Искатели счастья

Я ругала себя последними словами. Оправдывалась, как пай-девочка, застигнутая за воровством отцовских папирос. Волновалась, как начинающая актрисулька перед выходом в незнакомый огромный театральный зал. Одно точно - вела себя, как одержимая.

О, как трудно было идти медленным прогулочным шагом! Я считала шаги до того фонарного столба, где столкнулась вчера с ним. Пыталась успокоить дыхание, унять грохот сердца, который отдавался в ушах и даже в кончиках пальцев. Мои бордовые босоножки от Enzo Logana мелькали перед глазами предательски быстро, асфальт не хотел приостановить полёт подо мной, прохожие словно бежали стометровку, а птицы свистели отовсюду, как болельщики на стадионе.

И все же, когда моё боковое зрение узнало тот самый фонарный столб и его силуэт рядом… Когда подняла глаза и увидела его, меня окатила волна жара, и я со стыдом поняла, что покраснела… Он тоже стоял ни жив ни мертв и теребил в пуговицу пиджака. Мой взгляд неприлично долго задержался на темно-синем костюме, шелковом галстуке и сорочке - всё от Armani - и с трудом поднялся до уровня его лица. В голове прозвучали слова из песни Тухманова на стихи Ахматовой: «О, как ты красив, проклятый! А я не могу взлететь, Не могу взлететь, не могу. А с детства была крылатой», а потом как пророчество: «Было душно от жгучего света. А взгляды его - как лучи. Я только вздрогнула: этот, этот Может меня приручить!»

– Как приятно снова увидеть вас, - наконец прозвучал мягкий баритон, от которого у меня затеплилось под ложечкой и приятно отдалось в гортани.

– И мне так же приятно, - с великим трудом протянула я, глубоко вдыхая аромат его «Acqua di Gio» от того же Armani, и на всякий случай добавила: - как ни странно.

– Вы позволите на этот раз искупить свою вину и хотя бы немного проводить вас.

– Простите, о какой вине вы говорите?

– Как же, я случайно толкнул вас, за что прошу у вас прощения.

– Ах, это!.. Забудьте.

– Разрешите представиться - Игорь.

– Марина.

Игорь. Как я не оттягивал время, все-таки пришел на место вчерашнего столкновения с незнакомкой раньше, чем вчера. Стоял подобно своему соседу - фонарному столбу - и пытался унять сумасшедшую работу сердца. В голове звучала песня Тухманова на слова Гёте: «Сердце, сердце, что случилось? Что смутило жизнь твою? Жизнью новой ты забилось, Я тебя не узнаю».

На меня накатила «волна моей памяти» и пронеслись одно за другим лица моих подружек, с которыми общался в те времена, когда песни из альбома Тухманова звучали из каждого окна. В тот миг у меня в душе не было обычной неприязни, наоборот, ощутил стыд за свое гнусное потребительское отношение к ним. В конце концов, все эти девушки хотели любви, создания семьи, рождения детей. А я, как насильник, как совратитель, пользовался их доверчивостью для утоления похоти и непомерного тщеславия. Стоит ли удивляться своему нынешнему одиночеству? Поделом! За все низменные удовольствия в этой жизни со временем приходит расплата. Может быть, встреча с этой грустной синеглазой незнакомкой для меня некий знак свыше? Может, последний шанс исправить свою непутёвую жизнь?

Ко времени появления прекрасной незнакомки мне удалось прийти в себя. Вот она появилась из-за кустарника и подошла ко мне плавной походкой. Лицо её по-прежнему было опущено, видимо, какие-то непростые мысли держали её в плену. И видел её второй раз в жизни, но чувствовал глубокую неразрывную душевную связь, как с родным человеком. Наконец, она подняла глаза, они еще раз удивили своей необычной синевой, но грусти вчерашней я в них не заметил. Мне хотелось сказать ей, как она красива, как благородны и удивительно гармоничны черты её лица, какую волну нежности она подняла из почти нетронутых глубин моей души… А я произносил обычные дежурные фразы и ругал себя за невероятную тупость. Рядом с ней я чувствовал себя полным уродом и сгорал от стыда и осознания собственного ничтожества.

