое. Ну, ты видел Тауруса на воротах… Есть и более смелые эксперименты.

— Живое из неживого может создавать только Господь, — нахмурился Аркан. — Остальное будет не жизнью, а пародией, ущербной и зловредной!

— Ну… Я бы не стал называть големов живыми. Они скорее машины на магическом ходу, чем глиняные люди. Эй вы, а ну — за работу! — крикнул Агис. — Первый — навести порядок на верстаках по схеме номер три! Второй — подмести и вымыть пол! Если попадутся предметы — выставить на верстак, чтобы первый включил их в схему номер три.

Големы зашевелились и принялись за дело.

— Они очень-очень тупые. Даже не так: тупость — это свойство ума, когда он плохо работает. Этим же рассудок не нужен, они руководствуются только командами, определенной их последовательностью. Зато память хорошая и никого кроме меня они слушаться не будут. Скажу побить тебя — побьют! — заявил бывший кабатчик.

— Не побьют. Думаю, я с ними справлюсь, — все-таки глиняные солдаты не выглядели слишком прочными, и Рем был уверен — у него получится обрубить им конечности скимитаром. — Что же заставило вас, дядюшка Агис, так спешно покинуть Смарагду и обосноваться здесь? Мы ведь с вами так хорошо сотрудничали…

— А что заставило тебя связать жизнь с орденом зверобоев, Рем? — выражение лица Агиса стало серьезным. — Я ведь знаю зачем нужен териак! И объемы, которые поставляет тебе Габриэль — они слишком большие для личного пользования. Атерна сообщил мне, кто ты такой на самом деле, мой мальчик…

— В самом деле? — Аркан даже расслабился.

Раз алхимик все знает — то к чему маскарад? Можно действовать напрямую и…

— Ты — один из основателей ордена и охотник на чудовищ! — выпалил Агис. — И иногда работаешь на Деспота Аскеронского. А потому — у нас с тобой общие враги, мальчик мой… О да, как бы это странно ни звучало — у Кесарийской Башни Магов и его превосходительства Сервия Аркана Старого, Деспота Аскеронского один и тот же враг…

Буревестник снова напрягся. Агис никогда не лез в политику, что же случилось теперь? Глаза Аркана буравили смарагдского кабатчика тяжёлым, фамильным взглядом.

— Проклятые эльфы! — вскричал алхимик. — Помнишь, я говорил тебе, что вся моя семья погибла, да? Моя жена, мои дети… Они мертвы, десять лет как мертвы… О, мои дети! Их забрали на потеху себе проклятые туринн-таурские нелюди! И теперь, когда в рядах одаренного сословия здесь, в Кесарии, и в других Башнях наконец укрепилось понимание того, что остроухие делают с нашей Империей — им понадобилось оружие. Действенное, страшное! И я дам его, дам столько, что ванъяр захлебнуться в собственных испражнениях и проклянут тот день, когда вышли из своих северных лесов! Я не люблю кровь, но эльфы ей умоются…

«Дефолианты, ауксины, фумиганты…» — в голове Аркана рефреном отозвались слова Агиса, которые он произнес в самом начале беседы.

— И знаешь что, мальчик мой? Я очень рад, что ты здесь! И надеюсь, что прибыл не один, и твои товарищи из ордена зверобоев такие же смелые и воинственные люди, как и ты! Скоро, очень скоро мне понадобятся решительные помощники… — с алхимиком что-то явно было не в порядке, движения его казались лихорадочными, глаза горели безумным огнем. — Знаешь что? Я дам тебе денег. Крупную сумму. Мальчик мой, это дело первостепенной важности! Тебе нужно будет пойти в ратушу и найти эдила Ауррэче… И взять у него план зеленых насаждений Кесарии! Обязательно — с пометками когда и кем они были высажены. Заплати ему деньги, столько, сколько он скажет — и принеси бумаги мне. Моя благодарность не будет знать границ! Териак? Тебе нужен териак? Я дам тебе сколько угодно териака и много, много других зелий — чистых, не магических, какие можно употреблять ортодоксу! Нужны деньги? Будут и деньги… Главное помоги мне, в этом и парочке других дел.

Аркан был заинтригован. Все-таки, несмотря на все свои странности, кабатчик Агис, каким его знал Рем, всегда отличался крепостью рассудка и не был замечен в горячности и непредусмотрительности. В его словах и действиях крылась какая-то тайна — еще одна. И Буревестнику не терпелось сунуть в нее свой нос.

— Я найду этого эдила, дядюшка Агис, — кивнул он. — И принесу вам бумаги. Назовите мне ваш домашний адрес, поскольку в Башню магов я больше ни ногой… И вот что — письма от Габи все-таки прочтите. Она по вам сильно скучает!

* * *

III ПРАВИЛА ИГРЫ

Ратуша впечатляла. Каменное четырехэтажное строение с башней, огромными часами с великанскими стрелками, черепичной крышей и вечно снующими туда-сюда через несколько дверей магистратскими служащими помогало составить некоторое впечатление о сложности и насыщенности городской жизни Кесарии.

Рем разглядывал главное здание столицы из темного, заплеванного и загаженного проулка, который расположился меж двух мрачного вида контор — каких-то казенных учреждений, с засиженными мухами окнами. Просто пойти туда и заорать: «Где тут эдил Ауррэче?»

Нет, план был совсем другим. Мимо этого переулка сновали молодые чиновники — за углом располагалась забегаловка, где продавали спиртное, ча и ко, и легкие закуски. Аркан намеревался заговорить с кем-то из них, или в крайнем случае — затащить в проулок и выудить всю информацию силой или деньгами.

И Буревестник уже присмотрелся к юноше печального образа в засаленном и заляпанном чернилами вицмундире, когда над ухом его раздался хорошо знакомый, но порядком подзабытый голос:

— Кажется, ваше высочество, мы с вами нацелились на одну дичь! Вы все такой же целеустремленный, бесстрашный и беспечный, как и в предыдущие наши встречи…

— Не такой же, маэстру Гонзак, — Буревестник чуть шевельнул лезвием засапожного ножа, чтобы тот ощутил его в опасной близости от солнечного сплетения. — Чуть менее беспечный, чем раньше. Я за последнее время порядком издергался, и мне дорогого стоило остановить руку и не выпустить вам кишки. Вас выдала походка — вы хромаете. И запах: дегтярное мыло здесь используют только ортодоксы, а я не стал бы убивать ортодокса, прежде не выяснив причины, по которым он подкрадывается со спины.

— Что поделать, старею, теряю хватку, — вздохнул Диоклетиан Гонзак, выходя из тени. — Зачем вам этот парень?