Искатель

А затем, сразу же, споткнулся на сложности в осваивание этого сверхполезного навыка. Для него был необходим наблюдатель. Такой у меня был, но увы, его звали Мана, а эта девушка даже самого Хайсо время от времени могла засечь. Поэтому, всё, что я пока мог — это полторы секунды при полностью пассивном источнике Ки и нулевой циркуляции энергии внутри. И не двигаясь с места.

«Пустота», так назывался основное умение шиноби, позволяющее «стирать» себя из реальности. Никакого камуфляжа, гипноза или иных дешевых способов. Навык «растворять себя в окружающей среде, становясь невидимым для человеческого разума»… ложь, да и только. Манера и техника передвижения, дыхания, даже моргания глаз, вся микромоторика «пустоты» больше походили на повадки какого-то хищного животного, с которым местное человечество плотно столкнулось на заре времен и отпечатало в своих генах жесткую установку не замечать эту тварь любой ценой. Наверное, это был очень странный хищник, если он реагировал на взгляд. Иных версий мне в голову не приходило.

— К-со… — Спящий Лис выдохнул, а приборы на груди его костюма резко и недовольно запищали, — Кирью… Ну что ты за существо?

— Обычный японский школьник, — невозмутимо откликнулся я, вспомнив о необходимости тратить на проклятое учебное заведение еще полтора года, — У которого мало времени. Любой, кто сунет нос настолько глубоко, чтобы вынюхать меня у вас в доме, будет знать историю фамилии Хаттори. Она уже давно не секрет. Следовательно…

— Понижение ставок — это не про тебя? — это прозвучало почти обреченно.

— Вам осталось недолго жить. Занятия со мной продлят этот срок, в разумных пределах, которые никого не побеспокоят, — дал ему намек я.

— Мне нужно подумать! — отрезал Ивао, а затем, не прощаясь, ушел. Кажется, моё предложение его взволновало.

Что же, теперь пора на съемки.

Сегодня, для разнообразия, предстояло выручить Мичико, которой отец в наказание или в награду дал какой-то мелкий контракт, но сам Тануки Ойя в студии почему-то присутствовал, утрясая какие-то свои дела с местной командой. После того, как я освободился, он подозвал меня к себе, чтобы сказать с таинственным видом:

— Кирью, мальчик мой, тебе тут кое-что принесли…

«Кое-что» оказалось гигантским букетом цветов в коконе из очень плотной бумаги. Принес его один из подчиненных Хигу Годаэмона, что было Ойе вполне известно, так что следующий вопрос, очень аккуратно и слегка игриво, он задал на тему «не должен ли он что-либо знать?». Посмотрев в лукавые и ехидные глаза невысокого человека, а затем оценив совершенно шокированное лицо Мичико, я взвесил букет, весящий, судя по всему, килограммов двенадцать, а затем честно сказал, что нет. Никто ничего знать не должен.

В букете, внутри довольно крепкой деревянной рамы, прикрытые сверху цветами, находились восемь мечей типа «катана», сделанных совершенно нелегально в подпольных мастерских города. Абсолютно одинаковые, ничем не выделяющиеся штампованные мечи из очень хорошей стали. Инструменты, которые не купишь в магазине, но которые могут пригодиться в совершенно любое время. Четыре с половиной миллиона йен, но теперь у меня есть запас инструментов на случай, если нужно будет… выпотрошить рыбу. Где-нибудь, как-нибудь.

— Акира… — подкралась ко мне сестра Рио, — А можно спросить…

— Хм, — отозвался я, глядя на это лучащееся любопытством лицо, — Подержи, мне нужно в туалет.

Как хрупкая японская девочка шатается под весом букета катан теперь знаю не только я, но и видеооператор. Нужно будет попросить его сделать копию записи.

Дома встречающие тоже сильно удивились тому, что сначала зашел благоухающий цветами пакет, а только потом за ним я, но шквал удивления, восхищения и совершенно напрасной надежды разбился вдребезги, когда я прямо в дверях порвал маскировку, выложив мечи на пол, а картон и деревяшки понес выкидывать. Мана просто отнеслась к этому вывиху жизни со стоицизмом восточной женщины, а вот Сахарова, сидя за компьютером, корчила гримасы и возводила очи горе, пока не получила нагоняй.

— Цветы — это просто растения, — строго отчитал её я, — Тебе была куплена беговая дорожка.

— Ты омерзительно прагматичен!

— Кстати, да, — я отвлекся от своих графиков, — Активность Баранова сегодня была низкой. Он работал только с утра.

— Мне уже отписалась эта… Мика. У него сегодня что-то вроде выходного. Знаешь, она просила тебя убить. Что ты ей сделал?

— Она критически отозвалась о галстуке, который мне подарила жена, я заставил её облысеть.

— Ты монстр!

— Когда тебе хамят с порога незнакомые люди — нужно принимать меры сразу же. А теперь пора за работу… после того, как ты отбегаешь очередные десять минут.

— Я только поела…

— Быстро.

— Невозможно быстро отбегать десять минут!!

— А под угрозой облысения?

Родители-миллиардеры не умеют воспитывать детей, а я умею. Кстати, волосы у Маны и Эны растут сейчас раза в четыре быстрее, чем у обычного человека, а еще, кажется, стали гуще и толще. Через пару недель Лена сама попросит произвести над ней такую «операцию», а пока пусть боится и работает над своим здоровьем.

Интерлюдия

В этом роскошном загородном особняке был кинозал, но владельцы этого места шли нога в ногу со временем, поэтому в уютной комнате с слегка наклоненным полом, где на креслах могли разместиться три десятка человек, уже не было белого полотна экрана — вместо этого «кино» показывали большие цифровые мониторы из серий, что еще не попали в самые современные магазины страны. За происходящим на экранах внимательно следили два десятка молодых людей, большинство из которых было крепкими юношами в возрасте около двадцати.

Звездой показа являлся один единственный человек выраженной азиатской внешности, японец. Он присутствовал на каждом видео. Молодой, очень высокий, с шапкой нестриженных волос, падающих ему на глаза. На каждом закольцованном видео-отрывке он сражался. Молодежный турнир, уличные бои, даже сшибка под каким-то задрипанным японским мостом. Отрывки заканчивались, а затем запускались по новой, и так — уже второй час.

Наконец, она подняла руку с пультом, и нажала кнопку «остановить всё». Следом, с помощью того же устройства, зажгла в зале свет. Раздалось приглушенное бормотание.

— Тишины, пожалуйста! — громко объявила Мария, выходя на крошечную сцену перед мониторами. Пульт она, на всякий случай, притащила с собой, и теперь дирижировала им в такт своим словам, — Выскажется каждый, но по очереди. Я буду вызывать. А начну…

Она медленно оглядела присутствующих. Каждый из них, глядящих на неё, был представителем Старых семей. Каждый, включая и её саму, являлся «надевшим черное», но это было единственная общая черта. Расовых и национальных признаков у присутствующих… не было, хотя, если уж быть точным, то были все. Все в Старых семьях являлись той еще генетической солянкой.