Искатель

— У меня нету.

— А этот кабинет? А две комнаты с хламом внизу?

— Мне это пространство нужно для нормальной жизнедеятельности, Соцуюки-сан! Вы представляете себе, насколько специфичны мои запросы… Кроме того, Мика…

Киборг трепал бывшему комиссару нервы, причем явно ради собственного удовольствия и комфорта. Я закатил глаза. Это, всё-таки, случается. Может, судьба? Богов в этом мире не существует, я первым делом проверил наличие этих паразитов, как только начал ходить. Религии пусты. Вера бессмысленна. Миром правит случай.

— Ты, — ткнул я пальцем в молчаливую Лену, — Переезжаешь ко мне.

— А-аа? — сделала она круглые, но подозрительно счастливые глаза.

Может, мне еще и Хаттори побрить? Почему-то не оставляет уверенность в том, что он такой исход планировал с самого начала, за исключением лысины своей помощницы и моего резкого как понос осаживания авторитарного тайного генерала всея японской расстрельщины?

Соцуюки определенно хотел собрать нас всех под крышей у Спящего Лиса, желательно еще сделав так, чтобы никто не выходил на улицу в ближайшие лет тридцать, но мечтам этого достойного человека не суждено было исполниться. Хаттори, как на духу, описал ему специфики моей жилплощади, небезосновательно указав, что защита его дома по сравнению с бывшим бомбоубежищем даже рядом не стоит, а «надевший черное» в охранниках куда лучше, чем то, что может предложить сам детектив.

Тем не менее, генералу очень жглось проявить себя. Застигнутый врасплох между моим нахальным подчиняющимся диктатом и логикой Спящего Лиса, на которого не получалось давить, он продемонстрировал бы слабость, согласившись со всем, что сыпал ему на голову детектив, поэтому Соцуюки Шин не нашёл ничего лучше, чем рявкнуть на меня:

— По чьему приказу ты ликвидировал Ирис Плаксу и её тридцать шесть подчиненных?!

— Мне связаться с родителями Сахаровой и объяснить им, что генерал японских спецслужб запугивает их дочь связью с массовым убийцей для гарантии её лояльности? — предельно холодно отреагировал я, пока менее искушенные слушатели этого концерта бледнели еще сильнее, — Хаттори-сан, генералу вообще можно объяснить разницу между терминами «подчиненный» и «временный сотрудник»?

— Мы с генералом проведем беседу на эту тему… — кислый тон Спящего Лиса был полон уверенности в бесплодности этой угрозы, — Тем не менее, учитывая, что у нас тут дело первостепенной государственной важности, я настойчиво прошу вас, Кирью-сан, ответить на этот вопрос. Сейчас.

— Это была частная инициатива, — не стал нагнетать дальше я, — Моя. Хотите услышать подробности?

///

Галстук душил. Поддев его пальцем, он чуть ли не с яростью принялся ослаблять удавку вокруг шеи, слегка напугав девушку в мужской шапке, что-то шепотом втолковывающую хозяину дома. Тот, выслушав, кивнув и отослал её короткой фразой. Бросив мимолетный взгляд опухших заплаканных глаз на Шина, Мика исчезла из кабинета. На третьем этаже возился обустраивающийся русский, запуганный ими до мокрых штанов.

— Невыносимый ублюдок, — озвучил накипевшее на душе генерал, махом выглотав стакан виски.

— А я просил тебя не приходить, — пожал плечами детектив, протягивая руку за пустым стаканом у генерала. Наполнив его вновь, совсем до краев, Ивао Хаттори, содрав с себя плащ, упал в кресло. Его механизированный экзоскелет, почти скрывающий собой рубашку и брюки детектива, зажужжал и зашипел, явно тому что-то вкалывая. Лицо Ивао расслабилось, глаза закатились, киборг замер. Ему было хорошо.

— Без моего присутствия… — лязг в голосе бывшего комиссара сменился угрюмым ворчанием, — … этот… Кирью бы начал строить вас всех. Ты из-за своего характера тут же бы отступил, предоставляя ему фальшивую свободу, а он, добившись лояльности от Баранова, начал бы диктовать удобные ему правила.

— Так и произошло, — тут же кивнул Спящий Лис, — только ему пришлось взять на себя инициативу, чтобы дополнительно построить тебя, от чего, старый друг, у тебя до сих пор вытянутая и обиженная рожа…

— Не мели чушь! — тут же взорвался Шин, — Пока ты ему поддакиваешь — он наглеет! Парень выкосил четыре десятка баб, Ивао! Молодых бездумных девок, которым бы хватило года в тюрьме, чтобы взяться за ум!! Думаешь, я дурак? Думаешь, не понимаю, почему он так сделал?! Ему не хотелось «тратить время», ксо!! Ты покрываешь массового убийцу!

