Искатель. 1980. Выпуск №4

На литовских рубежах везде покой.

Пока, великий князь. На русских кордонах тоже тишина,

но разве не нависла над ними смертельная угроза? Я расска

зывал тебе о моем разговоре с русским воеводой Богданом

и о том плане, что замыслили против Литвы московский Дмит

рий с Боброком. Я тогда не поверил воезоде, а сейчас верю.

Иначе для чего появился в Литве сам боярин Боброк? Зачем

с ним два воза московского золота? А может, были и другие

возы? Куда золото идет из Мосивы? Ясно, что к друзьям Руси,

а значит, врагам Литвы. Но к каким? Откуда ждать Литве удара

в спину, когда ты поведешь свои войска на Русь?

Ягайло зло сверкнул глазами.

— Я завтра же прикажу усилить свои западные и северные

II

крепости и гарнизоны. Я прикажу двинуть на границу со степью несколько конных полков. Я замкну все свои кордоны на крепкий замок. В комнате раздался дребезжащий смешок Адомаса.

Великий князь, и в результате ты лишишься десяти тысяч

своих воинов. И у тебя для похода на Русь остается только

сорок тысяч. А ведь ты не обменялся с московским Дмитрием

еще ни одной стрелой, ни одним ударом меча...

Пусть так, боярин. Но и с сорока тысячами моих воинов

я отвлеку на себя десятки тысяч русичей. Разве это не будет

помощью Мамаю?

И тогда в голосе Адомаса зазвучал металл.

— Великий князь, ты говоришь и думаешь только об Орде

и о Мамае. Ты все твердишь о помощи татарскому хану, а

представляешь ли ты, чем может обернуться эта помощь для

тебя самого? Ты говоришь, что на Псковщине стоят пятнадцати

тысяч русичей? Да,там стоят русские дружины, но во главе

их полурусич-полулитовец — твой родной брат князь Анд

рей Полоцкий. На Брянщине стоят двадцать тысяч русичей, а

их главный воевода опять-таки полурусич-полулитовец — твой

родной брат князь Дмитрий Трубчевский. Не тысячи русских

воинов на востоке твои враги, великий князь, а эти двое,

такие же сыновья старого Ольгерда, твоего отца, как и ты

сам, — князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. И опаснее

этих врагов у тебя нет никого.

Великий князь вздрогнул, его лицо исказилось ненавистью, сложенные на груди руки сжались в кулаки.

— Боярин, ни слова об этих предателях, — прогрипел он. —

Ни слова, прошу тебя...

Адомас внутренне рассмеялся, он всегда рассчитывал свой удар так, чтобы тот был как можно точнее и болезненнее. Он не ошибся и сейчас. Великий князь не мог терпеть даже упоминания о своих родных братьях, православных князьях Дмитрии и Андрее Ольгердовичах, вскоре после смерти их отца, прежнего великого литовского князя Ольгерда, перешедших на службу к московскому Дмитрию и ставших князьями в Брянске и Пскове. А сколько литовских и русских князей и бояр с менее известными именами тоже откололись от Литвы, признав над собой руку великого московского князя!

Глаза Ягайлы сузились от злости, по лицу пошли красные пятна.

Проклятые изменники, из-за зависти ко мне и моему ти

тулу они переметнулись к московскому Дмитрию.

Нет, великий князь, не зависть к тебе заставила их поки

нуть Литву и уйти к Дмитрию. Их матерью была русская кня

гиня, с ее молоком они впитали любозь к Руси. Они с детства

выросли в православии. И если ваш отец и ты видели в Руси

врага и шли на нее с мечом, то они видели в ней друга и

звали к союзу с ней. Они хотели, чтобы Русь и Литва, как две

сестры, стояли вместе и против ордынского грабежа на восто

ке, и против папского нашествия на западе.

Я согласен, что московский Дмитрий сделал хороший ход,

выставив против меня моих же братьев. Но почему я должен

бояться их, а не они меня?

12

— Великий князь, вы все трое сыновья Ольгерда. И пусть

у вас были разные матери, но вы росли и воспитывались вме

сте, у вас были одни и те же друзья. Сейчас эти друзья дет

ства стали литовскими князьями и боярами, твоими воеводами

и придворными. Знаешь ли ты, что творится у них в душе? Чью

сторону примут они, потерпи ты хоть малейшую неудачу

в своей борьбе с Русью? И тогда я не знаю, на голове какого

из сыновей старого Ольгерда очутится его корона.

Ягайло промолчал и отвернулся к окну. Затем снова донесся его глуховатый голос:

Ты прав, боярин, я согласен с тобой. И давай больше не

будем бередить старые раны.

Хорошо, великий князь. Но помни следующее. Татарский

Мамай будет сражаться только с Русью и московским князем

Дмитрием. А ты обнажаешь меч против своих родных братьев,

соперников на место великого литовского князя. И если Мамай,

потерпев неудачу, лишается только богатой и лакомой добычи,

то ты можешь потерять Литву и, возможно, жизнь. Помни всегда

об этом, великий князь.

Адомас замолчал, и некоторое время в комнате висела тишина. Но вот фигура великого князя, неподвижно стоявшего у окна, сдвинулась с места, он снова сел за стол, подпер голову руками, его глаза остановились на стоявшем возле двери Адомасе.

— Я воин, боярин. Никто даже из моих врагов не упрекнет