Искатель

— Я его дед!

— И я его дед, старик. Но даже несмотря на то, что пацан отвечает мне взаимностью, я никогда не позволю себе позвать его ради собственного увеселения. От некоторых моментов его жизни ты бы и сам облысел, без чужих техник. А обращаешься с ним, как с ребенком. После того, как он почти разбил твоего лучшего ученика…

— Ему семнадцать! — не сдавался Горо, — Как мне еще обращаться с семнадцатилетним?!

— Тем семнадцатилетним, который, как я вижу, украл и видоизменил твою лучшую технику, ояджи? — ударил в самое больное место слегка потерявший терпение оябун, — Наверное, на коленях, не иначе. Но, скажи, разве он от тебя этого ожидает?

— К-со…

— Да и к тому же, если меня не обманывают уши, то внучок прямо сказал, что просто приспособил её для того, чтобы выбивать двери. Тобой-то он в футбол не играл, а мы знаем, что мог. Неповоротливый ты старый лось…

— Я не этого ожидал! — сдался Горо, опустошивший подряд пять бутылочек из белой глины, одну за другой, — Я хотел увидеть его прогресс! Его величие!

— А увидел свой позор, — хмыкнули ему в ответ, — Ему семнадцать. Он гений, а не сверхчеловек. Что он мог? Украл твой прием, позаимствовал технику, которую учили они с Асуми… ну и эта дурацкая техника облысения. Не думаю, что она сложная или важная. Похожа на баловство.

— Баловство?!! – а вот это был настоящий рев боли, — Как мне теперь ученикам в глаза смотреть?!!

— Скажешь, что просветился, пока их не было. Смотрел на гору, гора смотрела на тебя, ну и снизошло сатори, аж волосы облетели. Я буду молчать и кивать, — предложил Хиро, — А насчет внука подумай лучше так — он от тебя, обуянного бешенством, бегал больше часа. Вот где настоящая техника. Ты вон, пол-леса разнес, Громовой Дурак. Так что успокойся. Выпей сакэ, да поешь мяса. А как успокоишься, подумай над тем, как будешь извиняться перед другими внуками.

— Да я…

— Когда они придут в додзё. С полным правом, придут, ояджи. Тебя никто за язык не тянул. Даже твоя лысина… — Хиро усмехнулся, — … возникла потому, что ты как баран уперся и требовал всего. Вот и получил всё. Получай теперь остальное. Пиво, мясо, сатори. Панамку дать? У меня есть в машине.

— Да… скажи, пусть принесут.

Глава 8 Стена молчания

Окинава — это всегда проблемы. Она никому не дает забыть о том, что она — Окинава, а не что-то иное, например, простая часть Японии, как Муцу, Саппоро или какая-то там Фукуока. С настойчивостью, игнорирующей любой здравый смысл. Глупо, нагло, с напором, но продолжая продавливать свою точку зрения, даже если аргументов нет, в карманах свистит ветер, а необходимость принять решение чуть ли не стучится в лицо.

Почему?

Потому что это Окинава. Во всяком случае, именно так мне объяснил Тануки Ойя. Жаль, что это случилось слишком поздно.

В данном конкретном случае, представители этого острова, ведущие переговоры с менеджером Коджима, присланным на смену Мичико, и Тануки Ойей, желали получить свои, эксклюзивные фоны сайта и фотографии для медийных целей, но их требования по отношению к материалам звучали однозначно — на них, этих материалах, главная модель, то есть я, должен пребывать в состоянии проигрывающего. Бойца, способного обеспечить мне это состояние, у окинавцев в наличие не было. По крайней мере, согласного на фотосессию. Вместо того, чтобы искать, комитетчики, подзуживаемые окинавцами, приехавшими с ними, решили, что проще будет уговорить школьника на подставной бой.

Настойчиво уговорить. Возможно даже припугнуть.

Вышло наоборот, спасибо Хигу Годаэмону и его науке о «жажде крови».

