Искатель, 1962 №1
Шрифт:
Ученые выяснили еще одну интересную закономерность: ткани по свойствам совместимости делятся на группы, соответствующие группам крови. Вопрос, почему кровь, если она перелита с учетом совместимости групп, приживается в 100 процентах случаев, а другие ткани и органы нет, Демихов задавал себе сотни раз. И отвечал: если клетки крови, попадая в новый организм, в силу особенностей анатомического строения сразу находят все необходимое для жизни и «легко забывают» прежнего хозяина, то при пересадке органов до тех пор, пока кровеносные и лимфатические сосуды не врастут в пересаженные органы, ткани фактически оказываются без средств к существованию. Это, конечно, лишь самое приблизительное схематическое объяснение того, что происходит с пересаженной тканью в ходе опыта. Было замечено на животных, что
Некоторые биологи заранее обрекали его попытки на неудачу, называли его самого узким экспериментатором. Он же, начиная свои эксперименты, был не новичок в биологии и о несовместимости тканей знал. Но он знал также, что природа так просто никому не раскрывает своих тайн.
Владимир Петрович прекрасно понимал роль смежных с биологией наук: химии, биохимии, математики, кибернетики.
Он верил, что, проникнув в тайны живого вещества, наука постепенно покорит процессы, происходящие в живой клетке, так же как она изучала процессы, происходящие внутри атомного ядра, и подчинила их себе, а время и научный прогресс рано или поздно сотрут белое пятно в биологии, называемое несовместимостью тканей. Люди научатся регулировать внутри- и межклеточные процессы, даже если ткани несовместимы из-за различий в структуре их белковых молекул.
Первые эксперименты могли бы обескуражить менее настойчивого человека. Их приходилось повторять десятки раз, а успеха все не было. Собаки гибли на операционном столе. Но Демихов продолжал оперировать. И вот… Срок жизни подопытных животных стал удлиняться: день, два, восемь…
В ходе опытов уточнялись оптимальные условия для операций, разрабатывалась методика наркоза, в деталях оттачивались способы сохранения деятельности сердца и легких в момент их переноса из одного организма в другой. Демихову на операциях часто помогали студенты. Владимир Михайлович Горяйнов, бывший его студент, вот уже тринадцать лет — искуснейший помощник ученого.
Послевоенные годы были годами упорного труда: в области пересадки сердца Демихов поднимал «целину». Все, кто сейчас делает такие экспериментальные операции (например, немецкий хирург Коккалис, собака которого с двумя сердцами прожила более полутора месяцев), учились непосредственно у Демихова.
Разрабатывая схемы операций, он старается возможно полнее снабдить новый орган кровеносными сосудами, тщательно продумывает способы соединения артерий и вен собаки-донора с сосудами собаки, которой сердце пересаживается. Несовершенная еще методика операции не позволяла выбрать для пересаженного второго сердца физиологическое — нормальное положение. Аппарат для сшивания сосудов, разработанный советским инженером Гудовым и названный зарубежными учеными «советским спутником в медицине», был огромным подспорьем в таких операциях, но он мог соединять сосуды только «конец в конец». Демихов сконструировал свой прибор, более простой и универсальный, с помощью которого сосуды вшиваются и под углом — «конец в бок».
Владимир Петрович пересадил собаке второе сердце, и она жила 32 дня. Более того, он разработал свыше 30 способов проведения такой операции!
Помимо пересадки второго сердца, он производил и другие сложнейшие по технике операции, бесконечно разнообразя и варьируя свои опыты, насколько, как говорил И. П. Павлов, вообще хватает человеческого остроумия: пересаживал вместе со вторым сердцем легкие, просто легкие, почки, половины тела, головы.
Сшивая сосуды отделенной от туловища собачьей головы с сосудами другого животного, Демихов добивался того, что двухголовые собаки не только хорошо себя чувствовали, но и разгуливали по двору. Пересаженная голова, очнувшись от наркоза, сохраняла все признаки «собачьего разума»: лизала с блюдечка молоко, реагировала на внешние раздражения и, когда ей самой было неудобно, кусала за ухо свою соседку — вторую голову.