— Он такой же «массовый убийца», как и ты! — крайне грубым жестом отмахнулся от него детектив, по прежнему расплывающийся в кресле закованной в металл медузой, — Только ты, тупой солдафон, защищаешь свою совесть принципами фальшивой чести и вечной отмазки убийц на тему, что они «просто следуют своему долгу» и «просто выполняют приказы», а ему эти костыли не нужны. Повторюсь в сотый раз — прекрати это, Шин. Акира Кирью не тот человек, которому есть дело до твоих игрушек. Он не тот человек, которому есть хоть какое-то дело до всей, нежно любимой тобой, Японии. Он срал на твои приказы и твой авторитет, а если попробуешь надавить — то ударит в ответ. Или поставит тебя на место, так что ты уснуть не сможешь из-за скрипа собственных зубов.

Ивао всегда был слегка ненормальным, но сейчас Шин особенно остро понял, насколько всё далеко зашло. Один психованный гений углядел другого, восхитился им! Что в итоге? Закон не просто нарушается, а ломается о колено, шестнадцатилетний сопляк натурально «строит» всех окружающих в угодные ему позы, спокойно забирает на глазах у генерала его подзащитную и увозит при полном попустительстве Хаттори!

И тому плевать на всё! На то, что, придя в этот дом, этот отморозок первым делом довел до нервного срыва Мику, на то, что школьник (школьник!!!) перехватил инициативу беседы, поставив себя хозяином положения, да…

Шин глубоко вздохнул. Раз, другой. Нужно успокоиться. Совсем ни к чему, чтобы их случайно услышал русский, к которому доверия в сотню раз меньше, чем к надменному двухметровому ублюдку. Это, кстати, дополнительная игла под ногти бывшего комиссара — у них попросту нет никого, близкого по навыкам к Кирью, чтобы контролировать обоих русских.

— Я знаю, что бродит в твоей голове, тупой солдафон, — в очередной раз использовал Хаттори ругательство, которое позволял себе довольно редко, — «школьник», «маньяк», «хам». Два больных на голову психа и ты, без сомнения единственный ответственный человек, знающий, что надо делать, как надо делать и почему. Единственный достойный контролировать ситуацию. Так вот, это не так. Для того, чтобы вообще понимать, что вокруг происходит на самом деле, тебе нужен я. А твоё понимание, эффективный генерал Соцуюки, ограничивается мной так, чтобы ты и твои люди действовали наиболее эффективно. В этом, и только в этом, секрет твоей эффективной эффективности. Всегда был.

— Ну и зачем тогда, Хаттори-сама, я вообще знаю об этом Кирью?! — не сдержал в себе яд Шин, заливая внутрь алкоголь.

— Затем, что этот монстр на каждой нашей с ним встрече всерьез рассматривает перспективу моего убийства, потому что я для него опасен, — абсолютно серьезно поведал ему хозяин дома, — Каждый раз делает выбор. Он знает, что мне недолго осталось жить, более того, старый друг, он разделяет наши с тобой ценности и устремления, он хочет остаться в этой стране, жить мирно и без насилия. Просто опасается, что ты или я, или кто-либо еще другой, окажутся насквозь тупыми самоубийцами и попытаются его к чему-либо принудить. К чему-либо, что помешает его планам. Он смотрит на тебя и видит тупого жадного вояку, обезумевшего от власти, готового отправлять людей на смерть ради «общего блага». Для него ты — массовый убийца, маньяк и, буду прям, — враг, который хотел на ровном месте устроить из его дома хаос, попутно убив его деда и друзей. Так что вы с ним одинаковы в своих чувствах, только у Кирью намного больше возможностей причинить тебе вред.

— Думаешь? — он не был бы собой, если бы не ухватился бы за последнее.

— Поверь, если он захочет ворваться на твою базу и там тебя прилюдно, на камеру, выпороть, то у него, скорее всего, получится, — кивнул Хаттори, — А твои люди будут пахнуть горелым дерьмом. Но останутся живы… в отличие от баб, травивших живых людей собаками. Прямо в Токио, у тебя, Соцуюки, под носом. Несколько лет.

«Тупой жадный вояка». Было над чем задуматься, потому что, как не вой раненное самолюбие военного, Хаттори в своих выводах был совершенно прав. Шин находил невыносимым то, что ценнейшие ресурсы, такие как Сахарова, Баранов, Кирью, не находятся на своём месте, выполняя то, что выполнить нужно (необходимо!), а живут в свое удовольствие тогда, когда парни самого комиссара гибнут на заданиях. Лучшие из лучших этой страны, умирающие в попытках рассечь и уничтожить рак, пожирающий родину.