— Кирью, мальчик мой, ты бы хоть немного сдерживался… — вздохнул невысокий японец в деловом костюме за пару миллионов йен, — Нельзя просто брать и давить всех на переговорах, это очень грубо.

Лоб у него был покрыт испариной.

— Я вообще не должен был участвовать в этих переговорах. Это не моё дело, — отрезал я.

— Ты совершенно прав! — горячо согласился со мной маэстро арен преступного мира, — Но, пойми, ты — школьник…

— А еще, вашими стараниями, не случившийся чемпион Ямикена. Они не могли не знать.

— Но школьник…

Намеки Тануки на то, что даже чемпион не должен пугать взрослых солидных людей до мокрых штанов, были мной проигнорированы. У нас тут некоммерческая деятельность, как-то выделять представителей небольшого острова смысла просто нет. А еще у меня, как всегда, нет времени.

— Помнишь наш уговор? — кисло продолжил Ойя, — Вот они могут вставить проблем с твоим продвижением. У меня уже всё готово, но если комитетчики подадут жалобу…

— … то это будет внутриведомственное дело, на котором я предоставлю аудиозапись, — достал я из кармана телефон с работающим диктофоном.

— Ох, Кирью… впрочем, о чем это я? Ты даже собственного деда не пожалел.

Надо же, и суток не прошло, а этот человек уже знает о том, что мастер Джигокукен обзавелся роскошной лысиной. Токио — это очень маленькое место. Говорю это как тот, кто, уйдя с работы, пытается скрыться в электричке от… довольно раздраженной панды.

Я прекрасно осознаю то, что иногда поступаю не совсем разумно, когда резко обращаюсь с людьми, пытающимися продемонстрировать необоснованно более высокий статус в отношение меня, но это просчитываемый риск. А вот ответить на вопрос, с какого демона по Токио свободно гуляет крупный самец китайского медведя, совершенно невозбранно делающий всё, что придёт ему в голову… думаю, надо, всё-таки, выяснить, что это за тварь.

Вместо того, чтобы ехать домой (и быть пойманным в процессе), я выскочил на одной остановке, кивнул обиженно-расстроенной морде Пангао, уносимой в даль поездом, а сам поспешил пересесть, отправившись в гости к Ивао Хаттори. В данный момент детектив должен был быть дома, отслеживая, как проходит захват найденного нами тремя человека, который, по всем предпосылкам, должен был стать ключом к токийской системе распространения наркотиков. Вот и загляну к нему… на чай. А то нет никакой уверенности в том, что эта панда успокоится сама по себе.

Дверь мне открыла Мика в парике. Молча. Зайдя в убежище Спящего Лиса, я отстраненно подумал, что резкая реакция на некоторые раздражители вполне окупает риск неблагоприятных последствий. Вот посмотрите, была девочка-хамка, а теперь и одета совсем иначе и не разговаривает. А всего-то чуточка Ки, примененная к месту и по серьезному поводу.

— Пангао? — рассеянно пробормотал киборг, отслеживающий что-то на своих мониторах, и даже не обернувшийся к зашедшему мне, — Кирью, тебе говорит что-то такой термин, как «маскот»?

— Да, — найдя, куда присесть в бардаке этой мастерской, я расположился, рассчитывая на долгий разговор. Это заставило киборга беспокойно завозиться.

— Ты пришел ко мне, чтобы услышать байку о панде?!

— О преследующей меня панде, — уточнение было необходимым, — Он расталкивал людей в метро, гоняясь за мной, а те воспринимали это без особого негатива.

— Видимо, ты не придаешь вообще никакого значения слухам и городской культуре. Пангао-сан уже более пятнадцати лет является одним из маскотов Акихабары, — пробубнил Лис, начиная что-то быстро набирать на клавиатуре, — Меня в своё время интересовало, как этот зверь, принявший Снадобье, вообще способен существовать. Ты же в курсе диеты панд? Да, сам говорил, что покупал ему бамбук… он должен есть двадцать четыре часа в сутки… в теории. Но этого не наблюдаем. Большая загадка.