Потом прозвучало её имя - Марина, и сразу появился целый каскад впечатлений. Так вот откуда эти глаза цвета морской волны, эта глубина одиночества и безбрежность грусти. Мне захотелось поделиться с ней этим открытием, но вдруг произошло нечто ужасное!

– Так вот как моя жена сохраняет мне верность!
– раздался скрипучий голос. Из-за орешника вышел растрепанный мужчина и дохнул густым перегаром.

– Павлик, снова ты принялся за своё, - тихо произнесла Марина, с трудом сдерживая мучительный стон.

О, сколько в тот миг открылось в этих людях! Мне стали понятны их отношения без слов. Мужчина пронзительно умными глазами оглядел нас и сказал:

– А вы подходите друг другу. Оба красивы, одиноки, оба устали от серой толпы вокруг. Вы как два камня на одном колье - одинаковой чистоты и ценности.

– Послушайте, Павел, - сказал я, - прошу вас не обижайте Марину. Меня вы можете даже избить, если хотите. Я сопротивляться не буду. Но её, прошу вас, не надо обижать. Вчера я невзначай толкнул Марину, а сегодня встретил и попросил прощения - вот и всё. А столкнулись мы с ней именно потому, что шли в задумчивости, не поднимая глаз.

– Весьма благородно с вашей стороны, - произнес Павел, выслушав мои объяснения.
– Только не надо принимать меня за полного кретина. Вы оба одеты, как на свидание. Я знаю Марину с пяти лет и чувствую её лучше, чем самого себя. Поздравляю, сударь, она в вас влюбилась! Давно я её такой не видел.

Марина глубоко вздохнула, повернулась и быстро ушла. Павел даже не взглянул в её сторону. Он по-прежнему смотрел на меня с испепеляющей иронией. У меня в душе смешались боль, ревность, страх и жалость ко всем нам. Тогда я достал бумажник, сосчитал наличные и сказал:

– У меня достаточно денег, чтобы посидеть в ресторане. Вы не против?

– Отчего же! Только за!

Марина. Мужчины заявились к нам домой около двух ночи. Оба пьяные. Я положила их в спальне, сама прилегла на диване в гостиной. Под могучий храп двух мужских глоток я целую ночь провела в обществе своих мыслей и воспоминаний. Только под утро забылась тревожным сном.

Проснулась от неприятного чувства, что на меня кто-то смотрит. С трудом открыла глаза и, как сквозь туман, увидела двух мужчин, стоявших на коленях. Они с видом побитых собачонок смотрели на меня и сбивчиво просили прощения. В эту минуту они были так похожи, так единодушны. Я оставила их наслаждаться своей мужской солидарностью и уехала к маме. Жить.

Криминальные новости

Образ жизни у меня был достаточно мобильный. Приходилось ездить и по работе, и с паломниками по святым местам, но никуда не было так трудно попасть, как в храм, где служил мой духовный отец - иеромонах Марк. Как соберешься его навестить, так или дела наваливаются, или болезнь, или какая другая напасть. В таких случаях, приходилось рубить гордиев узел проблем решительно и без оглядки на последствия. Но уж если вырвешься к монаху, то и трудности все разом куда-то деваются, и болезни проходят, и несколько часов у него в гостях превращаются в кратковременную командировку в рай.

Со временем его храм, который был памятником истории и зодчества, превращался из руин в прекрасный дворец молитвы. Вокруг появились дома для притча и приезжих, трапезная - все строения с наружными галереями и балкончиками, в афонском стиле. Всюду шелестели густой листвой фруктовые деревья, благоухали цветы, зеленела трава. Дорожки были выложены цветными плитками. Территорию ограждал невысокий кирпичный забор с фонарями.

Отблеск Царствия Небесного в глазах монаха привлекал к нему разных людей из разных мест. На автомобильной стоянке я видел номера машин из Московской и соседних областей, и даже с Украины, Белоруссии и Молдавии. Однажды я спросил диакона: