ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1

Какой смысл в этом? Ведь Фридеман задушил свою жену,

а затем покончил с собо/i.

Вы так думаете?

Не только я.

Все не так просто.

Не впутывайте меня в эту историю, комиссар, — сказала

Ковалова приглушенным тоном. — Я не имею с этим ничего

общего. Если Фридемана кто-то убил, то я могу лишь поздра

вить убийцу. Фридеман был мерзким субъектом и свою смерть

заслужил не однажды.

Следовательно, вы о нем знаете?

Ничего не знаю, но убеждена, что вы, если захотите, рас

копаете предостаточно.

Скрывая информацию, вы нарушаете закон.

— Я не могу вам сказать более того, что знаю.

Шельбаум начал закипать.

— У вас французское подданство, вы лишь гость в нашей

стране. Может легко случиться, что вас лишат разрешения на

жительство.

Ковалова рассмеялась.

— Вы угрожаете мне высылкой. Тем самым вы хотите прину

дить меня к ложным показаниям. У меня даже есть свидетель,

ваш молодой человек. Я могу на вас пожаловаться.

Шельбаум впал в ярость от такой наглости, но тут же овладел собой.

— На вашем месте я был бы более осторожным. В пятьдесят

122

123

восьмом году вы были очень близки к высылке. Не помните ли вы аферу с укрывательством похищенного столового серебра?

— Я была невиновна!

Все же та афера стоила вам двух месяцев тюрьмы и де

нежного штрафа.

Я была невиновна, — повторила Ковалева. — Они вынуж

дены были дать мне испытательный срок..,

Это не доказательство вашей невиновности.

Вы не имеете права обвинять меня. Один раз в жизни

может не повезти...

Один раз? — Шельбаум рассмеялся. — Вы явно не сильны

в устном счете.

То есть?

— В архивных материалах я нашел старый циркуляр, — по-деловому продолжал Шельбаум. — Я не хочу вас упрекать в том, какую жизнь вы вели в Берлине и Париже между двумя войнами. Но что произошло в Англии? Разве вы не работали переводчицей в информационном управлении министерства военно-морского флота?

На лице Коваловой не дрогнул ни единый мускул.

— Год тюрьмы за халатность в сохранении тайны информа

ции, — продолжал Шельбаум. — Считайте, что вам тогда по

везло, — суду не удалось доказать сознательную передачу ма

териалов нацистам.

У Маффи захватило дух. То, что раскопал старик, было действительно сенсационно.

Вы говорите о вещах, которые вас не касаются, — высоко

мерно произнесла Ковалева.

Мы можем более подробно проследить ваш жизненный

путь. То, чем вы занимались на черных рынках, оставило замет

ные следы в полицейских архивах. К ним приплюсовываются

два месяца содержания под арестом. Не так мало, чтобы выда

вать себя за святую невинность...

Я вам все рассказала, что знала, — без всякого выражения

произнесла Ковалева. — Есть еще вопросы?

Она держалась с внушающим уважение достоинством, и уход Шельбаума с Маффи не выглядел столь триумфально, как рассчитывал обер-комиссар.

Деттмар сидит в камере, — сказал встретивший их

Нидл. — Привести его сюда?

Сегодня нет, — устало произнес Шельбаум. — Доложите

кратко, Алоис, что вам удалось узнать. И на этом сегодня

закончим.

Выслушав доклад Нидла, он сказал:

— Тайна этого Фридемана должна быть связана с его пребы

ванием в концлагере.

* * *

Два дня Кернер ждал появления Ритцбергера, но пока от того не было вестей. Кернер не раз спрашивал себя, было ли справедливо с его стороны требовать удвоенную сумму. Чутье подсказывало ему, что дело обещает уйму денег. Возможно, они заплатят даже и больше.

124

Он заметил настойчивость, с какой они :..тели заполучить папку. Или он ошибается? Ритцбергер хотел его обмануть. Не лучше ли было забрать хоть эти деньги? Но Ритцбергер пытался его прижать и нарушил кодекс чести, который гласил: дал слово — держи. Нет, все, что он делал до сих пор, было правильно. Но он мог при этом и все потерять. Тогда и сто шиллингов, которые он уплатил Фердлу-Оплеухе, и те сто, которые ему обещал, также будут для него потеряны.

Ловкий взялся было за электробритву, как раздался стук, и скрипучий голос хозяйки прокричал:

— Тебе звонят, Руди!

Кернер подошел к телефонному аппарату и схватил трубку. Он вздохнул с облегчением. Это был Ритцбергер, который деловым тоном спрашивал, где может состояться встреча. Ловкий долго размышлял, как ему поступить, и наконец велел Ритцбер-геру прийти к автобусному парку на Южнотирольской площади. После разговора он набрал номер и дал знать Фердлу-Оплеухе, что ему предстоит работа. Насвистывая, он вернулся к буфетной стойке и разрешил себе выпить двойную порцию коньяка.

Около половины первого Кернер сидел на остановке, там, где автобусы делали поворот к аэропорту. В это время здесь бывало почти безлюдно, зато напротив, на Виднеровском кольце, царило оживление. Кроме того, через скамейку от него занимал свой пост Фердл.

Ловкий огляделся. Мужчина в берете и кожаном пальто изучал расписание движения и делал какие-то пометки. Больше никого вблизи не было видно. Когда большая стрелка электрических часов достигла половины первого, Кернер увидел Ритцбергера, пересекавшего улицу. Он продолжал сидеть и не поднялся даже тогда, когда тот остановился перед ним.

Ритцбергер сел рядом и с подозрением спросил:

— Почему вы не захватили папку? Что-нибудь случилось?

Ловкий ухмыльнулся.

— Не буду же я эту ценную вещичку повсюду таскать с

собой, — сказал он. — Не хватало еще, чтобы у меня ее

украли.

Но Ритцбергер не оценил юмора.

Где папка? — спросил он.

В одном багажном отделении па Южном вокзале, — отве

тил Кернер, указав псторону вокзала позади себя.