Хирургическим
путем он соединял два организма, создавая у них единое кровообращение.Все эти невероятные на первый взгляд эксперименты не были наблюдениями холодного, любопытствующего ума. Демихов искал со страстью, смело перекидывая переправу в незнаемое. Он вмешивался в святая святых природы, стараясь раскрыть в ней неизвестные человеку возможности.
Успех таких, экспериментов, хотя пока и временный, доказывал, что в сердце заложены огромные энергетические возможности: одно сердце в состоянии снабжать кровью два организма.
В результате опытов, сделанных в различных вариациях, подсаженные «дополнительные», как они названы в книге Демихова, сердца бились. Демихов осуществил и свою заветную мечту: полную замену сердца. С чужими сердцами собаки жили от нескольких часов до нескольких дней — более месяца. Швы зарубцовывались. Вопреки ожиданиям и несмотря на несовместимость тканей происходило приживление органа. И этот факт надо было как-то объяснить.
«Если бы подопытные собаки погибали от одной несовместимости тканей, — думал Демихов, анализируя временный эффект опытов, — то они погибали бы сразу после операции или в ближайшие дни».
Послеоперационный период у них протекал вообще не совсем так, как полагается в идеальном опыте: лохматых «пациентов» нельзя уложить в постель и заставить выслушивать и выполнять «предписания» врача.
Назавтра после операции они начинали двигаться, невзирая на необычность своей анатомии.
На вскрытии Демихов обнаруживал послеоперационные осложнения, наблюдал сдавленные воспаленными тканями сосуды, нагноения, разошедшиеся кое-где швы, закупорку сосудов сгустками крови — тромбоз.
Специалисты ожидали найти в крови оперированных собак увеличение защитных веществ, которые теоретически должны возрастать при реакциях несовместимости. И очень часто оно было незначительно.
С точки зрения Демихова, послеоперационные осложнения нельзя было объяснить только несовместимостью тканей.
Точно такие же изменения он наблюдал на фронте у тяжелораненых. Когда ему говорили, что все неудачи зависят от несовместимости, он замечал:
«То, что мы наблюдаем, нельзя отнести целиком за счет несовместимости тканей. Чтобы выяснить, какую роль она играет при пересадках, нужно прежде всего усовершенствовать методику и технику таких операций! А над этим мы и работаем».
Работы по пересадке таких органов и тканей, как почки, железы внутренней секреции, костный мозг и другие, ведутся во многих странах мира. В 1956 году в Бостоне (США) впервые была удачно пересажена почка, взятая от одного из братьев-близнецов, другому. Ткани однояйцевых близнецов, как известно, совместимы. Французским ученым удалось пересадить человеку почку и от совершенно постороннего человека. После того как французы Жорж Маре и Раймон Летарже пересадкой костного мозга спасли от неминуемой гибели четырех из пяти югославских ученых-атомников, подвергшихся смертельной дозе радиации, выяснилось, что облучение не только разрушает костный мозг и нарушает процессы кроветворения, но и подавляет защитные реакции организма, в том числе и реакцию несовместимости тканей. Английскому профессору Питеру Брайану Медавару была присуждена Нобелевская премия 1960 года за исследования в области совместимости тканей. Он обнаружил, что если, взрослому животному пересадить органы, взятые у плода или новорожденного, то реакция несовместимости не возникает. Из этих же соображений итальянский ученый Даниэлле Петруччи для тканевых пересадок начал выращивать эмбрионов вне организма.
Но если благодаря открытию Медавара была создана методика пересадки гипофиза от мертворожденного плода людям с недостаточностью функции этой железы внутренней секреции, подобная операция с другими органами невозможна. Ведь взрослому животному не пересадишь сердце новорожденного или его почку — они не смогут обслуживать зрелый организм.
Медавар установил еще одну интересную закономерность: впрыснув эмбрионам клетки взрослого организма, он не наблюдал реакции несовместимости. Более того, когда молодые организмы выросли, они прекрасно перенесли пересадки органов, взятых у животного, от которого им вводились клетки.