Искатель. 1982. Выпуск №2

…А вот снова Земля или планета, чрезвычайно на нее похожая. Но теперь уже капитан не обращал внимания: ни на осенние пейзажи, перехлестывающие друг через друга, ни на оранжевый шар, вкатившийся на веранду, ни на худенькую женщину, которая вышла навстречу шару.

Все внимание Коробейникова сосредоточилось только на одном предмете. Старинные часы на стене. Потускневший циферблат со стрелками и маятник в футляре! Маятник! Маятник!

— Стафо! — закричал капитан.

Он выскочил из рубки и помчался в зал анабиоза. Он схватил Стафо за плечо и снова радостно крикнул:

— Маятник!!!

— Маятник? — переспросил Стафо, с тревогой глядя на Петра Коробейникова.

— Мы, мы с тобой — маятник! Вся “Рената” — маятник! Ты знаешь, как первобытный охотник пользовался пращой?

— Пращой?.. Погоди-ка… Он раскручивал ее, добавляя энергию малыми дозами.

— Верно, умница! Малыми дозами!

Не договорив, Коробейников выхватил записную книжку. Формула Жуковского… Реактивная сила струи… Уравнение Циолковского. Стафо, заглядывая через плечо, подсказывал цифры, которые нужно подставлять. Они теперь понимали друг друга с полуслова.

— Пойдем в рубку, на машине просчитаем, — догадался наконец Стафо.

Идея капитана была проста до чрезвычайности: раскачать “Ренату” на манер гигантского маятника. Раскачать ее, начиная с малых колебаний и постепенно увеличивая размах. И рано или поздно “Рената” выскочит из ловушки.

Оживленное выражение лица капитана, разглядывавшего расчет, вдруг стало хмурым, улыбка пропала. Ом долго вглядывался в какую-то цифру, будто старался запомнить ее..

— Время раскачивания? — спросил Стафо.

Капитан кивнул.

— Двенадцать лет.

— Двенадцать лет?! — ошеломленно повторил Стафо.

— Да. Только через такое время мы приобретем скорость, необходимую для пульсации.

— Что ж, другого пути на волю у нас нет… — вздохнул штурман, — Но послушай, Петр! — воскликнул он. — Когда они выйдут из анабиоза…

— Да, мы постареем на двенадцать лет по сравнению с ними, — докончил капитан, уловив мысль Стафо.

Первые движения корабля, включившего двигатели, были еле заметными и скорость — ничтожно малой. Но постепенно видения на экранах корабля начали бледнеть, и сквозь них проступило черное небо и немигающие звезды.

Стройное тело “Ренаты” дрожало от напряжения. Из дюз ее вырывалось ослепительное многокилометровое пламя.

***

Корабль пришельцев с его так и не угасшими живыми точками изменил положение в пространстве, сместившись из центра “потенциальной ямы”. Дор застыл у экрана: они нашли ЕГО решение.

Возможно ли, что это такие же, как он, существа, общение с которыми могло бы обогатить его, вдохнуть жизнь в дряхлеющее тело, придать жизни новый смысл, заключающийся, может быть — кто знает! — в совместном изучении вселенной, совместном строительстве? Ведь одним Оком нельзя увидеть всего. Впервые за века своей жизни Дору показалось нелогичным и нелепым имя, которым он когда-то нарек себя. Для понимания перспективы и истинных размеров сущего нужно по меньшей мере бинокулярное зрение.

И у Дора возникло желание подняться на “Электроне” к этим неведомым существам, увидеть их. Но этот- новый импульс не смог пробиться сквозь усталость и противоречивые напластования прежних решений. “Электрон” не поднялся в космос, Дор остался на своей планете. Но он со всевозрастающим вниманием следил за кораблем пришельцев.

“Рената” начинала свой страшно далекий путь к родной Земле.

Повесть

Часть I

1

П

роснулся Максимов, как всегда, рано, часов около пяти, но продолжал лежать с закрытыми глазами и пытался угадать, какой будет погода: по-июльски солнечной или туманно-дождливой. Решил: будет хорошей. Во-первых, перестала ныть простреленная в 1944 году нога, а во-вторых, он ощущал радость, какой не испытывал уже давно. “Странное дело, — подумал он. — Что со мной происходит? Работы по горло, и нельзя сказать, чтобы шла она удачно, захлестывают дела, на днях серьезно досталось на партийном собрании”. Тут Максимов неожиданно понял причину своего настроения. Сегодня его внучке Леночке исполняется шесть лет. Он и подарок давно приготовил — большущую голубоглазую куклу с розовым бантом.

С хрустом потянувшись длинным костлявым телом, Максимов встал, потихоньку прошел в другую комнату, где спала жена вместе с Леночкой, и осторожно положил на подушку подарок. Затем вернулся к себе, отодвинул занавеску и открыл окно. Пахнуло ароматом свежевымытой зелени. День обещал быть жарким, солнце уже светило вовсю, и накопившаяся за последние дни сырость быстро испарялась, отчего воздух казался подвижным и зыбким.

Из тишины летнего утра в окно ворвался далекий звук мотора, и Максимов понял, что едут за ним. Он быстро собрался, взял все необходимое и на носках вышел из дома в небольшой сад. У калитки остановился видавший виды милицейский “газик”, забрызганный грязью по самую крышу.

— Опять я по твою душу, Дмитрий Петрович, — с легкой хрипотцой в голосе поприветствовал его заместитель начальника отдела Александр Кузьмич Вальков, — Который раз в этом месяце, дай-ка вспомнить…

— Да с начала сенокоса уже пятый раз, а он недели две. как начался. С чем хорошим сейчас?

Вальков кисло улыбнулся, произнес озабоченно:

— Шустов мне сейчас звонил, участковый из Окунева, местные рыбаки сегодня утром вытащили сетью из озера, что километрах в пяти от села, труп человека, завернутый то ли в мешок, то ли в покрывало.

Максимов крякнул от такого известия, залез в “газик” и надолго замолчал, покачиваясь в такт разбитой проселочной дороге.

Вскоре показалось Окунево — село большое, зажиточное. Пересекли его по центральной улице и выехали к полотну железной дороги, отсекавшему стоящее на возвышенности село от пойменной низины. Миновав железнодорожный переезд, машина вскоре выскочила на большой, заросший высокой травой луг. От нее исходил такой густой аромат, что у всех захватило дух.

— Стоп, — сказал водитель, сбрасывая газ, — дальше нельзя. Застрянем, трактором не вытащишь.

По узкой, проложенной среди сочной травы тропинке они направились в сторону озера. От росы, еще не успевшей высохнуть, брюки стали мокрыми, неприятно холодили тело. Идти становилось все трудней. Наконец они добрались до берега, осмотрелись. Над озером клубились остатки утреннего тумана. В кустах шиповника пронзительно попискивала какая-то птичка. Среди камыша и кувшинок мелко рябило, бесшумно носились прозрачные синие стрекозы. Внезапно раздался резкий всплеск, и мелкая живность в страхе взлетела в воздух, а затем как горох шлепнулась обратно. По поверхности стремительно метнулась крупная щука и молнией ушла в сторону.